«Доджерс» меня не интересуют нисколько. И вообще – бейсбол мне безразличен. Спорт слишком тривиален. Но если вы подозреваете, что перед вами сидит не просто человек, а призрак вроде меня, рекомендую спортивные тривиальности как один из методов проверки. Тело в куртке с эмблемой «Доджерс» должно, по крайней мере, знать счет последней игры. Но какой уважающий себя призрак станет тратить время на подобные пустяки? Вот за знание таких простых трюков и стоит платить «агентам по недвижимости».
Прямые белые улицы, из которых складывается похожая на решетку карта Лос-Анджелеса.
Мое тело молодо и стало заметно сильнее от хорошего питания, слева под мышкой у меня родинка, которую я нахожу необычайно пикантной и должна подавлять в себе желание не слишком явно демонстрировать ее на публике. Кроме того, тело – важнейший помощник для меня как «агента по недвижимости», когда подворачивается работа. Я могу превратить его в аккуратного и исполнительного мальчика на побегушках.
То свое тело я впервые встретила под эстакадой скоростного шоссе номер 101. В месте, где гибнут мечты. Несостоявшиеся актеры, порнозвезды, не успевшие вовремя лечь под нож пластического хирурга. Мастер-декоратор, уволенный после банкротства студии. Сценарист, так и не сумевший написать ничего, что можно было бы продать за хороший гонорар. Наркоторговец, потерявший весь товар в ходе последней полицейской облавы. Подросток, чей отец оказался за решеткой, а мать не могла содержать семью. Это было черное и грязное пятно посреди ночного города, провал в окружении ярко сиявших неоном улиц. Там было опасно разгуливать в одиночестве после наступления темноты. Но зато идеальный уголок, если требуется никому не нужное тело.
На нем были какие-то вонючие серые тряпки, спадавшие с него, как оболочка с окончательно сгнившей мумии. Борода отросла до ключиц. Волосы казались уже поседевшими, но, когда я присела рядом с ним на корточки и сунула двадцатидолларовую купюру под его дырявую черную шляпу, он сообщил мне, что его зовут Уилл и ему всего двадцать два года.
– Ты наркоман? – спросила я.
– О господи! – простонал он сквозь шум пролетавших у нас над головами машин. – К чему такие вопросы?
– К тому, что ответы на них смогут изменить твою жизнь, – ответила я. – И мы говорим не только о деньгах.
Он повернул голову в одну сторону, затем в другую, напоминая движениями лебедя, изучавшего свое оперение.
– Нет, я не сижу на игле. Мне нечем даже за это дерьмо заплатить.
– Тогда как ты оказался здесь?
– Запал на одного парня.
– И что с того?
– А то, что в Техасе не терпят содомии. Если бы мальчишка был хотя бы белый, возможно, мои предки еще смогли бы закрыть на все глаза. Хотя едва ли. На меня столько дерьма обрушилось, что не успел даже поинтересоваться.
– У тебя здесь есть семья или друзья?
– Да приходят тут всякие типы, которых я интересую, – ответил он угрюмо.
– Это… не совсем то, что я имел в виду.
Он посмотрел на меня с прищуром:
– Говори дело. Не ходи вокруг да около.
Я села на землю, положив руки на колени.
– Через пять секунд ты будешь стоять в другом месте, сам не зная, когда успел попасть туда.
– Что за чушь ты не…
Я ухватила его за кисть и переключилась. Через пять секунд он стоял чуть в стороне, не понимая, как там оказался.
– Какого хрена ты со мной сделал? – изумленно спросил он.
Меня чуть качало. Голова слегка кружилась от двух прыжков, совершенных за короткое время.
– Мне надо, чтобы ты внимательно меня выслушал. У каждого в жизни наступает момент – такой быстрый, как вспышка молнии, – когда жизнь в корне меняется. Это могут быть две секунды, которых водителю грузовика не хватит, чтобы нажать на тормоз. Мгновение, и ты говоришь роковую глупость, не успев обдумать свои слова. Это миг, когда копы выламывают твою дверь. Каждый понимает, когда его жизнь оказывается на острие ножа. И вот такой момент пришел для тебя.
– Кто ты такой? – запинаясь, спросил он. – Кто ты, черт возьми, такой?
– Я – призрак. Я живу в коже других людей, ношу чужую плоть. Внедряюсь быстро, безболезненно и не оставляю о себе никаких воспоминаний. Не прошу принимать решение сейчас же. Буду держать дистанцию и дам тебе время все обдумать. Я в этом городе на несколько недель по делам. И мне нужно только частично постоянное тело, с которым я смогу временно расставаться, когда отпадет нужда, но с гарантией, что оно не сбежит от меня, стоит мне его ненадолго покинуть. Ты понимаешь, о чем я?
– Ни хрена я не понимаю! – сказал он, но не кричал, не поднимал шума, и это уже был добрый признак.
– Сделка простая. Я приведу тебя в порядок: новая одежда, прическа, деньги, удостоверение личности и прочее. Сниму на шесть месяцев квартиру в хорошем районе, набью холодильник жратвой, а потом положу пять тысяч долларов в банк на любое имя, какое ты сам предпочтешь. Если у тебя есть кулинарные или сексуальные предпочтения, мы это обсудим и решим. В обмен я на три недели получу твое тело.
Он помотал головой, но в этом жесте не читалось злости или немедленного отказа.
– Ты чокнутый, мать твою! – выдохнул он.
– Я пока прошу вежливо, – подчеркнула я. – Для нас обоих будет лучше, если мы все сделаем на добровольной основе. Если сомневаешься в моих намерениях, скажу: планирую покинуть свое нынешнее тело завтра к обеду. Кожа этого мужчины мне понадобилась только для автобусной поездки до Лос-Анджелеса. Он не поймет, как здесь оказался, откуда на нем такая одежда и даже дополнительная стелька в левом ботинке, которая была ему нужна, но он не задумывался об этом. И уж совсем удивится, когда найдет тысячу долларов потертыми банкнотами на дне своего чемодана. Он, конечно, может запаниковать, куда-то побежать и вообще наделать множество глупостей, которые я, увы, уже не смогу проконтролировать. Хотя ему лучше просто принять подарок и не суетиться. Когда он очнется, его жизнь тоже окажется на том самом острие ножа. Она способна измениться в любую сторону: он может распорядиться ею разумно или снова скатиться на дно. Ему выбирать. Хочешь снова поговорить? Я согласен. Хочешь принять предложение? Тогда приходи завтра на угол Лексингтон и Кауэнги. Сделка выгодная. Не прогадай. – И с этими словами я удалилась.
Глава 38
Ненавижу Лос-Анджелес. Бесконечные прямые линии, которые начинаются нигде и никуда в особенности не ведут. Даже те места, где предполагается наличие большого количества зелени – парки и «зоны отдыха», – это обнесенные забором бетонные кубы, внутри которых детишки сидят и ждут, не подвернется ли чего-то более интересного.
Но если о Лос-Анджелесе можно говорить в каких угодно тонах, у города есть одно огромное преимущество: здесь ты всегда найдешь того, кто ради разнообразия готов на что угодно.
В 12.03 по местному времени я оставила свое случайное тело, внедрившись в обычного прохожего, потом немного прогулялась, чтобы моя бывшая кожа уже ни о чем не смогла догадаться, и пересекла Лексингтон-авеню у того места, где меня дожидался Уилл, щурясь от яркого солнца.
– Привет! – сказала я, и надо отдать ему должное: он не вздрогнул от неожиданности. – Ты принял решение?
Две недели спустя мы сидели на бетонной трибуне стадиона. Он ел жареную кукурузу. Я временно внедрилась в более-менее подходящее загорелое тело абсолютного незнакомца с пересушенной кожей. Уилл положил ладонь поверх моей руки и сказал:
– Я теперь могу тебя видеть.
– Видеть кого?
– Тебя настоящую, – ответил он. – И не важно, в чьем ты теле и откуда появляешься. Я жду у машины и, когда ты приходишь, сразу вижу, что это ты.
– Каким образом?
Он пожал плечами:
– Даже не знаю. Что-то такое есть в твоей походке. Что-то во взгляде. Как будто тебе уже много лет. Но я узнаю тебя в любом облике. Теперь мне известно, кто ты такая на самом деле.
Я хотела возразить, но не нашла слов. У меня вдруг потеплело в глазах, и я отвернулась, надеясь, что он не увидит, как я плачу.
Глава 39
В досье Кеплера ничего не говорилось об «агентах по недвижимости». Не упоминалось, что одним из них была я.
Список использованных мною тел оказался в нем далеко не полным. Информацию добывали, опрашивая свидетелей, изучая медицинские карты, но ведь было заведомо ясно, что тела, которые я носила, могли поведать лишь о провалах в памяти, не запомнив ничего действительно важного.
Но о моей предыдущей работе они, по всей видимости, не знали. И хорошо. Потому что в противном случае, когда дошло до стрельбы, Натан Койл приложил бы больше усилий, чтобы убить меня.
Хороший «агент по недвижимости» не пожалеет месяцев, чтобы изучить потенциальный объект. Для внедрения на длительный срок желательно, чтобы тело принадлежало человеку малозаметному – без широкого круга знакомых или чрезмерных амбиций, чтобы внезапные изменения в поведении не бросились кому-нибудь в глаза. Идеальной кандидатурой может стать, например, пациент в коме, чья семья уже оставила всякую надежду на выздоровление. Пока никого нет дома, нет ничего легче забрать такое тело для любых целей, какие ты перед собой ставишь. Важный недостаток проникновения в человека, который находится в вегетативном состоянии, заключается в том, что не всегда можно оценить серьезность травмы, нанесенной телу. Неизбежна атрофия некоторых мышц. Я на опыте убедилась, что мочевой пузырь и различные выделения вроде слез, слюны или соплей могут стать проблемой, хотя все это можно взять под контроль, обладая терпением. Вот только не у многих из нас его хватает.
А бывало, что призрак запрыгивал в коматозного пациента и лишь потом обнаруживал, что у того отсутствует не только мозговая деятельность, но и не работает ни один мускул, полностью пропала координация. И тогда он оставался в ловушке: в полном сознании, но парализованный, когда безмолвно кричишь, визжишь, но при этом не издаешь ни звука, пока бог не приходит на помощь и какая-нибудь медсестра или санитар случайно не касаются твоей кожи, давая возможность вырваться из плена. Я сама однажды провела в таком состоянии целых два дня и, только когда пришло время обмыть меня губкой, сбежала в медсестру, причем упала на пол и зарыдала от счастья, что снова могу двигаться.