Призраки тщеславны. Но мы в массе своей еще и невежественны.
Хотите стать ученым-конструктором космических ракет? Внедритесь в одного из них на несколько дней и на любые вопросы отвечайте: «Эта проблема еще требует дополнительных исследований».
Желаете стать президентом США? Он пожимает множество рук по пути на любое мероприятие со своим участием. А если вы еще и миленькая маленькая девочка в розовом цветастом платьице, ваши шансы получить вожделенное прикосновение многократно повышаются. Это же относится к папам римским, хотя необходимость знания языков, которое требуется даже для временного пребывания во главе Ватикана, значительно превышает запросы Белого дома.
Стремитесь попасть в университет? «Неделя новичка»[8] – боже мой, как хороша «Неделя новичка»! Потрясающая возможность добыть для себя новую кожу, когда огромная масса незнакомцев впервые оказывается вдали от дома. Достаточно ухватиться за студента с исторического факультета, и вам не придется даже получать аттестат зрелости, чтобы быть зачисленным в заветное учебное заведение.
Но это не значит, что мы не пытаемся получить образование сами. Лично я честно заслужила дипломы бакалавра нескольких весьма почитаемых университетов. И к тому же прошла почти половину курса обучения в медицинском колледже. Причем любое чувство вины, которое я испытываю, когда думаю, что лишила тела, в которых училась, радостей студенческой жизни, перевешивают дипломы с отличными оценками, каких они никогда не получили бы сами. И в процессе учебы они не подцепили почти неизбежных венерических заболеваний.
Так что пусть идея самоусовершенствования представляется совершенно абсурдной тем из нас, кто меняет тела как перчатки, в момент нового прыжка навсегда оставляя в прошлом весь полученный опыт. Я же не могу считать себя полной невеждой. Хотя понимаю всю ограниченность своего образовательного уровня: мне не удалось, к примеру, овладеть навыками хакера.
Кристина 636: Хорошо. Мне нужна твоя помощь.
Сперматозавр 13: Ур-р-ра! Гуляем!
Глава 46
Йоханнес Шварб.
Новая встреча с ним оживила в памяти не слишком приятные воспоминания о минутах, проведенных в его шкуре, – алкоголь, наркотики, кулачный бой в темном закоулке.
Мы встретились в «Макдоналдсе» на Аденауэрплац, где почти средиземноморские кафе, бары в тевтонском стиле и неизбежные бутики Курфюрстендамм соседствуют с элитными офисами преуспевающих адвокатов и домами богатых банкиров, но где почти невозможно поймать такси.
Гамбургеры оказались низкого качества, да и маккруассаны оставляли желать лучшего. Когда Шварб – он же Сперматозавр для близких друзей – вошел внутрь, я едва узнала его. На нем был черный костюм в тонкую серую полоску, смазанные гелем волосы опрятно зачесаны назад, щеки и подбородок тщательно выбриты, а потому даже крошечная бриллиантовая сережка в мочке правого уха выглядела лишь жалкой попыткой сохранить элемент радикализма в облике мужчины, давно предавшего идеалы революции за гарантированные дивиденды с пакета акций. Хотя тот факт, что он заказал себе двойной чизбургер с двойной же порцией картошки, дополнительным майонезом и вообще все в двойном размере – да! – свидетельствовал, что его характер не полностью изменился. И когда он сел напротив меня, у него вырвалось восклицание:
– О боже милостивый! Ты снова выглядишь горячей штучкой! Ты просто… Ты такая… – Он ожесточенно жестикулировал, не в силах подобрать определение, а потом закончил: – Словом, ты чертовски сексуальна!
– Как твои дела?
– Мои? Потрясающе! Я, если хочешь знать, властелин этого мира.
– А мне казалось, что ты просто стал советником по финансовым вопросам.
– Независимым советником по финансовым вопросам, – поправил он. – Абсолютно независимым финансовым советником!
– Мне всегда казалось, что это достойная, но скучная работа в конторе с девяти до пяти…
Он ладонью сплющил свой чизбургер, превратив его в прихотливую смесь из овощей с рубленым мясом.
– Я получаю триста пятьдесят евро в час за то, что сообщаю людям информацию, которую они могли бы с легкостью сами найти в Интернете. Разумеется, я лучший в своем деле, уж поверь, но эти парни, эти набитые деньгами придурки хотят всего и сразу. Желают получать огромные дивиденды, ничем не рискуя, а мне только остается убеждать их вкладывать средства в разные сектора экономики.
Он, вероятно, прочел отстраненность в моем взгляде, потому что сразу сказал:
– Но ведь тебе нужен не финансовый совет, верно?
– Да, не совсем.
– Так и знал. Ты снова интересуешься компьютерными трюками, не так ли? Век электроники, двадцать первое столетие, красота!
И прежде чем я ответила, он откусил от своей лепешки кусок, который размерами пришелся бы в самый раз для акулы.
Я дождалась, пока он закончил жевать, и заявила:
– Мне нужно сделать три вещи. Получить доступ в портативный компьютер, взломать код мобильного телефона, а потом проникнуть в сети, которые, как я догадываюсь, тоже защищены паролями.
– Ты догадываешься?
– Я в этом уверена.
– Ладно. Мы можем сделать это в удаленном доступе и поблагодарить за это всеобщую глобализацию?
– Я пока не знаю, где именно находятся компьютеры, о которых идет речь.
– Понятно…
– Но не сомневаюсь, что распознаю их, как только найду.
– Уже хорошо…
– Ты можешь скинуть мне все необходимое на какую-нибудь карту памяти или что-то в этом роде?
Он посмотрел на меня с ужасом подлинного эксперта:
– Ты ведь понятия не имеешь, о чем говоришь, так?
Я вдруг поймала себя на том, что почти бессознательно хлопаю ресницами.
– Потому я и обратилась к специалисту.
Глава 47
Когда я рассталась с Шварбом, солнце клонилось к закату. На холоде пальчики Элис Майр побелели, как лепестки ромашки. Я пила чай, пока Сперматозавр сражался с компьютером Майр, потом с телефоном, играл с программами, бормотал и ругался – словом, выполнял высокотехнологический эквивалент обращения к духам мудрости и демонам учености, чтобы они помогли успешно завершить его задачу.
Проникнув в компьютер, он взялся за код телефона. Я сидела, положив компьютер Элис на колени, и просматривала ее почтовый ящик, набор новостных сайтов в закладках и внушавшую уважение коллекцию сложных стратегических игр.
Вся ее почта носила личный, а не профессиональный характер. Сестра из Зальцбурга прислала распечатку своего последнего УЗИ. Стрелка поверх зернистого изображения указывала на белое пятно в материнской утробе, которое со временем должно было преобразиться в нечто с головой, парой ножек и большим пальцем во рту.
Приглашение на встречу выпускников колледжа. Прошло десять лет, можешь себе представить? Не можешь? Тогда выпей с нами и поймешь, что ничего не изменилось.
Целый набор предложений, запросов, сообщений. Этот человек ищет себе в Сети подругу. Незнакомец хочет общаться. А другому мужчине понравилась информация, которую ты выложила о себе на сайте знакомств. Ты воспользовалась фальшивым именем и представилась бухгалтершей, но на фотографии ты – Элис Майр – выглядишь красивой, как в жизни. На тебе синее платье, и кажется, словно тебя саму поражает собственная женственность. Камера уловила, какой глупой и счастливой ты ощущала себя в тот момент.
История жизни Элис вся в этом компьютере как на ладони. А вот о работе, однако, нет ни слова. Только одно сообщение, все еще сохраненное в папке «Недавние загрузки». Она не удалила его. Бегло просмотрела, а потом забыла, что оно там осталось. Видеозапись. Момент, снятый камерой наружного наблюдения. Женщина в короткой юбке, но с капюшоном на голове. Она сняла туфли на высоких каблуках и, взяв их за ремешки, несет в левой руке. Она идет по тропинке вдоль реки или канала: вода неподвижна, берег низкий, и с такого угла мне не разобрать, что это. Сначала она идет быстро, потом замедляет шаг, словно чувствуя на себе взгляд видеокамеры. Потом поднимает голову, смотрит вверх, оглядывается по сторонам, улыбается тому, что видит, улыбается прямо в камеру. На ее руках какие-то темные пятна. Она становится на колени и проводит рукой по покрытой асфальтом дорожке. Ненадолго отрывает руку от асфальта и гладит кончиком пальца свою ладонь, свое запястье. Она что-то пишет. Чернила выглядели бы ярче, краска – гуще, но и жидкость, которой перепачкана ее кожа на бедрах, на руках и на лице, годится для ее цели. Это не ее кровь. Потому ей и приходится время от времени делать паузы, чтобы смочить палец в потеках на теле.
Когда она поднимается, написанные ею слова едва различимы. «Тебе нравится то, что ты видишь?» Жозефина Цебула задерживает взгляд на камере, задавая тот же вопрос, что написан у нее под ногами. И уходит.
Я проверяю дату и время в нижнем углу кадра. Шварб тоже проводит проверку, выискивая следы фальсификации на изображении.
Я открываю смежные папки и нахожу список имен: Торстен Ульк, Магда Мюллер, Джеймс Риктер и Элсбет Хорн. Убиты во Франкфурте. Обстоятельства смерти не ясны. Это не выглядело заказными убийствами или ограблениями со случайной гибелью жертв. Они долго мучились, прежде чем умереть, а их убийца наслаждался делом своих рук.
Койл обвинял Жозефину, но я хорошо изучила ее жизнь и знала, что она не совершала этих преступлений.
Лицо, застывшее на дисплее компьютера, неотрывно смотрящее прямо в камеру. «Тебе нравится то, что ты видишь?»
Я закрываю ноутбук и прошу Шварба где-нибудь спрятать его.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает он.
Я ушла из его офиса уже после заката. В руке я несла карту-накопитель данных, в просторечии именуемую флешкой, прорезиненный наконечник которой имел форму веселого пингвина.
Затем я зашла в универмаг на Курфюрстендамм. Когда рухнула Берлинская стена, жители Восточного сектора сразу же бросились туда за душистым мылом и мягкими носками. Я же купила себе пару брюк, натянув их поверх спортивных шорт. Можно было и дальше выглядеть так, словно собираешься пробежать марафон, но мне сейчас очень пригодились карманы.