– Этого ты знать не можешь, – возразил он.
Я вынула из пистолета обойму, отшвырнула ее в сторону, засунула руки поглубже в карманы, чтобы никто не мог увидеть обнаженных участков моей кожи. Затем начала взбираться по земляной тропе, ведшей вверх по крутому берегу реки, которую дождь сделал еще более предательски скользкой, направляясь к стоявшему на дороге пассажирскому фургону.
Глава 72
Я насчитала одиннадцать человек, которые приехали в Сен-Гийом для расправы над калекой по имени Янус. Но только трое ждали у припаркованного на обочине над рекой микроавтобуса с сиявшими белым светом включенными фарами. Двое из них уже чувствовали себя вполне раскованно, сняв маски и открыв лица – одно мужское, другое женское – и зажав между пальцами раскуренные сигареты. Трудно прикурить, если на руках шерстяные перчатки, невозможно сладко затянуться с лицом, скрытым под маской.
По всей видимости, они ничего не знали о том, что случилось у русла реки. Им, вероятно, сообщили бы, что смерть Койла стала результатом несчастного случая, а не хладнокровной казни. Они всего лишь исполняли чужие приказы.
Мои руки прятались в карманах, лицо закрывала шерсть. В темноте ночи моя фигура была для них знакома, если и не сразу узнаваема, и я была одна.
Когда я приблизилась, стоявший рядом с фургоном мужчина повернулся и окликнул:
– Геродот?
– Нет, Аврелий, – ответила я быстро, по-деловому, добавив: – Думаю, нам может понадобиться молоток.
Недоумение и любопытство промелькнули в выражении лица женщины, но у меня оказалось достаточно времени, чтобы от края дороги переместиться к задней двери микроавтобуса, на расстояние полуметра от ближайшего мужчины, и, не делая больше никаких лишних движений, я достала руки из карманов. Он едва ли успел заметить мою обнаженную плоть, когда я прижала пальцы к его открытому лицу и совершила прыжок.
Алюминиевая кружка с кофе упала на землю, укатившись куда-то в заросли у кювета; Самир Шайе покачнулся и задрожал, ощупывая руками свой странный головной убор. Я же стремительно выдернула пистолет из кобуры, всадив одну пулю в бедро женщине, а другую в живот стоявшему рядом с ней мужчине. Когда они упали, я подошла, забрала у обоих пистолеты и, не зная другого способа избавиться от них, кинула подальше в сторону ущелья, услышав, как они со стуком покатились вниз по камням. Все еще с пистолетом в руке я подобралась к водительской двери микроавтобуса, никого за рулем не обнаружила и резко повернулась к Самиру Шайе, замершему на месте и мявшему в руках снятую шерстяную маску.
– Привет, – сказала я. – Вы ведь санитар, верно? Внизу у реки лежит человек в костюме из лайкры. Вам придется вытащить его оттуда. У него огнестрельное ранение. Этих двоих тоже подстрелили, хотя только время покажет, насколько серьезно. Я убью вас, их и любого, кто проедет мимо, если вы не сделаете то, о чем я прошу. Понятно?
Он все превосходно понял.
– Вот и прекрасно! – делано бодро воскликнула я. – Кажется, я видела фонарик в «бардачке» водителя. Буду следить за вами по лучу света.
В темноте время тянется медленнее. Дешевый пластмассовый хронометр на моем запястье показывал часы и минуты ядовито-зеленым мерцанием, которое бы вызвало раздражение у любого нормального человека. Небо, еще недавно с такой охотой поливавшее землю дождем, покрылось сонным слоем напоминавших туман облаков, протянувшихся вдоль горизонта между вершинами гор и звездами. Я расположилась в стороне от лучей фар микроавтобуса, убрав пистолет в карман, с фонариком в руке и наблюдала, как крохотный круг от фонарика Самира движется далеко внизу у русла речки.
Что до тех двоих, кого я ранила, то мужчина с пулей в животе потерял сознание. Оно и к лучшему для всех нас, подумала я. Женщина чувств не лишилась, лежа с рукой, прижатой к бедру, часто и прерывисто дышала, глаза ее были исполнены болью. Кровь, сочившаяся между ее пальцами, растекалась по асфальту лужицей, казавшейся яркой и не слишком большой в свете фонарика, но черневшей и представлявшейся необъятной, когда лишалась подсветки. Моя пуля не задела ее бедренную артерию, отчего она до сих пор еще была жива, но не спешила благодарить меня за это.
Я оперлась спиной о микроавтобус и допила остатки их кофе. Общаться было не с кем, даже если бы захотелось. Свет от фонарика Самира начал подниматься вверх. Направив луч к началу тропы, я ждала появления двух покрытых грязью фигур. Койл перекинул одну руку через плечо Самира, другая же изломанно лежала поверх раны, из которой продолжалось отчетливо заметное кровотечение. В ярком луче моего фонарика он казался бледным и посеревшим, а его губы слегка посинели. Лицо Самира, напротив, побагровело от натуги, зубы стиснулись от непомерных усилий, губы сложились в гримасу, которая бывает на морде лошади, готовой вот-вот понести.
– Положите его внутрь, – велела я, жестом указывая на заднюю дверь микроавтобуса.
– Что здесь произошло? – выдохнул Койл, помутившимся взором оглядывая двух человек, лежавших на земле.
– Их босс стрелял в тебя. И мне как-то было не до выяснений, насколько это соответствует правилам вашей компании.
Койл не издал ни стона, когда Самир осторожно положил его на пол в задней части фургона, что я восприняла как дурное предзнаменование.
– Вы санитар. Помогите же хоть чем-нибудь.
– А потом вы меня убьете?
Когда я задавала подобный вопрос, то делала это на дрожавшем арабском языке. А теперь услышала голос самого Самира, говорившего на хорошем французском с обычным для этих мест южным акцентом. В какой-то степени, показалось мне, созданный мною образ Самира больше соответствовал его внешним данным, чем его реальная личность.
– Даю вам слово, что, если вы остановите кровотечение у этого человека, останетесь в живых. А если попытаетесь сбежать, я действительно убью и вас, и тех двоих. Вы меня понимаете?
– Почему я должен вам верить? Я вас совершенно не знаю.
Я даже почувствовала нечто вроде восхищения. Трясущийся от страха, замерзший Самир Шайе, очнувшийся в темноте со связанными руками, показывал незаурядную силу духа среди ночи в незнакомом и уединенном месте.
– Как вы ничего не знаете о том, что с вами случилось и почему вы здесь оказались. Между тем дела обстоят очень просто. Вы можете рискнуть и решиться на побег, а можете рискнуть и остаться. Причем решить, что для вас предпочтительнее, вам придется на основе минимальной информации, которой вы располагаете.
Он взвесил свои возможности и избрал наиболее мудрый вариант.
Через пять минут он сказал:
– Этому человеку необходимо переливание крови.
– Ты знаешь свою группу? – спросила я Койла.
– Разумеется, – прохрипел он сквозь зубы с пола микроавтобуса. – А вот знаешь ли ты свою?
– Мой друг – большой шутник, – доверительным тоном сообщила я Самиру. – Старается мужественно сохранять чувство юмора в любой ситуации.
– И тем не менее, – сказал санитар, – нужна кровь. В противном случае не могу ничего гарантировать.
– Я немедленно этим займусь. Оставьте аптечку себе. Она, вероятно, понадобится тем двоим. У одного из них наверняка есть мобильный телефон. Мой вам совет: позвоните в полицию – но только в полицию – сразу же после нашего отъезда.
Глава 73
Когда мы отправились в путь, Самир Шайе некоторое время оставался темным силуэтом в зеркале заднего вида. Я носила его тело менее восьми часов, но его жизнь теперь изменилась навсегда – он больше не станет прежним Самиром Шайе.
Койл продолжал лежать на полу фургона у меня за спиной, прижав руку к наложенной на рану повязке, посеревший и прерывисто дышавший. Я накинула ему на плечи его куртку, обмотала ноги одеялом, но он все равно дрожал, и зубы его стучали, когда он спросил:
– И что теперь?
– Надо избавиться от микроавтобуса. Доставить тебя к врачу.
– Я твой заложник?
– Звучит более зловеще, чем необходимо.
– Зачем ты мне помогаешь?
– Я помогаю только себе. Всегда. Ты хочешь оставаться в сознании?
– А ты желала бы меня усыпить?
– Нет.
– Тогда я тоже не хочу отрубаться.
Я ехала на север, следуя по самым крупным указателям в сторону наиболее оживленных магистралей. Судя по пробитым горными потоками расселинам и черным соснам на склонах холмов, мы углублялись в Центральный массив, постепенно приближаясь к единственному скоростному шоссе, проложенному через это иссохшее плато, вулканическую поверхность которого местами рассекали влажные долины. Зазвонил лежавший рядом на пассажирском сиденье мобильный телефон. Я проигнорировала звонок. Через несколько минут вызов повторился.
– Ты не хочешь ответить? – Голос Койла, не более чем хриплый шепот, сзади.
– Нет, не хочу.
Замелькавшие вдоль дороги фонари с люминесцентными лампами стали предвестниками нашего приближения к скоростной дороге. Указатели приглашали свернуть к древним замкам и городкам, где жили искусные ремесленники. Эти городки сулили средневековые стены, монументы катаров[14], секреты ордена храмовников, гербы госпитальеров, туристические магазины сувениров, где в затемненных витринах были выставлены мечи, щиты, оккультные знаки, а возможно, и рецепты старинных снадобий.
Телефон снова зазвонил. Я не обратила на это внимания. Зазвонил еще раз. Я и бровью не повела.
На окраине одного из городков я свернула на совершенно пустую в такой час стоянку перед супермаркетом. Телефон зазвонил в четвертый раз, чуть ли не подпрыгивая от усердия на сиденье рядом со мной. Я нажала на кнопку громкой связи и ответила. В трубке отчетливо послышался резкий вдох. Потом – молчание. Я откинулась на спинку сиденья, наполовину закрыв глаза при оранжевом свете фонарей на парковке, и ждала. Вполне вероятно, что кто-то на другом телефоне делал то же самое. И молчал.
Воцарилась оглушительная тишина включенной линии телефонной связи. Когда я напрягала слух, мне чудилось, будто я слышу нарочито медленное и ровное, выжидающее дыхание.