– А у спонсора найдутся ответы на все наши вопросы? Или только на твои?
– Думаю, найдутся.
Я лишь передернула плечами:
– Что ж, отлично. И кто же нам нужен?
Глава 83
Я слишком долго не спала. Отдыхали мои тела, но не я сама.
Мы сидели в закусочной на углу Лафайет и Ист-Хьюстон-стрит. Койл дожидался за чашкой кофе. Я ждала в теле студентки из Азии с выкрашенными в ярко-оранжевый цвет волосами, которая носила в своем малиновом рюкзаке книги по…
– Применению хитина в медицинских целях.
– Неужели? – безразлично спросил Койл, крутя перед собой чашку.
– Боже милостивый!
Из недр рюкзака я извлекла небольшую стеклянную банку с крышкой. Внутри ее находилось странное существо – тело длиной с мой указательный палец и толщиной с большой. Оно отчаянно билось, размахивая прозрачными крылышками, но не могло вырваться из стен своей тюрьмы.
– Не имеет значения, сколько лет я прожила на этом свете. Все равно не устаю поражаться тому, что можно обнаружить в сумках или в чемоданах других людей.
– А ты хоть что-нибудь знаешь о медицинских свойствах хитина? – спросил Койл, пока я понадежнее прятала находку на дне рюкзака.
– Если честно, ничего.
– Тогда будем надеяться, что никто не станет задавать вам вопросов на эту тему, мэм.
Подошла официантка, улыбнулась Койлу и чуть ли не присела в реверансе, снова налив кофе в его чашку.
– А мисс желает что-нибудь?
– У вас есть блинчики?
– Разумеется.
– С сиропом?
– Дорогая, блинчики всегда подают с сиропом. С каким?
– С любым на ваш вкус, пожалуйста.
– Сию минуту!
Койл крепче сжал в руках свою чашку.
– Насколько я понимаю, диабетом ты не страдаешь?
– Нет никаких свидетельств обратного, и, насколько я чувствую, позавтракать тоже еще не успела.
– Ты регулярно питаешься?
– Ем, когда голодна. Просто иногда случается побывать в нескольких голодных телах подряд. И еще должна признать, что люди, сидящие на диете или слишком усердно занимающиеся спортом, тоже разжигают у меня аппетит. Ты ничего не хочешь рассказать о своей подруге?
– Она работает на «Водолей».
– Уверена, ты поймешь, если я скажу, что это не добавляет мне доверия к ней.
– Достаточно моего собственного доверия.
– Прекрасно, но вот доверяет ли тебе она? Ведь ты расстался со своими боссами при, скажем так, несколько необычных обстоятельствах.
– Она мне верит. Мы поговорили. Да, она мне верит. Мы… одно время были очень близки.
– Ты рассказал ей обо мне?
– Нет.
– Ты хочешь, чтобы я сама…
– Нет, – быстро перебил он. – Нет. Я хочу… Нужно, чтобы все выглядело естественно. Чисто и честно. – Он на мгновение задумался над своей следующей фразой. – И если что-то действительно случится, если она… При появлении людей из «Водолея» ты можешь… очень пригодиться. – Слова давались ему нелегко: он говорил медленно, с привкусом горечи. – Как мне тебя представить?
– Что? А, имя?… Сьюзи. Называй меня просто Сьюзи.
– Хорошо, договорились.
Мне принесли блинчики. Целую кучу плавающих в сиропе, но проложенных слоями бекона блинчиков. Я жадно оглядела еду, провела пальцем по кромке тарелки, смахивая каплю горячего соуса, а Койл явно сделал над собой усилие, чтобы не показать своего отвращения к этому зрелищу.
Затем, как это часто бывает при встречах с незнакомцами, словно ниоткуда возникла женщина и уселась на обитый дерматином диванчик напротив нас. На ней, как я и ожидала, оказалась рубашка с длинными рукавами, длинные брюки и длинные перчатки. Длинный шелковый шарф закрывал не только голову, но и шею и нижнюю часть лица, длинные носки глубоко уходили под отвороты брюк, хотя на ней, по всей вероятности, были еще и колготки. И даже если спортивный раздел большой газеты, которую она положила на стол перед собой, способен был издать подобный звук, мне он больше напомнил о пистолете 22-го калибра, заряженном и готовом к стрельбе.
Койл поднял взгляд на узкую полоску лица над шарфом, откуда на него пристально смотрели серые глаза, улыбнулся и сказал:
– Привет, Пэм.
Одна из ее затянутых в перчатки рук оставалась лежать под газетой, другая уперлась в край стола. Взгляд скользнул по Койлу, устремился на меня, потом снова на Койла.
– Где мы с тобой впервые встретились? – спросила она. У нее был выговор уроженки Манхэттена, быстрый и четкий.
– Чикаго, две тысячи четвертый год, – ответил он. – На тебе было синее платье.
– Сан-Франциско, две тысячи восьмой год. Что мы ели вечером перед операцией?
– Мы ужинали в японском ресторане. Ты заказала суши, я добавил соус терияки. А рано утром ты улетала и не хотела будить меня, чтобы попрощаться.
– Что ты все-таки сказал мне, когда мы расставались?
– Что твоему мужу очень повезло, а я не расскажу о нас ни одной живой душе.
– И ты сдержал слово? – спросила она тем же быстрым и резким тоном. – Никому ничего не рассказывал?
– Нет, Пэм, не рассказывал. Ты же меня хорошо узнала. А я не изменился.
Еще на мгновение ее взгляд задержался на его лице, потом она посмотрела на меня.
– Кто это?
– Я – Сьюзи, – ответила я. – Мы друзья.
– Вы мне не знакомы.
– Верно, не знакома.
– Пэм, – выпалил Койл, – не знаю, какие слухи до тебя дошли…
– Я слышала, что тобой завладели, – перебила она. – Операция пошла наперекосяк. Ты объявлен в розыск. Представляешь опасность. Они утверждают, что тебя скомпрометировала Янус.
– А во что веришь ты сама?
– Верю, что ты – это ты. Но не думай, что от этой мысли мне намного легче, Фил…
– Я теперь Натан.
– Пусть будет Натан, – продолжала она на одном дыхании. – Ты был дважды скомпрометирован всего за две недели. Отданы соответствующие приказы.
– И ты собираешься их исполнить прямо сейчас? Хочешь сделать порученную работу?
– Я… пока не знаю. Потому что прочитала досье, присланные тобой из Берлина.
– Ты о них кому-нибудь рассказывала? – спросил он, быстро вскидывая на нее взгляд.
Для меня все это стало новостью.
– Нет.
– И что ты думаешь?
– Мне видятся разные точки зрения.
– Маригар стрелял в меня. Причем ему отдали приказ стрелять.
Под легкой тканью шарфа было заметно движение бровей – удивленное и слегка недоверчивое.
– Почему?
– Мы везли с собой подозреваемого, вероятного призрака. Маригар решил, что этот свидетель представляет угрозу. В таком случае нам надлежало… – Он долго прокручивал слова в уме, прежде чем произнести их вслух: – Устранить опасность. Мы привели тело в ущелье, где текла река, и оно назвало имя Галилео.
– Понятно. Что произошло потом?
– Потом Маригар выстрелил в меня. Просто выполнял приказ и выстрелил. В Берлине Кеплер показала мне досье, и я понял, что они мне лгали, лгали нам всем, Пэм. Они полностью исказили картину случившегося во Франкфурте, они лгали о хозяевах тел, о Галилео. Кеплер сказала…
– Скорее уж Кеплер лжет.
– Но ты сама видела папку с материалами по Галилео. Ты веришь им? Ты стала единственной, кому я их показал. И что же, ты ничего в них не разглядела?
– Ты убил Маригара. – Она повысила голос, чтобы выговорить слова, которые иначе не желали срываться с ее языка.
– Я… Да. Он стрелял и ранил меня. Он смотрел мне прямо в глаза, знал, кто я такой, но все равно выстрелил, Пэм.
Она снова посмотрела на меня, тихо сидевшую в углу, затем обратилась к Койлу:
– Допустим, я тебе верю. Как же ты выжил?
Протяжный вздох Койла оказался, вероятно, красноречивее любых фраз. Прикрытый газетой пистолет повернулся стволом в мою сторону. Я крепко сжала свою кружку с кофе.
– Кеплер, – сказала я. – Вы называете меня Кеплер.
Она глубоко вдохнула. Голова ее чуть откинулась назад, рука дернулась, пистолет теперь был точно нацелен на меня, и его дуло даже стало чуть выглядывать из-под слоя газетной бумаги. Она ничего не сказала: слишком много слов надо было произнести вслух и сразу. Зато заговорил Койл, приглушенно, но с горячностью:
– Она… Оно не опасно для нас. Оно прилетело в Нью-Йорк добровольно.
– Если вам теперь известно мое имя, – добавила я, – то вы знаете, что я располагаю копиями документов из компьютера «Водолея», похищенных в Берлине. Я могла бы уже уничтожить «Водолей», не прибегая к помощи вашего «Фила», причем даже не рискуя жизнью. Здесь я оказалась только ради Галилео. Других целей у меня нет.
– И ты сотрудничаешь вот с этим? – прошипела Пэм.
– В противном случае я был бы уже мертв. Она… оно… – Он произносил слова медленно, принуждая себя вспомнить мою истинную сущность. – Оно помогло мне выжить. Оно ненавидит Галилео, а мне не причинило никакого вреда…
– Оно почти разгромило базу в Берлине.
– Оно спасло мне жизнь.
– Да, потому что носило тебя, – продолжала шипеть Пэм. – Оно осквернило тебя. Боже, ты хотя бы имеешь понятие, что оно с тобой сделало? Знаешь, какие поступки заставило тебя совершать?
– Я ничего… – заговорила было я, но она взвизгнула:
– Заткнись, заткнись! – Причем так громко, что на нас стали оборачиваться.
Койл помрачнел, а она вздрогнула и заставила себя говорить тише. Тонкая жилка между ее глазами набухла от напряжения и стала видимой в полосе, не прикрытой шарфом.
– Пэм, – голос Койла звучал успокаивающе, – ты уже нарушила все приказы, встретившись здесь со мной. Ты читала досье Галилео. Я уверен, что читала. Как и уверен, что ты все поняла. Ты тоже теперь все знаешь… Ты разобралась, в чем суть. Что такое Галилео. Какие чувства он вызывает у меня. А теперь выполняй распоряжения. Тебе велено меня убить – так убей, убей это… эту девушку на глазах у всех. Или на улице тебя ждет группа, чтобы схватить нас на выходе отсюда? Я не знаю. Но на что бы ты ни решилась, поверь: Галилео проник к нам. «Водолей» проводил исследования во Франкфурте, и он принял в них участие, подменил результаты, использовал в своих интересах. Я стрелял в женщину… Нет, не так. Я стал убийцей женщины, застрелив ее, когда она входила на станцию «Таксим» в Стамбуле, потому что Гал