С а л а е в. Это ты прав.
Ч е р к и з о в. Мозги у вас неплохо работают, но на очень элементарном уровне. А вы еще один из лучших.
С а л а е в. Значит, ты, бездушный человек, все же относишься ко мне лучше, чем к другим?
Ч е р к и з о в (не сразу). Вообще да.
С а л а е в. Что это так?
Ч е р к и з о в (не хочет отвечать). Не знаю.
С а л а е в. А все-таки?
Ч е р к и з о в. Ну что вы пристаете? Сами же знаете. (Отворачивается.)
С а л а е в. Откуда же мне знать? Мы с тобой на такие темы не говорили. Ну, скажи…
Ч е р к и з о в (подумав). В вас вера есть.
С а л а е в (смотрит на часы). Какая еще вера?
Ч е р к и з о в. В то, что вы делаете. Если бы поумней были бы, могли бы стать настоящим ученым. Не таким, каких сейчас много, а настоящим.
С а л а е в. Надо ехать. (Встает.) К сожалению, Черкизов, ты прав: единственное, что я могу делать, — это выполнять план. (Журналисту, показывая на Черкизова.) Написал бы о нем. Второго такого нет.
Журналист разводит руками. Салаев смеется.
Ч е р к и з о в. Я пойду за бумагами.
С а л а е в. Только быстро. Ждем тебя внизу.
Черкизов уходит не торопясь.
Ж у р н а л и с т (Салаеву). Я понимаю, что вы торопитесь. Но я буквально еще две минуты вас задержу. У меня самолет вечером. А я бы хотел, чтобы вы послушали на всякий случай… Тут я набросал примерно для газеты. (Роется в блокноте.)
С а л а е в (смотрит на часы). Давай. Только поскорей.
Ж у р н а л и с т (начинает читать). «Недра зовут». Название пока условное… «Почти двадцать лет назад приехал Фарид Салаев на поиски нефти в Сибирь из солнечного Азербайджана. Он был одним из той славной когорты первооткрывателей, которая прибыла в богатейший край сразу же после окончания института. Начинал Фарид простым коллектором в геологической экспедиции, а ныне он Герой Социалистического Труда, главный геолог большого управления. За плечами известного разведчика недр несколько крупнейших месторождений, счет которым открыл знаменитый Тургут. Тургут — название, теперь известное многим. Но мало кто знает, что это месторождение, открытое в типичных для Сибири меловых отложениях, подвело итоги многолетнему спору о том, есть ли нефть в Сибири в промышленных масштабах. Своим двухсотсорокатонным фонтаном маслянистой жидкости, ударившим в основание буровой, Тургут подтвердил гениальную гипотезу академика Губкина о великом нефтяном будущем Сибири. То, что называется профессиональной удачей, всегда сопутствовало геологу Фариду Салаеву. Попав по распределению в Мулкас, он затем перебирается в район Тургута, где и начинается наиболее плодотворный этап его деятельности. Вслед за Тургутом последовали Усть-Шалам, Самотлор и другие месторождения, принесшие Салаеву заслуженную славу…» Все. (Закрывает блокнот.) Примерно так. В целом вы не возражаете?
С а л а е в. А это твой главный редактор напечатает?
Ж у р н а л и с т. Да.
С а л а е в. Ну, раз он напечатает, тогда и я не возражаю. Особенно насчет профессиональной удачи мне понравилось. (Тимановскому.) Ну, пошли.
Т и м а н о в с к и й. Пошли.
Свет в кабинете гаснет.
Ночь. Небольшая площадка перед конторой экспедиции освещена кострами. В неверном свете их пламени смутно видны очертания конторы, ступени, ведущие к входной двери, сама дверь. Она открыта настежь. Видно, как из нее выходит С а л а е в. Сделав несколько шагов, он опускает стол, который тащит на себе, у высокой кучи конторского имущества, сложенного посередине площади. Вытирает пот и опять уходит в контору. Выносит два чемодана, ставит их рядом с остальными вещами и оглядывается на контору.
Из темноты появляются А н д р е й, К у р м а н а е в, У л а н о в и Т и м а н о в с к и й. Все с топорами. В е р м и ш е в с веревкой. Уланов вытаскивает из кармана лист бумаги.
У л а н о в (заглядывает в бумагу). Из двухсот сорока шести человек едут сто шестьдесят два. На каждую бригаду три дома получается. Как раз за ночь разберем.
А н д р е й. Баржи будут к шести утра.
С а л а е в (Вермишеву). А где же деньги?
В е р м и ш е в (оглядывается). Спрятаны. Я утром передам вам. Когда светло будет.
С а л а е в. Ладно, начнем с конторы.
Т и м а н о в с к и й (Салаеву). Жена не возражает.
С а л а е в. Я в ней не сомневался. (Андрею.) Как Света?
А н д р е й (лихо). А что Света? Куда я, туда и она.
Салаев идет к конторе, за ним остальные. Становятся по углам дома.
С а л а е в (после паузы). Ну, начнем.
В е р м и ш е в. Страшно, Фарид Керимович. Ох как страшно!
Свет гаснет. Слышен стук топора.
З а н а в е с.
ПРИКОСНОВЕНИЕДрама в двух действиях
А н д р е й.
А д а л а т.
Л е й т е н а н т.
Ш о ф е р.
Н е м ц ы.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Август 1944 года. Западная Белоруссия. В желтых, не тронутых огнем хлебных полях дотлевает покинутая жителями и освобожденная от немцев деревушка. Яростно палит солнце. С колокольни белой каменной церкви, чудом уцелевшей от огня и снарядов, обозревает окрестности А н д р е й — солдат лет тридцати с биноклем на груди. Одна нога его забинтована, на ней нет сапога. Ему нравится спокойная от боев природа. Издалека доносятся глухие звуки артиллерийской канонады, негромко и ненадолго, как давнее воспоминание, возникает музыка — танец маленьких лебедей из «Лебединого озера». Вдруг Андрей прислушался к тому, что делается в церкви: ему кажется, что его зовут. Легко прыгая на одной ноге, он спускается вниз — в церковную залу. Через широкий пролом в стене видно, что здесь, у алтаря, на двух шинелях лежит л е й т е н а н т. Он ранен в грудь и поэтому лежит на спине, уставившись глазами в расписанный свод церкви.
Посреди залы стоит большой фанерный ящик.
А н д р е й. Вы чего? Звали меня?
Л е й т е н а н т (занятый своими мыслями, не поворачивая головы). Нет… Машины не видно?
А н д р е й. Вы не волнуйтесь, не сегодня так завтра приедут. (Смотрит на роспись, украшающую стену церкви.) Колер хороший.
Л е й т е н а н т. Какой колер?
А н д р е й (поясняет). Основа другая. Все от основы зависит. На чем краску составить, такой и результат. Для колера основа главное дело.
Л е й т е н а н т (устало; судя по выговору, он образованный человек). Ты бы на лица их посмотрел, на глаза. А ты — колер!
А н д р е й (не обижаясь). Вижу. Я про другое говорю. Сколько лет прошло, может, сто или двести, а краска свежесть не теряет — натуральная. А сейчас сплошная химия. Я как раз последний заказ в июне сорок первого выполнял. Профессор ключи мне оставил, говорит: «Вот тебе, Андрей, моя квартира, отдыхать еду в Кисловодск на два месяца, делай из нее что хочешь. Только чтобы без трафаретов». Я ему говорю: «Профессор, альфрейщик на трафарете не работает, езжайте спокойно, конфетку сделаю из вашей квартиры». Позвал я Карлушу, брата своего…
Л е й т е н а н т. Тоже маляр?
А н д р е й. Не маляр, а альфрейщик седьмого разряда. Мы только кистью работаем, трафарет не признаем. Карлуша…
Л е й т е н а н т (прерывает). Слушай, знаю я эту историю: одну комнату закончили, и война началась, да?
А н д р е й. Да. Откуда вы знаете?
Л е й т е н а н т. Знаю. (Отвернувшись от Андрея, опять уставился в свод церкви — дал понять, что не расположен к беседе.)
А н д р е й. Ну откуда вы знаете? (Тоже разглядывает разрисованный свод.) У всех глаза одинаковые. (Подойдя к стене, он колупнул ее, затем запрыгал по церкви, издавая четкий цокающий звук своим кованым сапогом.)
Л е й т е н а н т (с плохо скрываемым раздражением). Ты можешь посидеть спокойно?
Андрей перестает прыгать и пытается опять завязать разговор.
А н д р е й. Там дом стоит с башнями, на этот… как его… замок похож.
Л е й т е н а н т. Где?
А н д р е й. Да с километр будет.
Л е й т е н а н т. Ну и что?
А н д р е й. Я сбегал туда, пока вы спали.
Л е й т е н а н т. Зачем? (Раздражается все больше и больше, непоседливость и болтливость Андрея выводят его из себя.)
А н д р е й. Просто. Посмотреть захотелось. (Ждет, что скажет лейтенант, но тот молчит, закрыв глаза.) Вы что, опять спать будете? (Пауза.) А чего вы злитесь? Чего в этом плохого? Заглянул туда — и назад. (Подходит к ящику, стоящему посреди залы.)
Л е й т е н а н т (только сейчас обращает внимание на ящик). А это еще что такое?
А н д р е й. Картины.
Л е й т е н а н т. Какие картины?
А н д р е й. Немецкие. Там еще три ящика остались. Увезти хотели, гады… заколотили в ящики, а погрузить не успели… (Осматривает ящик.) Сейчас я его расколочу и побегу за другими. Я пока только два притащил — второй тут, рядом… (Опираясь на винтовку, он скачет к двери; мелькнув в ее ярко солнечном прямоугольнике, ненадолго исчезает, затем появляется вновь; короткими, дергающимися рывками тащит за собой на веревке второй ящик с картинами. Ящику.) Ну что, скушал?.. Никуда не денешься. Цепляйся не цепляйся, все равно ничего не получится… Вот так, против силы не попрешь. (Напрягшись, перетаскивает ящик через порог и, не давая себе отдыха, волочит на середину залы.) Посмотрим, чего они наворовали. Небось хорошие картины, плохих они не воруют. (Лейтенанту.) Гляньте-ка, что тут написано…
Л е й т е н а н т (при всем нежелании вступать в разговор). Зачем ты их притащил сюда?
А н д р е й