— Боже мой! Лу! — У Клэр отвисает челюсть.
— Вау… — Мужской голос позади меня протяжный и ленивый, напоминающий мне Декстера Фреймана — симпатичного парня, который к тому же был самым большим наркоманом в моей старшей школе. Он появляется в поле зрения, молодой парень с грязными светлыми волосами, собранными сзади в конский хвост, и полусонным выражением глаз. Он закрывает свой черный зонт и смотрит на меня с выражением чистого удивления. — Тебе, должно быть, действительно нравится дождь, да?
— Да, — отвечаю я сквозь стучащие зубы. — Решила пойти на пробежку в таком наряде, потому что мне это так нравится.
Он медленно и задумчиво кивает, как будто я только что сказала что-то важное.
— Мило.
— Боже мой, Лу, — повторяет Клэр, на этот раз тише. Она записывает что-то на прямоугольном листе бумаги, похожем на табель учета рабочего времени, и говорит: — Тебе не обязательно простужаться. Давай сделаем заказ на сегодняшний вечер. Она поворачивается к парню рядом со мной. — Пол, ты бы возненавидел меня, если бы я попросила тебя заступить на смену сейчас?
Он еще раз легко кивает и неторопливо направляется к столу.
— Не-а, вот почему я здесь, верно? Ты продолжай. Я справлюсь с этим.
Я уже поднимаюсь по лестнице, каждая ступенька отягощена и неудобна из-за прилипающей к телу промокшей одежды, когда Клэр появляется рядом со мной и подстраивается под мой темп.
— Итак, — шепчет она, как будто у нее есть секрет, — сегодня я спросила маму о мистере Блэквуде.
Я смотрю на нее, ничего не говоря. Я не могу отрицать, что мне любопытно, что она хочет сказать — старик похож на головоломку с eBay, в которой не хватает половины деталей. Но я также чувствую, что достаточно вторглась в его личную жизнь для одного дня.
— Ну, — продолжает она, либо не замечая моих колебаний, либо предпочитая игнорировать их, — она была очень удивлена, что он вообще нанял тебя.
Ну да, она не единственная.
— Откуда она так хорошо его знает? — Спрашиваю я.
— О, она не знает. Я не думаю, что кто-то действительно знает его. Во всяком случае, не лично. Но она вращается во всех социальных кругах Эшвика, и она руководит местной газетой. Она пожимает плечами. — Работа на полный рабочий день в таком маленьком городке, как этот.
— Хм. — Я поворачиваю налево, когда мы достигаем верхнего уровня, и поворачиваю ключ в двери.
Клэр продолжает:
— Он больший затворник, чем я думала. — Ее губы хмуро поджимаются, а глаза опускаются, когда она следует за мной в мою комнату. — Моя мама говорит, что он переехал в Эшвик более двадцати лет назад, но она никогда не видела, чтобы кто-нибудь приезжал. Ни семьи, ни друзей.
Это привлекает мое внимание, но я изо всех сил стараюсь не совать нос не в свое дело, поэтому просто бормочу подтверждение. Если бы он переехал сюда всего двадцать лет назад, он не мог бы знать бабушку. Она покинула этот город задолго до этого.
Я беру удобные леггинсы и топ с длинными рукавами из спортивной сумки, которую мне еще предстоит распаковать, и неторопливо захожу в ванную, закрывая за собой дверь. Пока я стаскиваю с себя мокрую одежду, я обдумываю ее слова и чувствую укол печали в груди. Я пытаюсь не испытывать сочувствия, потому что знаю, что это последнее, чего хотел бы мистер Блэквуд. Но когда я думаю о том, как тяжело дались мне последние несколько недель, как одиноко я себя чувствовала — представить, что он чувствовал то же самое годами?
Какой бы ни была причина, по которой он так одинок, это должно причинять боль.
— Тебе, эм, нужна помощь устроиться? — Голос Клэр доносится из-за двери. Должно быть, она осматривает общую комнату, не видит ничего, кроме единственной спортивной сумки на кресле-качалке, которая выдает, что здесь может остановиться гость, и удивляется, почему я такая странная.
Я сдерживаю смешок, когда отвечаю:
— Вообще-то, я собиралась распаковать вещи завтра. Наверное, тоже пойду прихвачу еще кое-что.
— О, хорошо, — выдыхает Клэр. Я слышу облегчение в ее голосе. — Это хорошо. Как вы думаете, сможете ли вы снять квартиру или дом теперь, когда вы остаетесь здесь на некоторое время?
Я пожимаю плечами, хотя она не может меня видеть, и поправляю леггинсы на бедрах.
— Я не знаю. Мне здесь вроде как нравится.
— Да, многие люди остаются надолго. Большинство наших гостей — местные жители, которые сдают жилье в аренду как квартиру, поскольку ближайший жилой комплекс находится в городе. Помогает и то, что у нас так дешево.
Так оно и есть. Но мне здесь нравится не поэтому.
— Бабушке бы понравилось это место.
В ту секунду, когда это срывается, я жалею об этом.
— Бабушка? — Настаивает Клэр.
Открывая дверь ванной, я выхожу и слегка улыбаюсь.
— Да, бабушка. Так откуда мистер Блэквуд переехал сюда?
К счастью, этого вопроса достаточно, чтобы отвлечь внимание Клэр.
— Я не знаю. Не думаю, что недалеко отсюда. — Ее брови хмурятся, когда она плюхается на диван. — Мне всегда было интересно, чем он занимается весь день, никогда не выходя из дома.
— Что ты имеешь в виду? Он работает.
— Работает? Он был достаточно богат, чтобы давным-давно уйти на пенсию. — Она достает свой розовый телефон из кармана и что-то печатает, ее губы снова изгибаются в дружелюбной улыбке, к которой я начинаю привыкать. — Итак, я подумала, мы могли бы заказать пиццу? К сожалению, здесь не так много мест, где доставляют еду, но ты никогда не ошибешься с хорошей пиццей с сыром, верно?
— Э — э–э, да. Пицца — отличная идея, — бормочу я, все еще думая о мистере Блэквуде. Если он ушел на пенсию так давно, что он исследовал? — Вы знаете, чем он занимался? До того, как он ушел на пенсию?
Вот и все, что нужно для того, чтобы не вмешиваться…
— Он занимался каким-то расследованием. Что-то типа частного детектива. Но именно на его книгах были заработаны все его деньги.
— Книги? Он писатель?
— Ага. Они в значительной степени подорвали его авторитет как частного детектива, но, по крайней мере, он заработал.
Я собираюсь спросить, как его книги могли подорвать его авторитет, когда она продолжает:
— Хотя он больше не публикуется. Уже много лет. Он замкнутый с тех пор, как я его знаю, и мама говорит, что он полностью потерял самообладание еще до того, как появился здесь. До такой степени, что люди привыкли слышать, как он разговаривает сам с собой. Даже на людях.
Боже, бедняга. Суровая внешность, лай и ругань, бесконечное количество виски.
Вместо того, чтобы копать глубже, как я хочу, я заставляю себя отбросить это. Я уже слишком далеко влезла в его дела, и теперь я не могу перестать спрашивать себя…
Кто такой мистер Блэквуд?
Глава 10
С утра.
То, что раньше было моим любимым днем недели, быстро превратилось в монстра под моей кроватью — вы можете игнорировать его так долго, прежде чем он снова проберется в ваш разум.
Не то чтобы мы с бабушкой делали что-то особенное по воскресеньям, но это всегда был своего рода «наш» день. Это был день, когда можно было бездельничать в пижаме, завтракать на ужин, смотреть классику до потери сознания. Мы спорили из-за Кэри Гранта против Джеймса Дина и швыряли друг в друга попкорном через диван, как соседи по комнате в колледже. Даже когда мы с Бобби были вместе, он знал, что воскресенья отведены для бабушки, а когда я была моложе, мы с Джейми оставались с ночевкой только в пятницу вечером, чтобы они не мешали.
Но все это пошло прахом, когда я проснулась с плохим предчувствием четыре воскресенья назад.
Я, конечно, проигнорировала это — мой талант, — но когда она не спустилась на кухню выпить свой обычный чай на завтрак, это неприятное чувство превратилось из тупой боли в глубине моего сознания в резкий спазм в животе. Воскресенья, возможно, и были ее днем для того, чтобы расслабиться, но этого было недостаточно, чтобы заставить ее забыть о своей утренней рутине. Даже пожар не мог помешать ей появиться в деревянном уголке для завтрака ровно в шесть часов, готовой к чаю.
Буквально.
Я, возможно, случайно устроила небольшой пожар на заднем дворе, когда мне было девять. И все же бабушка сидела в нашем уголке для завтрака со своим чаем в руке, всего через несколько минут после того, как устранила мой беспорядок, и в то время как в помещении все еще пахло дымом и пеплом.
Но теперь этот день превратился во что-то совершенно другое. Три недели назад я начала эту новую рутину — выключать свет и притворяться, всего на один день, что в то конкретное воскресенье все сложилось по-другому. Что я слышала знакомые звуки бабушкиных ходунков, мягко скребущих по ковру, видела ее маленькую морщинистую улыбку, когда она осторожно опускалась на сиденье у окна, и слушала ее голос, нежный и успокаивающий, напевающий медленную мелодию.
Этот распорядок вреден для здоровья, и в конечном итоге он только доводит меня до слез, но я все равно делаю это с собой. Должно быть, опять эта психически неуравновешенная половина моего мозга.
Я вздрагиваю и натягиваю на себя одеяло, когда справа от меня раздается пронзительный шум. На прикроватной тумбочке стоит стандартный телефон для каждого номера, вибрирующий при каждом звонке. Когда он не прекращается после пятого раза, я сдаюсь.
— Алло?
— Привет, Лу! Доброе утро.
Клэр была особенно щебечущей со мной с нашего первого «девичника» — ее название для этого, не мое, — неделю назад.
С тех пор мы также встречались три раза, и я постепенно начинаю признавать, что даже у меня появилась некоторая бодрость духа на протяжении всей недели, независимо от того, работала ли я на мистера Блэквуда или выполняла поручения. Когда я вчера зашла в торговый центр, чтобы купить еще кое-что из одежды и предметов первой необходимости, я поймала себя на том, что напеваю игривую мелодию, которую она имеет привычку насвистывать. Я немедленно прекратила это дерьмо, но не могу отрицать, что было довольно приятно пообщаться с королевой всего счастливого. Я все еще обеспокоена тем, что довело ее до слез тем утром на прошлой неделе, но я не спрашивала, а она не сказала.