Я прочищаю горло, понимая, что мы въезжаем на парковку для гостей отеля Эшвик Инн.
— Спасибо за ужин.
Он кивает, ставит пикап на стоянку и глушит двигатель, прежде чем полностью переключить свое внимание на меня.
— Я хорошо провел время, Лу.
Мне требуется минута, чтобы ответить, но я искренен, когда отвечаю.
— Я тоже, Бобби.
Тишина затягивается, он смотрит на меня, а мне не терпится снова поерзать на своем месте. Я делаю глубокий вдох. Я не хочу причинять ему боль, особенно сейчас, когда он вот так протрезвел и берет себя в руки. Может быть, часть меня тоже не хочет полностью потерять его. Но я веду себя эгоистично, и в конце концов ему будет еще больнее, если я не исправлю ситуацию. Как только я открываю рот, чтобы заговорить, он открывает свою дверь, выходит в темноту и обходит машину.
Я отстегиваюсь и выпрыгиваю прежде, чем он добирается до меня, не нуждаясь в очередном акте рыцарства, чтобы чувствовать себя обязанной. Я знаю, что не должна чувствовать себя виноватой или как будто я в долгу перед ним за что-либо из этого вечера — он был прав, когда сказал, что у него есть годы, чтобы наверстать упущенное. Однако это не делает это менее странным для меня.
Это та сторона Бобби, которую я не видела уже очень, очень давно.
Он открывает передо мной входную дверь гостиницы, и никто из нас не произносит ни слова, пока он ведет меня вверх по трем пролетам лестницы. Я останавливаюсь, когда подхожу к своей двери, не желая пока открывать ее на случай, если он подумает, что я приглашаю его войти. Я могу сказать, что он хочет что-то сказать по тому, как он смотрит на меня сверху вниз, но когда он все еще молчит, я начинаю первой.
— Послушай, Бобби…
— Не говори этого, Лу.
— Но…
Он качает головой, беря мою руку в свою.
— Мы хорошо провели время, правда?
Я сглатываю, слегка кивнув.
— Тогда давай оставим все как есть. Это не обязательно должно быть сложно.
Он говорит это, но в то же время наклоняется ко мне. Это такое медленное, естественное движение, что я не знаю, осознает ли он вообще, что делает это. Я отвожу глаза, бросаю взгляд на свою дверь и прочищаю горло.
— Бобби…
Он держит мою правую руку в своей и подносит свободную руку к моему лицу, убирая несколько прядей моих волос.
— Я так сильно скучал по тебе, Лу.
В его голосе слышна боль, отчего он надламывается. Я снова киваю и тихо говорю:
— Я знаю.
После долгого молчания он опускает обе руки и делает шаг в сторону.
— Могу я как-нибудь зайти? Увидимся снова?
Если я думала, что видеть его неопрятным, отстраненным и провонявшим пивом было тяжело, то это ничего не значит. Смесь надежды, боли и тоски написана повсюду на его лице. Может, он больше и не мой парень, но я все еще забочусь о нем. Его благополучие, его трезвость.
Наконец, я отвечаю:
— Конечно, ты можешь зайти.
Он делает долгий, глубокий вдох и делает еще один шаг назад. Начинает расплываться в легкой улыбке.
— Тогда увидимся позже.
Я улыбаюсь в ответ и киваю.
— Ну что ж, хорошо.
На этот раз я получаю полномасштабную, фирменную ухмылку Бобби, дурашливую и все такое, как раз перед тем, как он поворачивается и направляется обратно к лестнице.
Оставшись одна в тихом холле, я трачу минуту, чтобы взять себя в руки. Замешательство, тоска, горе, одиночество — со всеми противоречивыми эмоциями, бурлящими во мне прямо сейчас, я чувствую, что один маленький шаг отделяет меня от того, чтобы облажаться. Половина меня хочет запереться в своей комнате с бутылкой водки, чтобы забыться, в то время как другая половина хочет затащить Бобби туда со мной, чтобы я не провела еще одну воскресную ночь в одиночестве.
Обе половины звучат как неудачники, поэтому вместо этого я открываю дверь и запираюсь внутри, прежде чем окажусь в винном магазине или вернусь в машину Бобби.
Я снимаю неудобное, едва сидящее платье и переодеваюсь в пижаму. Умыв лицо и почистив зубы, я оцепенело подхожу к огромной кровати и проскальзываю под одеяло.
Тик-так дедушкиных часов, дерганье наружного ветра, сотрясающего окно, пустота, заполняющая комнату.
Я даже не знаю, почему плачу, когда начинают капать слезы, стекая по моим щекам на белую подушку под моей головой. Точно так же, как в прошлое воскресенье и за два до этого, я не могу выключить это. Возможно, позволить себе поплакать всего один день в неделю недостаточно. Они льются и льются, как бесконечный дождь, и ничего, кроме солености на моих губах и тихой дрожи моего тела, не напоминает мне, что я вообще что-то чувствую.
Когда это успокаивающее тепло появляется из ниоткуда, я останавливаюсь. Оглядываюсь вокруг. На этот раз я не вижу его, но знаю, что он здесь.
Это самое странное, но он успокаивает меня так, как, думаю, я никогда не испытывала. Он не должен оказывать на меня такого воздействия, я это знаю. Это противоречит всем моим инстинктам — тем, которые говорят мне, что я должна его бояться. Особенно после того, что произошло ранее сегодня. Что бы это ни было.
Неважно, что кричит логика, я не могу отрицать связь, которую я чувствую с ни. Это глубоко в моей груди, успокаивающая ласка над дырой, которая обычно ноет там. Его присутствие не навязчиво, не требовательно. Нет никакого давления, никаких ожиданий, никаких подсказок. Мое дыхание успокаивается, мое тело замирает. Вдох и выдох, по одному вдоху за раз, пока мои затекшие плечи не упираются в матрас.
Я закрываю глаза и уплываю прочь.
Жгучая боль это то, что поражает меня в первую очередь. Мой взгляд устремляется вниз, к ужасной ране над моей грудью. Толстый кусок стекла торчит из моей кожи, но я отвожу взгляд, прежде чем он слишком захватит меня.
Черт, как больно.
У меня на руках маленькое тельце, мои босые ноги тащатся по скользкой грязи с каждым шагом, который я делаю через ферму. Тело прижимается ко мне, пока знакомое лицо не наклоняется, чтобы встретиться с моими глазами. Я тяжело сглатываю, пытаясь игнорировать порванную одежду маленького Томми, свежие следы ожогов на его животе.
— Ты должен опустить меня, — хрипит он, съеживаясь, когда его футболка натирает одну из ран. — Опусти меня. Наверное, сейчас я могу ходить лучше, чем ты.
— Тише, Томми. Я в порядке. — Я тяжело дышу, но облегчение наполняет мой разум, когда я мельком вижу сад. — Видишь, мы уже почти на месте.
Мы, как всегда, пробираемся через заднюю часть сада, и я молюсь, чтобы сарай был не заперт, когда я тянусь к его ручке. К счастью, он открывается с первой попытки. Я морщусь, осторожно опуская Томми на пыльную раскладушку, затем поворачиваюсь к нему с вопросительным взглядом. Он кивает, и я, не теряя времени, вываливаюсь обратно на улицу, срываю небольшую горсть розмарина в саду и кладу его на подоконник соседа, как обычно.
Мы все знаем, как это делается. Теперь все, что нам с ним нужно делать, это ждать.
Я направляюсь обратно в сарай, слабо падая рядом со своим младшим братом.
— Теперь видишь? — Я слышу свой шепот, мои глаза тяжелеют, когда я прислоняюсь головой к твердой стене. — У нас все будет хорошо в кратчайшие сроки. Вообще не о чем беспокоиться.
Я тяжело дышу когда я просыпаюсь, прижимая к себе одеяло. С ними все будет в порядке? Есть ли у их соседа кто-то, кто может им помочь? Я крепко закрываю глаза, напоминая себе сделать глубокий вдох.
Прекрати это, Лу. Это ненастоящее.
Никто не пострадал.
Это просто сон.
Возвращайся ко сну.
Глава 14
Первым делом, когда я просыпаюсь, это ищу его. Я не знаю, в чем именно дело — не похоже, что сегодня я стала храбрее, чем была раньше, — но мне нужно с ним поговорить. Прошло целых три дня с тех пор, как моя рука, казалось, растворилась в воздухе, так что, возможно, то, что у меня было немного времени, чтобы все осмыслить, изменило ситуацию. Я не знаю. Что я точно знаю, так это то, что в моей жизни так много вещей, которые я не могу контролировать. Слишком много вещей. Сплю я или бодрствую, в эти дни я как будто с трудом разбираюсь в собственных мыслях. И я устала от этого. Буквально. Я измотана.
Готов ты или нет, но пришло время задавать вопросы. И, надеюсь, получить на них ответы.
Но сейчас я не чувствую никаких признаков его присутствия. Его тепло заметно отсутствует, и это заставляет меня плотнее закутаться в одеяло, когда я сажусь в кровати. Тем не менее, я немного оглядываюсь по сторонам, чувствуя себя глупо из-за этого, но не зная, что еще можно сделать.
Я прочищаю горло.
— Алло? — Мой голос тихий, застенчивый, и я не получаю ответа. — Эм… Смерть?
Когда я слышу, как эти слова слетают с моих губ и доносятся до пустой спальни, становится чертовски трудно не остановиться и не закатить глаза на себя. Но я сопротивляюсь, вместо этого сажусь немного прямее и пытаюсь придать своему голосу твердости.
— Если ты меня слышишь, я бы хотела… я не знаю. Я бы хотела тебя увидеть. Поговорить с тобой.
Тишина.
— У меня… у меня есть вопросы.
По-прежнему ничего.
Ладно, это смешно. Он, вероятно, не слышит меня. Не то чтобы я что-то знала о нем, как все это работает. Если бы другой человек сказал мне, что он лично встречался со Смертью и беседовал с ним один на один, я бы измерила его температуру или провела тест на наркотики.
И все же я здесь.
После еще одного долгого молчания я качаю головой и снимаю покрывало. Деревянный пол холодный под моими босыми ногами, и я бреду в туалет, где чищу зубы и принимаю короткую ванну. Еще рано. У меня нет причин торопиться перед тем, как отправиться к мистеру Блэквуду, но время, кажется, тикает медленно, оставляя мне в запасе больше часа, как только я надену темные джинсы и толстовку с капюшоном. Собрав волосы в конский хвост, я поворачиваюсь на каблуках и врезаюсь прямо в твердую, теплую фигуру.