Но затем, как раз когда я собираюсь совсем сдаться, он качает головой.
— Нет. Я этого не делал.
Он уходит прежде, чем я успеваю ответить. Я стою одна в своей комнате, застыв на месте, не знаю, как долго, проигрывая каждую секунду снова и снова.
Нет. Я этого не делал.
Это единственная часть нашего разговора, которая действительно имеет для меня смысл. Не то, почему он спас меня — меня, из всех людей — или что именно произошло с моей рукой той ночью. Я все еще хотела бы, чтобы у меня были ответы на эти вопросы. Но тот факт, что он никогда не делал этого раньше, имеет смысл.
Никогда не спасал жизнь. Никогда не прикасался к человеку. К женщине.
Для него это так же ново, как и для меня. Возможно, в чем-то новее для него, меня всю жизнь время от времени окружали люди. Я вспоминаю тот первый раз, когда он почувствовал меня, скользя по моему шраму, моей шее, в ванной. Он был таким нежным, таким осторожным. Как будто я могла сломаться. А потом, прошлой ночью, когда он провел пальцами по моим губам… Я помню, как подумала, что в том, как он это делал, было что-то такое обдуманное и в то же время чувственное, почти как будто он впервые прикасался к женским губам.
И это было.
Будильник на прикроватной тумбочке звонит, заставляя меня вздрагивать, когда я возвращаюсь к реальности. Я прерывисто выдыхаю и на дрожащих ногах направляюсь к часам, ударяя по золотому кусочку металла наверху, чтобы остановить их.
Восемь пятнадцать. Точно.
Мистер Блэквуд.
Мне нужно добраться до работы.
Глава 15
Клэр нет за стойкой регистрации, когда я спускаюсь по лестнице. Вместо этого я нахожу ее стоящей у входной двери, складывающей вещи в одну из двух больших картонных коробок. Ее светлые волосы сегодня собраны сзади в высокий, задорный хвост, и когда она сидит у рождественской елки, одетая в яркие леггинсы и платье-свитер, она напоминает мне рождественского эльфа. Я сдерживаю смешок; неужели она не понимает, что уже почти февраль? Дело не только в ней между прочим. Похоже, весь город из тех, кто оставляет свои рождественские огни включенными круглый год.
— Доброе утро.
Я подхожу к ней и заглядываю в коробки. Один частично заполнен рождественскими украшениями, а в другом лежит сложенный баннер с поздравлениями с Новым годом и другие безделушки.
Я наполовину обращаю внимание, наполовину все еще не оправилась от момента, проведенного с ним наверху. Это странно, почти нереально — находиться здесь прямо сейчас, как будто все нормально, после… этого.
— Доброе утро, Лу! — Клэр берет с подоконника четыре фигурки оленей, затем смущенно переводит взгляд с коробок на меня и обратно. На ее лице появляется натянутая, смущенная улыбка. — Лучше поздно, чем никогда, верно?
Я улыбаюсь в ответ.
— Это мой девиз.
— Правда?
Для меня это творит чудеса. Я подумывала вообще отказаться от новогодних украшений, поскольку уже так поздно, но насколько печально это было бы? Ты не можешь просто пропустить праздник. Ее глаза снова бегают по сторонам.
— Тебе не кажется, что это немного чересчур, все еще? Я имею в виду, огромный баннер в таком маленьком месте, как это?
— Ни за что. — Осматривая остальную часть вестибюля, я вижу, что большинство рождественских украшений к настоящему времени уже убрали, за исключением таких больших вещей, как гирлянды и елка. — Нужна помощь? У меня еще есть минута, прежде чем мне нужно будет уходить.
— Правда? — В ее голосе звучит сомнение, но ее голубые глаза подмигивают мне, когда она подходит к лестнице и подтягивает ее к нам.
Я смеюсь.
— Да, это такой сюрприз?
— Нет, просто… Наверное, я не думала, что ты увлекаешься подобными вещами.
Я пожимаю плечами, опускаясь на колени, чтобы поднять баннер.
— Я люблю Новый год. Это мой любимый праздник.
Это правда, хотя мой голос звучит тихо и печально, когда я это говорю. Я вижу, что Клэр молча наблюдает за мной, поэтому я позволяю себе продолжить.
— Бабушка всегда говорила, что новый год может означать новое начало, если ты этого захочешь. — Я сухо усмехаюсь. — У нас было много новых начинаний.
Я делаю паузу, возясь с баннером, пытаясь растянуть его, и Клэр хватается за другой конец. Она взбирается по лестнице с ее концом в руке и легко закрепляет его над дверным проемом, прежде чем спуститься обратно. Я беру свою сторону, сдвигаю лестницу на несколько футов вправо и поднимаюсь по ее ступеням.
— В любом случае, — продолжаю я, подкалывая правую сторону, — из-за всего, что происходило в последнее время, у меня не получилось отпраздновать так, как мы с ней обычно праздновали бы. Вообще-то, это мой первый Новый год, который я не праздновала. Так что мне нравится, что ты все это делаешь. — Я опускаюсь на землю, затем отступаю, чтобы полюбоваться нашей работой. — Это идеально.
Рот Клэр приоткрыт, вероятно, пытаясь осознать мою разговорчивость. Я не могу винить ее, даже когда мы тусовались после работы, я не была самым открытым человеком. В последнее время все было непросто — не говоря уже о чем-то более чем странном, — и она понятия не имеет, насколько этот маленький поступок только что помог мне. Я даже пока не уверена, что знаю то или другое, но я уже чувствую, как это пространство немного успокаивает боль в моей груди.
Кроме того, мне давно пора перестать хандрить и понять, как жить самостоятельно.
— Что ж, — наконец говорит она, — я рада помочь.
Затем она наклоняется, обхватывает меня своими худыми руками и сжимает. Через секунду я обнимаю ее в ответ. Это вроде как мило.
— О! — Клэр отскакивает и вприпрыжку — буквально, она вприпрыжку — направляется к стойке регистрации. — Чуть не забыла, это пришло для тебя сегодня.
Она выдвигает ящик стола, достает маленькую прямоугольную открытку и протягивает ее мне. Это почтовая открытка. Я знаю, от кого это, еще до того, как начинаю читать знакомый скорописный почерк.
Эй, Сучка!
Звучит как шикарный городок! За исключением редких ферм, супер приятных людей и отсутствия чего-либо похожего на торговый центр, конечно. Но, эй, остаешься ты, и это достаточная причина для меня, чтобы пожелать, чтобы меня там не было! Я скучаю по тебе, леди. Пробовала это новое увлечение лимонным соком, и без моей подружки мне даже некому подшутить надо мной из-за этого. Я пыталась использовать Дэниела в качестве временной замены Лу, но ты можешь представить, чем это закончилось. Он даже не воспользовался твоими фирменными духами ради меня! Главный любитель вечеринок, вот кто ты.
Говоря о вечеринках и какашках, я чувствую, что мне нужно ткнуть тебе в лицо, что мы с детьми отлично повеселились без тебя на Новый год. Я говорю о уколах с грудным молоком, подгузниках-какашках и приступах гнева в изобилии, так что да. Держу пари, ты сейчас испытываешь сильное разочарование из-за своего раннего кризиса среднего возраста, не так ли?
P.S. Ты прекрасна. (Хотя я все еще ненавижу тебя за то, что ты ушла.)
xx
Я не могу удержаться от смеха. Боже, я скучаю по тебе, Джейми. Наверное, единственное, о чем я жалею из-за переезда. Когда я поднимаю глаза, Клэр занята телефонным звонком. Я стучу по столу, чтобы привлечь ее внимание, машу ей рукой и направляюсь к двери.
Как только моя рука достигает ручки, дверь резко распахивается, обдавая мое лицо и волосы порывом холодного воздуха. Входит парень, закрывая за собой дверь, переводя взгляд с меня на Клэр, которая все еще прижимает телефон к уху и что-то записывает в блокнот. Он возвращает свое внимание ко мне, медленная, нарочитая улыбка приподнимает одну сторону его губ.
Подожди, я знаю его. Его светлые, взъерошенные волосы, эти светло — карие глаза, которые останавливаются на моих изгибах. Это тот официант, который флиртовал с другой официанткой в ту ночь, когда Бобби пригласил меня куда-то. Кажется, Дилан.
Я не знаю, узнает ли он меня, но он не удерживается от того, чтобы окинуть меня взглядом. Это кажется подлым, проникающим в мою кожу. Все мыло в Эшвике не избавит девушку от такого грязного взгляда. Я прищуриваюсь, желая, чтобы взгляды могли убивать, когда он, наконец, возвращается к моему лицу.
— Дилан! — Жизнерадостный голос Клэр выводит его из задумчивости. Она звучит одновременно довольной и озадаченной. — Что ты здесь делаешь?
Он подходит к ней. Это ленивая, высокомерная походка.
— Привет, детка.
Детка?
Он наклоняется через стол и прижимается губами прямо к губам Клэр. Возможно, прижаться — слишком мягкое слово — этот парень практически ест ее лицо. Через несколько секунд она отстраняется и игриво толкает его в плечо, прежде чем взглянуть на меня, ее лицо покраснело.
Пожалуйста, не говори мне, что ты с этим парнем, Клэр.
Она прочищает горло.
— Лу, это мой парень, Дилан. — Ее глаза теплеют, когда она смотрит на него. — Дилан, это Лу.
— А, печально известная Лу, — говорит он с ухмылкой.
Я благодарна, что все еще стою у двери, слишком далеко, чтобы от меня ожидали пожатия его руки. Я не хочу, чтобы рука этого парня была где-то рядом со мной.
На мое молчание он приподнимает бровь.
— Не собираешься спросить, насколько ты печально известна?
— Нет. — Я оглядываюсь на Клэр, чьи глаза умоляют меня. Они говорят, дай ему шанс. Пожалуйста, ради меня. Тот факт, что она даже чувствует необходимость умолять меня так рано после знакомства, говорит мне о том, что где-то, надеюсь, не слишком глубоко внутри, она знает, что он придурок.
Мое внимание переключается на часы, тикающие позади нее. Мне нужно уйти. И я не хочу причинять боль Клэр.
Наконец, я поворачиваюсь обратно к Дилану.
— Приятно познакомиться, — говорю я, изо всех сил стараясь звучать искренне, — но мне действительно нужно идти.
— Пока, Лу, — кричит Клэр, когда я открываю дверь. — С Новым годом!
Я улыбаюсь через плечо. Это искренняя улыбка.