— Спасибо. И тебя с Новым годом.
Я вдыхаю холодный воздух во время прогулки, наслаждаясь тихими улицами вокруг меня. Я еще не совсем разобрался со своими многочисленными противоречивыми эмоциями, и у меня такое чувство, что может пройти некоторое время, прежде чем я это сделаю, но иногда это помогает больше сосредоточиться на вещах прямо перед тобой.
Конечно, в моем сердце все еще есть дыра, зияющая, обжигающая пустота, которая неприятно образовалась в то утро, когда я нашла безжизненное тело бабушки. Она вырезана прямо между той, с которой я родилась, когда маму забрали из этого мира, и той, которую папа вырыл сам, когда решил последовать за ней. Но мало-помалу там тоже появляется новое светлое здание. Тепло, которое дает мне надежду. Это проявляется в таких мелочах, как пожелания Счастливого Нового года и дуновение зимнего ветерка, а также во власти дружелюбной улыбки от Клэр и фирменного «Привет, сучка!» от Джейми.
Я осознаю, что мне предстоит пройти долгий путь, прежде чем я пойму свою новую норму, в любом случае, что бы это слово ни означало.
Как я могу вообще начать считать себя «нормальной», когда я провела все утро, беседуя с человеком, который является Смертью?
Качая головой, я прислушиваюсь к мягкому стуку моих ботинок по бетону, когда я иду. Беседа, должно быть, самое большое преуменьшение на свете. Я не понимаю, что он заставляет меня чувствовать. Как кто-то, кого я даже не знаю, может оказывать на меня такое влияние. Когда он рядом, это как будто что-то другое полностью берет верх. Это теплое масло медленно, лениво стекает по моей шее, позвоночнику и бедрам, прежде чем его подожгут — пылающий, всепоглощающий огонь, который «дай мне еще».
И я не знаю, что с этим делать. С другой стороны, я думаю, что ничего нельзя поделать, так что мне следует просто перестать думать о нем вообще, пока я не узнаю, что происходит.
Железные ворота скрипят у меня за спиной, когда я направляюсь к входной двери мистера Блэквуда — двери, которая уже частично открыта, позволяя мне услышать его ворчание еще до того, как я поднимусь по ступенькам крыльца. Я просовываю голову внутрь. Я не сразу вижу кого-либо, но грубоватый голос мистера Блэквуда сталкивается с резким женским. Они переговариваются друг с другом, как будто это соревновательный вид спорта, и ни один из них не остановится, пока трофей не будет у них в руках.
Осторожно я вхожу внутрь, закрывая за собой дверь. Секунду спустя из кухни выходит полная женщина с выпяченной грудью и возбуждением, написанным на раскрасневшемся лице.
— Вы наняли меня для этой работы, а это значит, что я буду использовать любые методы, которые я…
— Дерьмовые методы производят дерьмовые продукты.
Мистер Блэквуд стоит прямо за ней, практически толкая ее через гостиную одним только своим лающим голосом.
— Если бы я хотел свечи, песнопения и прочую чушь, которая у тебя припасена в рукаве, я бы созвал чертово реалити-шоу, чтобы заснять это дерьмо на камеру.
Женщина хмыкает, цокает и качает головой.
— Семнадцать лет я занимаюсь этим, мистер Блэквуд. Я определенно знаю, что делаю.
— Да, да, как будто я этого раньше не слышал. — Он вытаскивает кожаный бумажник из кармана брюк и протягивает ей пачку наличных. — Спасибо, что потратили мое время. А теперь хорошего дня. — Он протягивает морщинистую руку к входной двери, менее чем в двух футах от того места, где я стою.
Женщина смотрит на меня и снова краснеет. Я одариваю ее сочувственной улыбкой, за что мистер Блэквуд бросает на меня сердитый взгляд. Через мгновение женщина хватает деньги, поднимает подбородок и одаривает мистера Блэквуда довольно впечатляющим взглядом «делай все, что в твоих силах».
— Прекрасно. Если это то, как ты ведешь бизнес, то это просто прекрасно. Но когда пройдет еще год, а я все еще не вышла на контакт, просто помни, что это ты выгнал меня, прежде чем позволить мне закончить работу.
С этими словами она разворачивается на каблуках, открывает дверь и захлопывает ее за собой, стук ее туфель затихает, когда она спускается по извилистой дорожке. Я бросаю взгляд на мистера Блэквуда, пытаясь оценить ситуацию.
Тогда я замечаю, что сегодня он выглядит по-другому. Его длинные седые волосы не вьются, как обычно, а гладкие и недавно вымытые. Он одет в приличный, хотя и неброский, серый костюм — без галстука — и его борода аккуратно подстрижена. Оглядывая гостиную, я вижу, что там тоже нет пустых стеклянных бутылок. Я нюхаю воздух, делая несколько шагов вперед, пока не оказываюсь прямо перед стариком, затем нюхаю снова.
Старческие морщинки вокруг его карих глаз морщатся, когда он прищуривается, глядя на меня.
— Прекрати это.
— Прекратить что? — Невинно спрашиваю я, еще раз понюхав его костюм.
— То… что ты делаешь. Это странно.
— Правда? — Я подавляю смешок. — От вас сегодня приятно пахнет, мистер Блэквуд. — Мой взгляд блуждает по комнате, пока не останавливается на открытой бутылке с водой в уголке для завтрака. — Вы пили воду?
Он игнорирует меня, отворачивается и, прихрамывая, идет на кухню. Я следую за ним и наблюдаю, как он открывает дверцу шкафа, секунду переставляет вещи, пока не достает маленькую бутылку виски. Он поворачивается, смотрит мне прямо в глаза, делает большой глоток и удовлетворенно вздыхает.
— От меня не может разить спиртным во время деловой встречи, не так ли?
Я скептически приподнимаю бровь. Клэр уже сказала мне, что он не работает, так какого рода деловая встреча у него могла быть? Я хочу прямо спросить его, но я больше не хочу переходить границы дозволенного. Не тогда, когда он дал мне работу — то, что, я знаю, он не должен был делать, даже не искал. К тому же, мужчине и так достается достаточно любопытства от остального города.
Вместо этого я спрашиваю:
— Почему вы наняли меня?
— Что это за вопрос? — Он с грохотом ставит бутылку на стойку и вытирает рот тыльной стороной ладони. Он наклоняется вперед, разглядывая меня, как ребенка, который не знает, когда заткнуться. — Тебе нужна была работа, не так ли?
— Ну да, но…
— И что?
— Итак…
Он пытается запугать меня. Я сохраняю свой голос беспечным, мою позу непринужденной, когда я прислоняюсь бедром к стене, все еще задерживаясь в проходе между кухней и гостиной.
— Почему вы наняли меня? Вы были готовы выставить меня за дверь, когда я появилась. На самом деле, — я делаю паузу, прищурив глаза, вспоминая странное выражение, промелькнувшее на его лице, когда он наконец посмотрел на меня в тот первый день. — Ты не предлагал мне работу домработницы, пока не посмотрел на меня.
Я прокручивала сценарий в голове не один раз, и, несмотря на то, что знала, что это может быть неправдой, я не могу понять, почему еще он отреагировал бы так, увидев мое лицо в тот первый раз. Услышав мое полное имя.
Я должна знать. Я должна сказать это вслух. Я делаю глубокий вдох, заставляя себя просто выплюнуть это. Прошло больше месяца с тех пор, как она ушла. Ты можешь говорить о ней, не теряя самообладания, Лу.
— Ты знал мою бабушку? Наконец спрашиваю я. — Таллула Маллиган?
Он снова подносит бутылку к губам, делая несколько больших глотков, прежде чем убрать ее. Он издает низкое шипение и качает головой.
— Что, никто никогда не говорил тебе никогда не доверять памяти чокнутого алкоголика?
Я закатываю глаза по двум причинам. Во-первых, он избегает ответа. Во-вторых, домработница собирает больше информации о жизни своего работодателя, чем мог бы нанятый детектив. Всего за одну неделю работы я уже начала подозревать, что мистер Блэквуд не так физически зависим от алкоголя, как кажется. И он не такой — по его словам — «чекнутый», как он позволяет думать городу. По тем же причинам я решаю вообще проигнорировать его вопрос и задать другой свой.
— Насколько хорошо вы ее знали?
Прежде чем последнее слово вылетает у меня изо рта, мистер Блэквуд ставит бутылку виски и широкими шагами направляется в гостиную. Однако, как только он собирается пройти мимо меня, он останавливается.
— Достаточно хорошо, чтобы узнать ее точную копию с первого взгляда.
Он дает только секунду на то, чтобы это осмыслилось, прежде чем снова отключается. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как он устраивается на диване и роется в небольшой стопке бумаг на кофейном столике.
Мои ноги приклеены к месту, на губах играет легкая улыбка. Это может показаться уклончивым ответом, но на самом деле он только что дал мне то, в чем я нуждался, — подтверждение того, что он знал бабушку, и надежду, что однажды он расскажет мне больше. И может быть… может быть, ему даже станет комфортнее, когда я рядом. Откроется, захочет больше общаться, и мы станем почти друзьями, или…
— Эй, — ворчит он у меня за спиной, — я плачу тебе за то, чтобы ты стоял там и пялился в стену?
Да, слишком рано, Лу. Слишком рано.
Глава 16
Я продолжала, моя голова опущена, а руки заняты весь день, но на самом деле в голове вертелись вопросы о мистере Блэквуде и бабушке.
Откуда именно он знал ее, если переехал в город только двадцать лет назад? С другой стороны, возможно, мама Клэр ошибалась на этот счет.
Однако, какими были бы их отношения? Не собираюсь лгать — я даже допускала возможность того, что он может быть моим дедушкой, несмотря на их огромную разницу в возрасте.
Видишь, бабуля?
Я молча обвиняю.
Могла бы предотвратить все мои безумные идеи, если бы ты была немного более откровенна со мной.
Иногда отказ говорить о чем-то — это именно то, что пробуждает любопытство в других. Любопытство процветает за закрытыми дверями.
Папа называл это «заполнением вакуума». Это выражение появилось у него однажды, когда я спросила, почему он всегда кажется грустным. Даже в его счастливые дни печаль никогда полностью не покидала его глаза. Как и все мои воспоминания, связанные с папой, я помню тот день так живо, как будто это было вчера.