Действительно, мне следует переслать ответ по электронной почте своему риэлтору. Я получил от него два уведомления, в обеих строках темы написано Заинтересованный покупатель! Но эти два слова не радуют меня так, как я ожидала. Что им удается сделать, так это заткнуть мне горло и сжать грудь. Поэтому вместо этого я с радостью игнорирую электронные письма и загружаю музыкальное приложение.
Прошло слишком много времени с тех пор, как я зажигала под музыку, и от предвкушения мне уже становится легче. Я включаю воспроизведение, улыбаясь, когда из динамиков гремит Shape of You Эда Ширана.
Закрыв глаза, я позволяю ритму проходить сквозь меня. Боже, я скучала по тебе, музыка. Моя голова наклоняется вперед, затем из стороны в сторону, пока я медленно впитываю это. Я вдыхаю, чувствуя, как мои мышцы расслабляются, реагируя на затишье, и начинаю плавно покачивать бедрами. Из стороны в сторону, как моя голова, а затем и мои ноги тоже это чувствуют.
Я потерялась в мелодии, поглощенная гипнотическим заклинанием, которое может вызвать только магия музыки, изгибы моего тела движутся без мысли. Бедра покачиваются вправо, влево, вправо, влево, голова откидывается назад, так что волосы рассыпаются по спине. Мое тело становится теплее, когда я двигаюсь, огонь разгорается по моим венам. Мои зубы прикусывают нижнюю губу, и я думаю, что мои руки в волосах, когда я слышу низкий, хриплый звук прочищаемого горла.
Я подпрыгиваю, прижимая руку к груди, пока мои теперь широко раскрытые глаза не останавливаются на нем, и я расслабляюсь.
— Черт, — выдавливаю я, задыхаясь.
Честно говоря, я не знаю, что выбило из меня дух больше — танцы или то, как он смотрит на меня прямо сейчас.
Он прислоняется к моему комоду, его левое предплечье покоится на крышке, а голова слегка наклонена, густые ресницы отбрасывают тень на зеленые крапинки, когда он наблюдает за мной. Его губы, однако, заставляют мой пульс ускориться. Они лениво приподняты в одном уголке, ровно настолько, чтобы показать ту единственную ямочку, которую он позволил мне заметить прошлой ночью. Это простой взгляд, но, видя его на нем и зная, что он направлен на меня, он напоминает мне о последних словах, которые он сказал мне. Иногда… Я не хочу уходить. Мой желудок переворачивается, совершая полное сальто.
— Привет, — говорит он, его голос одновременно нежный и гипнотизирующий.
Я улыбаюсь, уже втянутая в это дело и не в силах отвести взгляд.
— Привет.
Глава 25
Я осознаю спустя секунду я все еще застыла на месте, поэтому подхожу к своему телефону и уменьшаю громкость, пока он не переходит в фоновый режим. Я поворачиваюсь к нему.
— Я тебя не услышала.
На лице у него все еще тот намек на кривую улыбку.
— Решил дать твоей мебели передышку.
Я приподнимаю бровь, мое сердце пропускает удар, когда я воспринимаю его слова.
— Ты только что пошутил?
Его лицо на мгновение застывает, глаза отводятся, как будто что-то фиксируя, прежде чем снова останавливаются на мне.
— Думаю, что да.
Я чувствую, что улыбаюсь, делаю шаг к нему.
— Мне это нравится.
На этот раз его бровь взлетает вверх.
— Да? У меня есть еще в запасе. — Выражение его лица снова становится задумчивым, глаза сужаются. — Твоя тумбочка слишком сильно подействовала на меня прошлой ночью. Думаю, мне придется все прекратить.
Я издаю смешок, дрожь пробегает по мне, когда я пытаюсь впитать эту его новую сторону.
— Нам придется немного поработать над этим.
Его улыбка становится шире ровно настолько, чтобы дать мне понять, что он доволен моей реакцией, и это сжимает мое сердце. Я склоняю голову набок, прищурившись, когда рассматриваю его поближе. Откуда он вообще знает, что значит подойти к кому-то? Чтобы все порвать?
— Ты сегодня какой-то другой. — Мой голос тихий, я все еще погружена в свои мысли.
Это то же самое, что я заметила, когда он появился прошлой ночью, отчетливую перемену в его поведении. Я все еще вижу это сейчас, в том, как расслабленны его широкие плечи, в выразительности этих ярких глаз, в почти непринужденном языке тела. Что бы это ни было, вчера это было более тонким; очевидным только для того, кто смотрит достаточно внимательно, какой была я. Но теперь это каким-то образом усилилось в десять раз, и я не знаю, что с этим делать.
Он плавно отталкивается бедром от комода, затем переводит взгляд на незажженный камин. Покусывая нижнюю губу, он проводит рукой по своим взъерошенным волосам.
— Я чувствую себя по-другому.
— Как тебе это? — Я устраиваюсь в кресле-качалке, поджимая одну ногу под себя.
— Я не знаю. — Он пожимает плечами — еще один жест, которого я никогда раньше у него не видела, — направляясь к дивану и опускаясь на него. Ему требуется минута, чтобы ответить, и я не думаю, что когда-либо раньше видела его таким погруженным в свои мысли. Наконец, он издает долгий, низкий вздох, прежде чем повернуть голову ко мне. — Во всех смыслах этого слова.
Я хочу спросить, что он имеет в виду, но у меня складывается впечатление, что он, возможно, даже сам этого не понимает.
— И что ты думаешь? Тебя это пугает?
— Нет. Больше нет. Теперь это кажется почти, — он качает головой, — знакомым.
Наши взгляды остаются прикованными друг к другу, я полностью очарована тем, как зеленое пламя его глаз сейчас полностью затмевает темноту. Он наклоняется вперед, упираясь предплечьями в бедра, его подбородок наклонен вправо, когда он наблюдает за мной. Кажется, мы часто делаем это, наблюдая друг за другом, и мне всегда интересно, чувствует ли он это так же, как я, это притяжение. Это притяжение между нами, как теплая, мягкая нить, связывающая меня с ним.
Как обычно, я первая прерываю ншу битву взглядов.
— Итак… — Я встаю и подхожу к своей тумбочке, где лежат пластиковые пакеты. — У меня для тебя кое-что есть.
Я сажусь рядом с ним, достаточно близко, чтобы наши ноги соприкасались, и пытаюсь вести себя непринужденно — как будто я не чувствую жара его тела, обжигающего через джинсы, трущегося о голую кожу моего бедра. Я игнорирую то, как его тело напрягается от моей близости, мышцы напрягаются. Я опускаю глаза вниз, на коробку в своей руке, пока пытаюсь открыть ее.
Крышка, наконец, открывается, под ней два кольца. Одно из них — изящный, серебристый ободок, выполненный в виде двух переплетающихся друг с другом виноградных лоз, с черным овальным камнем в центре. Другое — более мужское, с толстым ремешком из нержавеющей стали и простым черным рисунком, выгравированным по бокам. В центре этого — темный прямоугольный камень.
— Это, — говорю я, — кольца.
Я беру самое изящное и собираюсь надеть его на средний палец, когда останавливаюсь, поднимая голову, чтобы посмотреть на него.
Он смотрит не на кольца, а на меня. Его брови нахмурены, но глаза нежные, почти грустные, и я вообще не могу идентифицировать это выражение.
— Ты мне что-то подарила, — говорит он, словно самому себе.
— Я знаю, это кажется глупым, — спешу уточнить я, чувствуя необходимость объяснить свой выбор подарка, — но это не просто кольцо. Это кольцо настроения.
— Что? Это как?
Я ухмыляюсь, мое возбуждение растет при мысли о том, чтобы показать ему, как это работает.
— Кольцо настроения. Я подумала, что, учитывая, что ты такой новичок в эмоциях и все такое, это могло бы быть весело. — Свободной рукой я достаю из коробки более мужественно выглядящее кольцо и вручаю его ему. — Я надеюсь, что это подойдет.
Осторожно взяв у меня кольцо, он держит его на уровне своих глаз, поворачивая предмет в пальцах для осмотра.
— Что именно оно делает?
— Здесь мы начнем с моего. Следи за камнем.
Я провожу им по своему пальцу, затем поднимаю руку перед нами, чтобы мы оба могли видеть его одинаково. Мы смотрим, как черный цвет камня становится мутным. Крапинки яркого небесно-голубого цвета кружатся в середине до тех пор, пока синий цвет не возьмет верх полностью. Déjà vu? Я не могу не вспомнить о том, как его глаза меняют цвет с черного на зеленый.
— Что это значит? — спрашивает он.
— Понятия не имею, — признаюсь я, тихо посмеиваясь. — На самом деле я никогда не носила ничего из этих вещей. О, к ним прилагается таблица! — Мой голос звучит намного более взволнованно, чем, вероятно, следовало бы, учитывая, что это всего лишь глупая игрушка, но я ничего не могу с собой поделать. Как будто его необузданное любопытство заразительно, разжигая мой собственный интерес к самым незначительным вещам.
Я достаю маленькую сложенную бумажку со дна коробки и держу ее перед нами, просматривая цветовые схемы, пока не вижу объяснение ярко — синему. Я читаю это вслух.
— Ярко-синий означает, что вы делаете что-то стимулирующее или что-то, что вызывает у вас возбуждение.
Он поворачивает голову обратно ко мне, на его губах играет легкая улыбка.
— А ты? — Его голос тихий, почти шепот, но каждый слог этого долбаного низкого гула проникает в мое тело, громко и ясно. — Возбужденна, я имею в виду?
О, как будто он должен был что-то уточнить.
Чертова цветовая диаграмма. Внезапно взволнованная тем, что нахожусь в центре его безраздельного внимания, особенно тем, как наши бедра все еще соприкасаются при любом малейшем движении, я усмехаюсь и закатываю глаза.
— Это не по-настоящему, — объясняю я. — Продавец сказал мне, что все зависит от температуры вашего тела. Очевидно, что при температуре тела среднего человека кольцо становится зеленым. Чем горячее тело, тем быстрее оно становится синим. Очевидно, мое тело нагревается рядом с тобой, потому что ты такой горячий. — Я серьезно только что это сказал? — Не то чтобы горячий, но теплый. Я имею в виду, не то чтобы ты не такой горячий парень…
Господи. Я отвожу взгляд и прикусываю губу, хватаясь за любой способ не выглядеть так, будто я, в очередной раз, заигрываю с ним. Тогда я по