Он отрывает свое лицо от миниатюрной девушки, заключенной в его объятия, и я наблюдаю, как в его налитых кровью глазах появляется узнавание. Его глаза расширяются, в них сразу же загорается тревога, но она быстро исчезает, когда он, кажется, понимает, что это бесполезно. Я уже увидел больше, чем мне нужно.
— Хорошо, если это не Лу Адэр.
Я раздраженно выдыхаю, качая головой.
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной.
Что-то темнеет в глазах Дилана, его лицо становится угрожающим тихим, едва уловимым образом, отчего у меня по спине пробегают мурашки.
— Держи рот на замке.
— Черта с два я это сделаю.
Знаешь что, к черту это. У меня в машине пьяный друг, уже почти три часа ночи, и я сыта по горло. Я отворачиваюсь от сцены и начинаю пробираться к водительскому месту.
— Приятной жизни, Райан, — бросаю я через плечо. — Просто держи Бобби подальше от этого.
— О, такой же приятной, как ты? — Его голос повышается на ступеньку, когда я открываю дверь. — Я вижу, как ты ведешь его за собой, заставляя его думать, что если он изменится, то вернет тебя. Ты думаешь, что ты лучший друг, чем я, давая ему ложную надежду?
Я ничего не говорю, ненавидя то, как его слова проскальзывают мимо моих барабанных перепонок и змеятся по моему горлу, пока оно не сжимается. Я пристегиваюсь, украдкой бросая взгляд на стонущего мужчину рядом со мной. Это то, что я делаю? Словно отвечая на мой невысказанный вопрос, Бобби открывает один глаз, смотрит на меня. Медленная, небрежная улыбка появляется на его лице.
Я пытаюсь сглотнуть, но комок в моем горле слишком большой. Отказываясь встречаться взглядами с нашей аудиторией на тротуаре, я завожу двигатель и трогаюсь с места.
В том, как они смотрят на меня, слишком много правды.
Глава 34
— Так куда я направляюсь? — Спрашиваю я, стараясь говорить тихо, чтобы он не услышал легкой дрожи в моем тоне.
Бобби засовывает руку в задний карман, нажимает несколько кнопок на телефоне, затем протягивает его мне.
— Вот здесь.
На экране появляется карта, автоматический голос уже выкрикивает указания.
Остаток поездки мы не разговариваем. Я замедляю ход машины, когда мы подъезжаем к его подъездной дорожке, останавливаюсь на минутку, чтобы осмотреться, пока паркуюсь. На самом деле, это милый маленький дом. Там есть небольшая веранда, хорошего размера дворик с садом, который, я уверен, будет прекрасно цвести весной.
— Это то место, где ты остановился?
Он пожимает плечами, глядя вместе со мной в окно. Когда он говорит, его речь все еще невнятна, но время, проведенное в пути, кажется, помогло ему немного протрезветь.
— Эй, Лу… послушай, я, э — э… мне действительно жаль. Я мудак. Я обещал тебе, что это больше не повторится, и я просто действительно такой…
— Прекрати это, Бобби.
— Что?
— Перестань извиняться.
— Но это был идиотский ход…
— Да, так оно и было.
— Итак…
— Итак, ты уже извинился там, в баре, и этого достаточно, хорошо? Теперь моя очередь.
Это привлекает его внимание. Он сдвигается на своем сидении, чтобы лучше смотреть на меня, наклоняя голову.
— За что тебе нужно извиниться?
Я отворачиваюсь, поджимая губы.
— За то, что не была лучшим другом. За то, что не уделяла больше внимания. За то, что не была рядом с тобой, когда ты нуждался во мне, как ты был здесь ради меня.
Он качает головой.
— Лу… — Когда он снова смотрит на меня, его глаза блестят, сквозь них просвечивают непролитые слезы. — Я — я не знаю, смогу ли я вести себя трезво. Я имею в виду, может быть, Райан прав. Может быть, это просто то, кто мы есть, и это все, чем мы должны быть, такие люди, как мы. Это… это тот, кем я должен быть?
— Нет. — Я тянусь вперед и сжимаю его руку. — Послушай меня, Бобби. Говнюк Райан — неудачник. Ты — нет. Ты понимаешь? — Ему требуется минута, но он кивает. — Стал бы неудачник заботиться о своей маме так, как ты? — Я жду, пока он покачает головой. — Стал бы неудачник проверять меня, просто чтобы убедиться, что у меня все в порядке? Стал бы он заботиться обо мне, когда я больна, потому что пытается исправить свои ошибки? Стал бы он сидеть здесь, полностью разбитый в этой машине, и смотреть мне прямо в глаза, чтобы спросить, тот ли это, кем он должен быть?
В этот раз Бобби не отвечает, но ничего страшного, потому что у меня есть ответ для него.
— Нет, Бобби. Настоящий неудачник принял бы ситуацию, в которой он находится, не задаваясь вопросом, должен ли он действовать лучше. Просто тот факт, что ты беспокоишься о том, кем ты должен быть в этой жизни, какова твоя роль, вот что отличает тебя от Говнюков Райанов всего мира. — Что-то в выражении его лица смягчается, и я знаю, что достучалась до него. До Бобби, о котором я забочусь. Я замолкаю, внезапно вспоминая мудрые слова мальчика, которого я встретила в своих снах. Мальчик, окруженный светлячками. — Знаешь, у каждого из нас есть свет внутри. И единственный человек, который может решить, светит твой свет или нет, — это ты.
Бобби тихо посмеивается, потирая подбородок.
— Черт, Лу. Когда ты успела стать такой умной?
— Пожалуйста. Я всегда была умной. — Я озорно улыбаюсь. — Но, возможно, я украла эту последнюю строчку.
Мы оба смеемся, затем он откидывается на спинку своего сиденья, любуясь темным небом. Здесь тихо, уютно, но есть еще одна вещь, которую я должна сказать, прежде чем уйду.
— Эй, я горжусь тобой, Бобби. — Его голубые глаза мерцают, когда он снова переводит их на меня. — Ты сказал, что соберешься, и ты действительно это сделал.
Он хмыкает.
— Да. Пока я не пошел и не испортил все сегодня вечером.
— Забудь о сегодняшнем вечере. Просто послушай, хорошо?
— Хорошо.
На этот раз я повторяю свои слова медленно, чтобы убедиться, что они действительно впитались.
— Ты сказал, что соберешься, и ты действительно это сделал. Ты знаешь, сколько людей говорят это и на самом деле ничего не предпринимают по этому поводу? — Его губы сжимаются. — Много. Но ты, ты действительно сделал это. Ты доказал, что ты сильный. Что у тебя есть все, что нужно. И ты сделаешь это снова. Я даже не волнуюсь, потому что знаю, что ты это сделаешь. Но могу я спросить тебя кое о чем?
Его брови хмурятся.
— Конечно.
— Ты пообещаешь мне, что сделаешь это для себя? Для себя и ни для кого другого? — Он пристально смотрит на меня. — Не для твоей мамы, и особенно не для меня.
— Почему?
— Потому что ты того стоишь, Бобби. Ты важен. Какой ты человек, когда ты трезв? Борись за этого парня. Я знаю, что чертовски уверена в этом.
— Я… — Он делает глубокий вдох и опускает голову. — Господи, Лу. Я не думаю, что ты понимаешь, как много это для меня значит.
Я еще раз сжимаю его руку, и он крепко держит мою в течение долгой минуты. Это дружеский жест, два человека опираются друг на друга, и я думаю, что мы оба нуждаемся в этом.
Он отпускает мою хватку, и я киваю.
— Друзья?
Его глаза загораются, милая, нежная улыбка появляется на этом вечно детском личике.
— Друзья.
Это воскресенье, похоже, будет для меня очень тяжелым. Не знаю, то ли из-за необходимости попрощаться с Джейми, то ли из-за того, что я серьезно скучаю по нему, то ли из-за страха, который охватывает меня каждый раз, когда я проверяю, бьется ли еще мое сердце, но в итоге я посвятила день уборке у мистера Блэквуда, просто чтобы чем-то занять свои мысли. Я устала дуться и жалеть себя, и к тому времени, когда я вышла из его дома, чувствуя себя одеревеневшей от того, что так много вложила в это, я была вполне довольна своим выбором.
Это было не только эффективным отвлекающим маневром, но и я добилась прогресса с мистером Блэквудом. Сегодня он действительно заговорил со мной. Настоящие слова, а не просто мычание. Он даже предложил мне стакан воды. Конечно, когда он увидел мое удивление от этого незначительного жеста, он сказал:
— Оторви свою чертову челюсть от пола и возьми воды, пока я не передумал.
Но все же. Прогресс.
Я не знаю, дала ли я ему достаточно времени, чтобы простить меня, восстановить доверие между нами, но я не думаю, что у меня есть выбор: в следующий раз я спрошу его о братьях Хокинс. Он может попытаться снова уйти от меня, но, оказывается, осознание того, что твое сердце может остановиться в любую секунду, может наполнить тебя сумасшедшей решимостью.
Вот и все. В следующий раз он должен ответить на мои вопросы, потому что, как бы болезненно это ни звучало, кто знает, сколько мне еще осталось?
В последнее время я все чаще думала об этом, и если есть какая-то причина, по которой мне снились эти мальчики, если есть что-то, что я должна с этим сделать, возможно, выяснение этой части головоломки поможет расставить все остальное по местам. Во всяком случае, это отправная точка.
Я только что разделась и собираюсь принять ночную ванну, когда раздается стук в дверь. Я останавливаюсь, делаю несколько шагов в сторону спальни. Это звучит снова, на этот раз громче. Нетерпеливый. Кто бы это мог быть? Уже почти десять вечера, а Клэр ушла несколько часов назад, после долгого дня, проведенного на фестивале.
Бах, бах, бах.
— Я иду, я иду. Боже. — Я хватаю свой шелковый халат и застегиваю его, затем направляюсь к двери, жалея, что в ней нет глазка. Я только начинаю крутить ручку, когда дверь распахивается, и в комнату входит блондин, закрывая за собой дверь.
— Дилан? Что ты делаешь в моей комнате?
Он резко поворачивается ко мне лицом, и я сразу замечаю, как расширены его глаза. Они широко раскрыты и с красными ободками, и мне интересно, что он принимает. Когда он говорит, это выходит быстро, почти маниакально.
— Лу, я должен был увидеть тебя. Я должен был убедиться, что у нас все хорошо после прошлой ночи. У нас все хорошо, верно?
Он сейчас серьезно?
— Нет, Дилан. У нас не все хорошо. Теперь ты можешь уйти?