Он качает головой, затем начинает расхаживать по комнате.
— Я думал об этом сегодня, почти весь день, и мне просто нужно, чтобы ты пообещала, что ничего не скажешь Клэр. Хорошо?
— Почему я должна это обещать?
— Потому что я люблю ее. — Он останавливается как вкопанный, глядя на меня с какой-то дикой искрой в глазах. Я никогда не видела его таким, и в этом есть что-то глубоко тревожащее, от чего мышцы моего живота сжимаются.
— Дилан, я ничего не имею против тебя, хорошо? — Ложь. — Но если бы ты действительно любил ее, ты был бы с ней прошлой ночью. Не целуюсь с кем-то другим.
— Нет, ты не понимаешь. — Он делает шаг ко мне. Я делаю шаг назад. — Клэр… она хорошая. Она здоровая. Она идеальна. Она из тех девушек, на которых я хочу когда-нибудь жениться. Но иногда мне просто нужно немного сбросить напряжение, а с ней я не могу этого сделать. Ей бы не понравилась эта сторона меня. Так что я выпускаю пар с цыпочками, которые ничего не значат, которые ничего для меня не значат. Клянусь, Лу… Они для меня никто.
Я делаю паузу, стискивая челюсти.
— Они?
Он закрывает глаза, осознавая свою ошибку, а когда открывает их снова, за ними пляшет что-то темное. Такой быстрый переход от паники к гневу, совсем как прошлой ночью. И точно так же, как прошлой ночью, в его ярости царит спокойствие, которое заставляет меня сделать еще один шаг назад.
— Мне нужно, чтобы ты ушел, Дилан.
— И я сделаю это. Как только ты дашь мне это обещание.
— Я ничего не обещаю, так что можешь идти прямо сейчас.
Он подкрадывается ко мне, руки сжаты в кулаки по бокам, сухожилия на его шее вздулись, и я понимаю, что он загнал меня в угол, когда мои плечи соприкасаются со стеной.
— Я не собираюсь повторять тебе это снова. Тебе нужно уйти.
— Что? — Он останавливается, когда между нами остается всего два фута, выдерживая паузу для пущего эффекта. — Ты боишься или что?
Я качаю головой, пряча дрожащие руки за спину.
— Не боюсь, нет. Просто интересно… — Я замолкаю, нюхая воздух и мысленно готовясь к следующему шагу. — Каким одеколоном ты пользуешься. Какие-то специи?
На его лице появляется непонимающий взгляд. Я отшила его. И это мой намек. Я чувствую удар по своему колену одновременно с его вскриком, как раз перед тем, как он переворачивается.
Срань господня. Это действительно работает.
— Черт, — пищит он. — Я даже не собирался прикасаться к тебе. Но теперь…
Я спешу обойти его, но моя голова откидывается назад, когда он хватает меня за волосы. На этот раз я вскрикиваю, волна боли пробегает по коже головы, по шее. Прежде чем я успеваю повернуться к нему лицом, хватка за мои волосы внезапно исчезает, неожиданное освобождение заставляет меня упасть на пол. Я поднимаю взгляд, и мне требуется секунда, чтобы понять, что я вижу. Мое дыхание почти останавливается, как только я это делаю.
Дилан застыл на месте. Смерть прямо за его спиной. Одна мускулистая рука обвивается вокруг шеи Дилана, с легкостью удерживая его на месте. Грудь Дилана поднимается и опускается быстрыми, короткими движениями.
— Ч — кто там?
Смерть не колеблется, его низкий голос обволакивает мое тело, обнимая каждый изгиб, к которому прикасается.
— Кто я, не имеет значения. Важно то, кто ты есть, и то, что ты делаешь после этого момента.
Мой взгляд мечется между ними: один дрожит, как будто вот-вот описается, другой смертельно спокоен. Я предполагала, что Дилан не мог слышать голос Смерти, поскольку никто, кроме меня, раньше этого не слышал, но то, как уши парня навострились, а голова повернута туда, откуда доносится звук, заставляет меня думать иначе.
— Ты собираешься уйти отсюда и никогда не возвращаться. Ты никогда больше не прикоснешься к ней, не посмотришь на нее и даже не будешь дышать с ней в одном месте. Ты понимаешь?
— Я — я–я…
— Я сказал — удушающий захват усиливается, единственное, что выдает покрасневшее лицо Дилана — ты понимаешь?
— Д — да, — хрипит он. — Я по… маю.
В тот момент, когда Дилана отпускают, он хватается за горло обеими руками, спотыкаясь о ноги, чтобы добраться до двери. Мне кажется, я слышу, как он бормочет что-то вроде «чертовы цыпочки», когда ныряет в коридор. Я выдыхаю, испытывая мгновенное облегчение от его отсутствия. Заперев дверь, я медленно поворачиваюсь лицом к мужчине, от одного присутствия которого по моей коже пробегают волны жара.
Глава 35
Он замирает у закрытой двери, его лицо — каменно-твердая маска, глаза смертельны. Его плечи напряжены, как будто он приготовился к драке, и я знаю, что мне нужно как-то вывести его из этого состояния.
— Эй… — У него слегка подрагивает челюсть, но это все. Я пытаюсь снова. — Посмотри на меня.
Через мгновение он закрывает глаза. Его поза едва заметно расслабляется, и в конце концов он поворачивается ко мне лицом. Внезапно маска тает. Его брови хмурятся, море зелени в его глазах смягчается до почти страдальческого выражения. Это спокойный взгляд, наполненный невысказанными мыслями, и это заставляет меня сделать шаг к нему. И еще один.
— Ты пришел за мной.
Тело напрягается, его взгляд опускается на мои губы. Это тихий скрежет, когда он говорит:
— Конечно, я пришел за тобой.
Боже, просто снова слышу этот голос, наблюдаю за тем, как он смотрит на меня, когда говорит. У меня возникает странное желание свернуться калачиком у него на груди, обвить руками его шею, прижаться губами к его коже. Я выдыхаю, подавляя порыв.
— Так вот что нужно, чтобы привлечь твое внимание в наши дни? Псих в моей комнате?
Я собираюсь сделать еще один шаг ближе, когда он сглатывает, качает головой, отступает.
— Я не останусь, Лу. Я не могу остаться.
— Что? — Я останавливаюсь и хмурюсь. — Почему? Ты только что пришел.
Его губы сжимаются. Он отводит взгляд, снова закрывает глаза.
— Рад тебя видеть, Лу. Всегда рад.
Затем он поворачивается ко мне спиной, его плечи напрягаются, когда он проводит рукой по волосам, и он начинает исчезать. Я видела это так много раз раньше. Я наблюдала, как он уходил, наблюдала, как он исчез из моего поля зрения. Из моих рук. Не в этот раз.
Я даже не задумываюсь, прежде чем шагнуть к нему. Как раз перед тем, как он может полностью исчезнуть, я вхожу в его пространство и хватаю его за руку, моя ладонь обвивается вокруг твердых линий его бицепса. Что-то движется вокруг нас, в воздухе, под нашими ногами.
— Что ты делаешь? — он тихо рычит. — Тебе нужно отпустить. Сейчас.
— Нет. Ты не можешь продолжать делать это, уходя, когда тебе удобно.
— Черт возьми, Лу. — Подо мной раздается грохот, и я чувствую, как мои колени подгибаются так, как это случалось только однажды до этого. — Я уже прошел через это. Я не могу остановить это.
— Я… — Я хочу что-то сказать; я хочу пошевелиться, но не могу. Мои мышцы не работают должным образом, у меня перехватывает горло.
Мир почернел и похолодел быстрее, чем я успеваю моргнуть, и я больше не знаю, где верх, где низ или что-то среднее. Тепло его руки исчезает, и это тяжелое чувство опустошения поглощает меня — но на этот раз все по-другому. Потому что на этот раз мое тело отключается. Я чувствую это; тишину в самом моем существе. Внутри меня ничего не циркулирует.
Мое сердце, оно не бьется.
Мои вены — чистый лед.
На самом деле, все внутри меня как будто замерзло. Но есть и что-то еще. Что-то горячее, чего я никогда раньше не знала. Внешний слой огня, танцующий прямо под поверхностью моей кожи. Настолько тонкий, что только дразнит границы моих органов, никогда полностью их не достигая. Жар, я так ясно чувствую, как он противодействует льду внутри меня. Ключ к моему выживанию. Словно машина, сделанная из невидимого пламени, она работает каждую секунду, пока я дышу. Единственная вещь, которая поддерживает во мне жизнь.
Если это вообще можно назвать жизнью.
Мои колени больше не дрожат. Новый, странный вид силы наполняет меня. Тот, который говорит мне, что мои кости больше не желе. Теперь они крепкие в этом месте. И все же я плыву. Подо мной нет земли, на которую можно приземлиться, нет стены, за которую можно ухватиться в качестве рычага. Нет другой души, к которой можно обратиться. Я просто существую. Замерзшее тело, плывущее по бесконечной пустыне.
Тьма наблюдает за мной со всех сторон. Мой единственный друг. Из своего собственного места в тишине она говорит со мной странным образом. Она шепчет секреты мне на ухо, говоря мне, что это то, где я должна быть. Так уверенно, без тени сомнения. И я думаю… я думаю, что это может быть правильно.
— Лу…
Я слышу свое имя, и мне хочется съежиться. Хотя звук нежный, глубокий голос в тени, мои барабанные перепонки реагируют так, словно это скрежет ногтей по классной доске.
— Останься со мной, Лу…
— Тссс, — я хочу закричать. — Останови это.
Мои руки сжимаются в кулаки.
— Будь сильной…
Теперь тише. Отдаляюсь еще больше, и так намного приятнее. Мои пальцы расслабляются, разжимаясь. Это хорошо. Мне нужна тишина. Только тишине принадлежит эта пустота со мной.
Только тени.
Только тишина.
Что-то хватает меня за талию, и я ахаю. Чья-то рука обхватывает меня с обеих сторон. Нет! Не трогай это место. Не тогда, когда мне суждено остаться здесь. Я вырываюсь, пытаясь вырваться из их хватки, но руки сжимают только крепче. Страх поражает меня, как электрический разряд, мои глаза слепо мечутся в темноте. Я не должна так себя чувствовать. Я вообще не должна ничего чувствовать.
Отпусти меня!
— Ш — ш–ш.
Это снова тот голос. Он угрожает мне. Угрожает забрать меня из этого места. Единственное место, которое я знаю. Единственное место, которое я когда-либо знала. Я не могу пойти. Я не могу пойти.
— Ты в порядке, ты в порядке.
Я не в порядке. Ты не слушаешь!
Я хватаюсь за большие руки и сжимаю, изо всех сил пытаясь разжать сжимающие меня пальцы, но это бесполезно. Сильная рука обвивается вокруг моего живота, пока моя спина не оказывается прижатой к твердой форме. Я неустанно извиваюсь в крепких объятиях, отказываясь покидать единственное место, которое я знаю. Почему я не становлюсь сильнее? Почему это не освободит меня?