— Просто есть несколько вещей, которые заставляют меня собрать кусочки воедино.
Он делает паузу, его пальцы барабанят по столу.
— Как, ты сказала, твоя фамилия?
— Адэр.
— Хм. — Он качает головой. — Что-то не припоминается. Хотя, предположим, это ничего не значит. Можете ли вы сказать мне более конкретно, что может натолкнуть вас на мысль, что здесь есть какая-то связь?
— Ну, во-первых, он и моя бабушка были примерно одного возраста. И, во-вторых, ее фамилия тоже была Маллиган. Я никогда не знала своего дедушку.
— А твоя бабушка, она уехала из города, не так ли?
— Да, давным-давно. В то время ей, наверное, было всего за тридцать, а моя мама была совсем ребенком.
Это, кажется, привлекло его внимание, но он молчит, поджимая губы, как будто что-то обдумывает. Что именно? Говорить ли со мной? Помогать ли мне?
— Помощник шерифа, пожалуйста. — Я сажусь прямее, решив получить ответы, прежде чем покину это здание. — Если есть что-то, что вы можете мне сказать, что-нибудь, что могло бы помочь… Мне просто нужно знать, был ли он тем, кем я думаю, что он мог быть, прежде — прежде чем я потеряю свой единственный шанс получить ответы, прежде чем я зачахну — пока я все еще здесь, в городе.
Он внимательно смотрит на меня, складки на его и без того морщинистом лбу становятся глубже.
— Послушайте, мисс Адэр, — наконец, говорит он мягким, обеспокоенным голосом, — Маллиган был фантастическим начальником. Один из лучших офицеров, которых видел этот город, даже по сей день. Его очень уважали в полиции, и для меня было честью работать бок о бок с ним до того, как он ушел в отставку.
Тогда почему твой тон не отражает твоих слов?
— Но?
— Но, боюсь, его семейная жизнь была немного другой историей. Теперь я просто хочу убедиться… Я хочу убедиться, что вы понимаете, о чем просите. Вы не сможете перезахоронить подобные вещи, если вы их уже выкопали.
Я ерзаю на своем сиденье. Я не ожидал подобной реакции.
— Да, я знаю, о чем спрашиваю, помощник шерифа. Мне нужно знать.
В конце концов, он выдыхает, придя к своей решимости.
— Хорошо. Что ж, Маллиган был не из тех, кто болтает или разглашает свою личную жизнь. Он жил и дышал силой, ты понимаешь? Какое-то время для всего города было большой загадкой, почему его жена в один прекрасный день просто взяла и ушла от него, забрав с собой их единственного ребенка.
Он делает паузу, прищурившись, вглядываясь в меня, как будто проверяет, все ли со мной в порядке. Я не знаю, так ли это. Мой желудок сжимается от его слов, от подтверждения, которое они приносят. Очевидно, у меня уже есть свой ответ. Уэйн Маллиган был моим дедушкой. Я слегка киваю подбородком, побуждая его продолжать.
— Только в конце этого, фактически его последнего года, он действительно рассказал мне что-то о том, что произошло. Он недавно вышел на пенсию, и его жизнь, казалось, наконец-то наладилась. Но даже тогда он почти ничего не говорил. Я уловил только суть, хорошо?
Еще один кивок. Просто скажи мне уже.
— Теперь я знаю, что это, возможно, не имеет большого значения, но, как бы то ни было, он много извинялся. Сказал, что у него было много сожалений, и он был уверен, что заплатит за них достаточно скоро. — Я сглатываю, внезапно занервничав, услышав остальное. Это становится все лучше и лучше. — Он не совсем вдавался во все, за что извинялся — казалось, что под этим мостом много воды утекло, — но одна вещь, которую он упомянул, — это то, как он обращался со своей женой. — Он делает паузу, прочищая горло и поправляя воротник униформы. — Э-э, физически. Он не вдавался в подробности, а я не спрашивал, но… Э-э, ну, если этого было достаточно, чтобы заставить ее сбежать, чтобы она испугалась за безопасность своей дочери…
Краска отливает от моего лица, горло сжимается. Этого не может быть. Не еще один насильник, еще одно чудовище. Я знаю, что другой был мужчиной, которого я встречала только в своих снах, но он определенно казался мне достаточно реальным. А теперь моя собственная плоть и кровь. Мои собственные бабушки…
— Итак, мисс Адэр, — начинает он, его голос становится все более и более отстраненным, по мере того, как кровь приливает к моим ушам, — я понимаю, что это было не то, что вы надеялись выяснить, и особенно после всего этого времени, когда вы, должно быть, задавались вопросом, кем был ваш дедушка, но… Ну, за время моей службы офицером я видел мало женщин, которые действительно освобождались от жестокого обращения. И позвольте мне сказать вам, что нужна сильная женщина, чтобы выйти из подобной ситуации.
Сильная. ДА. Конечно, она была сильной. В конце концов, это бабушка. Самая сильная женщина, которую я когда-либо знала. Я просто никогда не знала, что сделало ее такой.
— Тебе и твоей матери повезло, что в вашей жизни была такая женщина, как она.
Мне требуется минута, чтобы понять, что теперь моя очередь что-то сказать, ответить.
— Да, — бормочу я, уже отодвигая стул, чтобы встать. — Да, нам повезло. Большое спасибо за ваше время, помощник шерифа Тэллон. — Я протягиваю дрожащую руку, когда он поднимается вместе со мной.
— Конечно. Я… мне просто очень жаль, что у меня не было другого ответа для тебя.
Я слегка улыбаюсь, когда убираю руку назад, дергая за свое кольцо — кольцо, голубой оттенок которого, кажется, становится все темнее и темнее с каждым часом, поскольку температура моего тела повышается. Помощник шерифа Тэллон не виноват, что мой дедушка был мудаком. Вычеркни это, не мой дедушка. Насколько я понимаю, он был просто еще одним муравьем в грязи.
И двигаемся дальше.
Глава 39
Мистер Блэквуд не ожидает меня сегодня, потому что я редко появляюсь два дня подряд. Я уверена, что он не будет слишком доволен сюрпризом, но ему придется с этим смириться. На этот раз никакого побега не будет.
Когда я прихожу, дверь приоткрыта, что более чем немного странно. Я осторожно заглядываю внутрь, мои глаза обшаривают пустую гостиную. Ключи мистера Блэквуда лежат забытыми на полу, его трость, похоже, упала рядом с диваном. Я поворачиваю в сторону кухни, в животе у меня возникает неприятное чувство.
— Здравствуйте? Мистер Блэквуд?
Тишина, и на кухне так же пусто, как и в гостиной.
Я поворачиваюсь, затем направляюсь к лестнице, но останавливаюсь, когда слышу приглушенный всхлип справа от меня. Он доносится из ванной, которая, как я теперь случайно замечаю, закрыта. Я придвигаюсь ближе. Из-под двери пробивается тонкая струйка света.
— Мистер Блэквуд? — Я легонько постукиваю.
Еще один рвотный позыв, кашель, сдавленный звук, прилив крови.
Что за…
Дверь распахивается, едва не задев меня. Мистер Блэквуд стоит передо мной, одной рукой опираясь на дверной косяк, вытирая рот рукавом рубашки.
— Я вижу, ты снова занялась своими делами, — ворчит он, прежде чем протиснуться мимо меня и устроиться на своем обычном месте на диване.
Я игнорирую подкол, в основном потому, что через минуту мне предстоит еще больше «заниматься своими делами», и заскакиваю на кухню, чтобы наполнить высокий стакан водой. Я возвращаюсь в гостиную, ставлю перед ним напиток и сажусь.
— Вы больны? — Спрашиваю я.
— На что это похоже по-твоему, умник?
— Вы можете перестать быть трудным на пять секунд?
Он только хмыкает, но я удовлетворена, когда он делает глоток воды.
— Что с вами происходит? — Я нажимаю.
— Я алкоголик, разве ты не слышала? Иногда я переусердствую, и меня тошнит. Это не конец света.
Я прищуриваюсь, оглядывая его. Он уже был хрупким, когда я встретила его, но теперь я замечаю, что, несмотря на его высокое телосложение, он практически тонет в своем тонком пальто. Кости вокруг его плеч и коленей заметно выступают, и я задаюсь вопросом, всегда ли он был таким хрупким.
— Вы обещаете, что с вами все в порядке?
— Какое это имеет значение для…
— Господи, мистер Блэквуд, просто ответьте на вопрос.
Он делает паузу, оглядывая меня почти так же, как я только что оглядывала его.
— Я в порядке, я в порядке.
Я не уверена, насколько я ему верю, но я выдыхаю и киваю. Хорошо. Теперь самое сложное. Я выпрямляю спину, закидываю одну ногу на другую и складываю руки на колене. Время начинать.
— Итак, у меня есть к вам несколько вопросов.
— Только не это снова.
— Я не уйду, пока вы не ответите мне на этот раз.
— Тогда, похоже, ты переезжаешь, не так ли?
— Если это то, что требуется.
Он прищуривается, оглядывает меня с ног до головы. Явно пытаясь определить, не блефую ли я. Я выгибаю бровь, показывая ему, насколько я серьезна. Он выдает мне еще одно характерное хмыканье. Он действительно немногословный человек.
Я решаю сказать об этом прямо.
— Это насчет мальчиков Хокинсов.
В долю секунды на его лице появляется выражение мучительных эмоций. И так же быстро оно исчезает.
— И что ты знаешь о семье Хокинс?
Я еще не решила, как много рассказать, беспокоясь, что если расскажу ему о снах, это может отпугнуть его, и я никогда не получу никаких ответов. А пока я прощупаю почву.
— На днях я прочитала статью о том, что с ними случилось в тот год, когда они умерли.
— Ты это сделала, не так ли? Ты всегда проводишь выходные, читая о умирающих людях?
Я не утруждаю себя тем, чтобы скрыть закатывание глаз.
— Да, это вдохновляющее хобби, которым я решила заняться.
— Ты странная.
— Вы еще более странный. — Ладно, мы отклонились от темы. — Так что вас с ними связывает? Вы были близки?
Прилив эмоций, который я заметила ранее, проявляется в полную силу, морщины разглаживаются, глаза сверкают, и он встает с сиденья.
— Я не буду этого делать, не сегодня… — Его слова звучат невнятно, сердито и фальшиво, когда он, спотыкаясь, идет к своей трости. — Не нужно говорить ни о чем, чего я не хочу — Он переносит свой вес на трость, затем направляется к выходу. — Чертовы любопытные люди, куда бы я, черт возьми, ни посмотрел…