— Что? Нет. — Я подношу руки к его лицу, обхватываю его щеки и нежно приподнимаю его голову, чтобы он встретился со мной взглядом. — Смерть— Я качаю головой, затем поправляюсь. — Энцо. — Его пальцы касаются моих, и они дрожат, когда я произношу его имя. Его настоящее имя. Я наклоняюсь, нежно целую в одну щеку. — Энцо. — В другую щеку. — Энцо. — И, наконец, в его губы. — Энцо. — Его пальцы впиваются в мои, его грудь поднимается и опускается.
— Я не могу. — Его слова напряженные, грубые, в голосе легкая дрожь. — Я не позволю этому случиться с тобой, Лу. Ты будешь жить полноценной жизнью здесь, где твое место. Ты выйдешь замуж, заведешь семью, если захочешь. Состаришься, будешь свободной, всегда зная, кто ты есть. — Он останавливается, слегка, но решительно встряхивая головой. — Я не позволю тьме завладеть тобой.
Я слегка отстраняюсь, мои руки все еще сцеплены по обе стороны от его лица его же хваткой, и я смотрю, как он тяжело сглатывает.
— Ты не можешь винить себя за то, что со мной происходит. Ты спас мне жизнь, помнишь? — Он ничего не говорит, чувство муки омрачает выражение его лица, которое разрывает меня изнутри. Я снова наклоняюсь вперед и прижимаюсь своим лбом к его, мои глаза закрываются одновременно с его.
— Во многих отношениях, Энцо, ты спас меня.
Глава 42
Мы сидим так долгое время, в объятиях друг друга, в тепле друг друга. Слушая звуки нашего учащенного дыхания. Свежий ветерок треплет воротник моего пальто, пряди моих волос, смешиваясь с его огненными движениями, которые проникают под мою одежду и ласкают каждый дюйм моего тела. Когда его глаза открываются, они с тяжелыми веками, его взгляд опускается на мой рот. Мой пульс учащается, губы приоткрываются, когда я облизываю их. Его адамово яблоко подпрыгивает, когда его глаза затуманиваются.
Медленно он опускает голову и прижимается своими губами к моим в самом нежном поцелуе, который я когда-либо чувствовала. Это легкость, как перышко, нежный шепот, и вздох вырывается из моих губ в его. Мои руки опускаются по бокам, мои мышцы тают под его прикосновениями. Его руки поднимаются, чтобы нежно обхватить мое лицо, пальцы касаются моих волос, когда он притягивает меня ближе. Когда он скользит языком в мой рот, это медленно и уверенно, намеренно так.
Как будто он смакует мой вкус.
Как будто он прощается.
Моя грудь сжимается так болезненно, что я уверена, она вот-вот лопнет, и я погружаюсь в него, раздвигая ноги достаточно, чтобы полностью обхватить ими его бедра. Я сжимаю бедра, убеждаясь, что он чувствует то же давление, нарастающее в моей груди, и стон звучит где-то глубоко внутри него. Одна рука неторопливо скользит по моей спине, пока не оказывается на бедрах, затем он притягивает меня к себе одним быстрым движением. Я соединяюсь с ним на всю длину между моих бедер, твердым и готовым, и я толкаюсь, напоминая ему о том, что я чувствую, о том, каково это — быть внутри меня. Хриплый рык вибрирует у меня во рту, и я проглатываю его со своим собственным стоном.
Его другая рука соскальзывает с моих волос, чтобы схватить меня за талию, и он притягивает меня ближе, используя свою силу, чтобы крепче прижать меня к себе. Я прикусываю его губу в удивлении от того, как он ударяет меня точно в цель, его тепло распространяется прямо через ткань моих штанов. Внезапно он оказывается стоящим, мои ноги все еще обвиты вокруг него, его руки поддерживают меня. Он поворачивает нас так, что я прижимаюсь спиной к дереву, и прижимается ко мне всем своим весом самым восхитительным способом, какой только возможен.
Эта поза напоминает мне о той первой ночи, когда он показал мне себя, когда прижал меня к дереву, чтобы его не затянуло обратно, и от этой мысли тихая слеза скатывается по моей щеке, по телу пробегает тихая дрожь. Он отрывает свои губы от моих, его взгляд фокусируется на мне, следя за слезой, когда она скатывается. Время останавливается, когда он нежно убирает волосы с моего лица. Он наклоняется и закрывает глаза, осыпая нежными поцелуями мою кожу, от нижней части подбородка, куда упала слеза, до яблочка на щеке.
Когда он отстраняется, мы встречаемся взглядами, зелеными на фоне карих. Между нами пробегает электрическая волна, постоянная энергия притягивает нас ближе, еще ближе. Мы не произносим ни слова. Нам не нужно. Его глаза блестят из-под ресниц, изо всех сил стараясь не переполниться всеми эмоциями, которые они сдерживают. Твердые мышцы сокращаются под моей хваткой на его плечах, его крепкое телосложение слегка сотрясается, когда он прерывисто дышит.
Наблюдая за ним, замечая все мелкие детали, слезы наворачиваются только сильнее — он действительно прощается.
Мои пальцы впиваются в его футболку, когда я притягиваю его к себе, губы приоткрываются и впиваются в его губы. Он стонет, наклоняя голову и исследуя мой рот глубже, в то время как хватка, поддерживающая мой вес, сжимается. Я просовываю руку ему под рубашку и оцениваю твердые контуры его тела, от рельефа пресса до плавных линий груди, затем снова спускаюсь вниз, пока не начинаю дразнить подол его джинсов. Его мышцы напрягаются под моей ладонью, и его эрекция вжимается в меня в ответ. Он отрывает свой рот от моего, спускаясь к изгибу моей шеи, как раз туда, где мне это нравится. Я вздыхаю, ощущая его язык на своей коже, посасывающий и покусывающий и возбуждающий меня.
Я наклоняю голову, чтобы убедиться, что он может слышать меня, когда я шепчу сквозь неровное дыхание:
— Запомни меня, Энцо. — Его губы все еще прижимаются к моему горлу, его грудь вздымается напротив моей. — Я никогда не хочу принадлежать никому, кроме тебя.
Глубокий звук вибрирует по его телу, затем он расстегивает мои джинсы, и его губы возвращаются в действие. Сильная, теплая рука скользит под мое нижнее белье, потираясь прямо о мою влажность, и я вскрикиваю, когда моя голова запрокидывается. Затем все исчезает, его рука и губы, и я снова поднимаю голову, ошеломленный взгляд пытается сфокусироваться. Только когда я чувствую рывок на своих бедрах, я смотрю вниз. Он стоит на коленях, большие пальцы зацеплены за прорези моих джинсов, когда он спускает их с моих бедер, и он уже работает с моим нижним бельем, прежде чем я даже вылезаю из брюк или обуви.
Через несколько секунд я обнажена, на мне нет ничего, кроме топа и пальто до колен. Я на улице. В уединенном месте, но снаружи. И мне даже все равно. Черт, я даже не могу мыслить здраво, пока он все еще там, внизу, его глаза на уровне моей наготы, а горячее дыхание касается моих бедер. Мой пульс неровный, дыхание прерывистое в предвкушении. Он раздвигает мои бедра, затем закидывает их на свои широкие плечи, так что мой вес падает на него и на дерево. Теперь я широко открыта для него, и его кончики пальцев впиваются в мои бедра, пока он наслаждается зрелищем.
— Черт, Лу. — Это грубый, почти агонизирующий звук, и от него искры пробегают по моим пальцам ног.
Затем он наклоняется вперед, и я делаю глубокий вдох.
Когда это первое прикосновение его языка скользит по мне, мои ноги сжимаются вокруг него, а спина выгибается. Затем весь его рот на мне, целуя и пробуя на вкус. Я не могу подавить мяуканье, которое вырывается из меня, когда он снова щелкает языком, вверх и вниз, круг за кругом. Когда он сосет, я вскрикиваю, и он стонет в меня, звук вызывает глубокую вибрацию, проходящую через мое ядро. Мои руки в его волосах, тянут и дергают, пока я извиваюсь рядом с ним, но он неумолим в своем исследовании, его хватка на моих бедрах прижимает меня к его лицу.
— О боже, о боже. Я собираюсь… Я собираюсь… — Его пальцы скользят внутри меня, долго и глубоко, усиливая давление его кружащегося языка, и я не могу сдержаться. Я кричу, мои бедра дергаются напротив его лица, а его руки крепко удерживают меня на месте. Толчки захлестывают меня, мое тело содрогается рядом с ним. Наконец, он закипает, и моя голова откидывается на дерево. Мне требуется секунда, чтобы взять дыхание под контроль.
— Святое дерьмо.
Я все еще нахожусь на облаке, когда он перемещается подо мной, мои босые ноги касаются грязи, когда он встает. Его губы приподнимаются в намеке на кривую улыбку, когда он опускает свой рот к моему уху. Теплое дыхание дразнит мою шею, сильные руки медленно путешествуют вниз по талии, и мои глаза закрываются.
Его голос тихий и хрипловатый.
— Ты устала, Лу?
Я сглатываю, в горле внезапно встает комок, и я чувствую, как моя голова мотается из стороны в сторону в ответ.
— Это хорошо. — Его язык касается моего уха, затем он втягивает мочку в рот и посасывает. Когда его пальцы проскальзывают под мою рубашку и мягко поглаживают тонкое кружево на моей груди, дрожь пробегает по моему позвоночнику, новая боль возникает между ног.
— Потому что я еще не закончил делать тебя своей.
У меня едва хватает времени осознать, что он сказал, когда он переворачивает меня так, что моя щека оказывается прижатой к мягкой древесной коре. Его тепло обволакивает меня, когда он на дюйм приближается сзади, у меня перехватывает дыхание, когда я чувствую его приближение. Мои запястья стягиваются за голову, когда он одной рукой прижимает их к дереву. Его язык на моей шее, его передняя часть прижимается к моей спине, и все мое тело подается навстречу ему.
Когда я выгибаю спину, прижимаясь задом к его твердой длине, у моего уха раздается грубое рычание, и чья-то рука обхватывает меня спереди, хватая за обнаженную грудь под лифчиком. Я стону, прислонившись лбом к дереву.
— Это то, чего ты хочешь? — тихо рычит он. — Быть моей?
Его пальцы спускаются, спускаются, спускаются, пока не скользят прямо по моему входу, не совсем проскальзывая внутрь. У меня перехватывает дыхание, когда я отвечаю:
— Да, это то, чего я хочу.
Мой рот приоткрывается, когда я быстро разворачиваюсь, его грудь прижимается к моей, когда его губы обрушиваются вниз. Поцелуй начинается жестко, грубый, требовательный, мои глаза закрываются, когда он прижимается своими бедрами к моим. Но вскоре он замедляется, смягчается, дразнит. Я слышу, как он сглатывает, когда отстраняется, прижимается своим лбом к моему. Когда я открываю глаза, его глаза закрыты, его грудь поднимается и опускается, когда он тяжело дышит, изо всех сил пытаясь успокои