Прикосновение зла — страница 10 из 48

– Уже, уже, уже! – Воскликнул он. – Всё улажено по вашей воле к общему благу. Господа Гнейманы покидают дом, оставив его в наилучшем порядке, насколько позволяют обстоятельства.

– То есть устроили знатный бардак, – заключил я с иронией.

По мине адвоката я понял, что попал в точку и правильно интерпретировал его осторожные слова.

– Вы останетесь здесь, – приказал ему. – А ты, – я повернулся к девушке, – продиктуешь ему протокол потерь. Это значит, что пропало, что сломано...

– Я знаю, что такое протокол, – прервала она меня.

– И очень хорошо.

– Но как же так?! – Горячо запротестовал Райсберг. – Это же служанка. Что она знает!

– Слуги лучше всех знают, чем владеют их господа, – сказал я. – Вы столько лет живёте на свете и ещё не знаете этой простой истины?

– Ну, может и так. – Он развёл руками. – Но, знаете, я бы с удовольствием, вот только обязанности...

– В таком случае протокол будет написан без вашего участия, а я посоветую господину Пляйсу обвинить вас в пособничестве налёту и разграблению имущества. Безусловно, вы отдаёте себе отчёт, что претензии в случае осуждения и смерти Роберта Пляйса переходят к его наследнику, так что, так или иначе, вам не уйти от наказания и возмещения ущерба.

Райсберг к моему удивлению рассмеялся.

– У вас весьма убедительные аргументы, – сказал он. – И я уже вижу, что этот дом ушёл у Гнейманов из-под носа. Или я не прав?

Ого, господин крючкотвор силится быть весёлым и дружелюбным. Пусть так...

– Целиком и полностью, уважаемый доктор, – ответил я. – А теперь я оставляю вас с этой дамой и вашими обязанностями. До свидания.

Я кивнул головой, но прежде чем я смог уйти, меня остановил голос Маргариты. На этот раз удивительно смиренный.

– Господин инквизитор, позвольте спросить, могу ли я остаться в этом доме?

– А кто тебе запрещает? – Я пожал плечами.

– Но если вы его забираете...

– Милое дитя, это всего лишь юридическая формула, – поспешил с объяснениями Райсберг. – Мастер инквизитор не будет здесь жить. А даже если бы и так, он бы, конечно, не возражал против присутствия такой красотки. – Он подмигнул мне и попытался ущипнуть девушку за грудь, но она мгновенно уклонилась, после чего с размаху ударила мужчину открытой ладонью по щеке. Адвокат даже покачнулся, уж не знаю, под действием силы удара или под влиянием шока и удивления, но, судя по громкости шлепка, удар, должно быть, был болезненным. Он пробормотал что-то, что, конечно, не было благословением, но не посмел ответить девушке тем же. Может быть, потому, что она стояла перед ним разъярённая словно фурия, и, видимо, готовая наброситься на него, а может, потому, что он не хотел затевать драку в моём присутствии.

– Господин Райсберг, проявите немного уважения к прекрасному полу. Вы бы захотели, чтобы кто-нибудь так же отнёсся к вашей сестре?

– У меня нет сестры, – буркнул он.

– Вы адвокат, так что используйте абстрактное мышление и представьте, что она у вас есть, – посоветовал я ему и повернулся, чтобы наконец уйти.

Уже уходя, я поднял палец над головой.

– И ведите себя вежливо, господин Райсберг, – приказал я серьёзным тоном. – Как в профессиональной сфере, так и в бытовой.

Мне, правда, казалось, что Маргарита справится и без моего присутствия, и без моей поддержки, но я уже успел узнать, что искренняя доброжелательность к женщинам это посев, который обычно приносит прекрасный урожай.

* * *

Оттон уже с нетерпением ждал новостей (и успел во время этого ожидания хорошенько выпить), и был очень доволен, когда я рассказал ему о том, как изгнал братьев Гнейман и воспрепятствовал их подлым намерениям.

– Отлично, Мордимер, отлично. – Воодушевился он, когда услышал всю историю. – Поверь мне, я повлияю на Роберта, чтобы он был с тобой более чем щедр.

– Ты слишком добр – буркнул я, поскольку тон великопанского превосходства, который я услышал в голосе Оттона, мне совсем не понравился.

– Оставь. – Мой спутник пренебрежительно махнул рукой. – Эти несколько крон его не разорят, а для тебя это будет неожиданной удачей. И помни, кому ты обязан благоприятным поворотом судьбы. – Он хотел постучать указательным пальцем по моей груди, но мне удалось так сдвинуться, что он только клюнул воздух.

Я раньше не видел пьяного Оттона, и теперь понял, что он принадлежит к тем людям, которые, напившись, становятся слишком тяжёлым бременем для своей компании. До сих пор я, к сожалению, узнал множество подобных людей, отличающихся различной степенью надоедливости. Честно говоря, больше всего мне не нравились те, кто часами рассказывал один анекдотец, и делал это так безыскусно, что слушатели к середине истории забывали, что происходило в начале. А когда выступающий добирался, наконец, до эпилога и разражался раскатистым смехом, всегда оказывалось, что он единственный, кого эта история позабавила. Ну а Оттон принадлежал к столь же раздражающему виду пьяниц, а именно к таким, у которых после соответствующей дозы выпивки появлялось пренебрежительное отношение ко всему миру, и в частности к людям, находящимся рядом с ним.

– Представь себе, что я был, да-да, был сегодня у нашего дорогого Роберта, чтобы сообщить, что я послал тебя на выручку его имущества. И выразил мнение, что, несмотря на юный возраст и отсутствие опыта, ты прекрасно справишься с делом. Я рад, что твои поступки подтвердили мои слова. – Он посмотрел на меня словно добродушный феодал на любимого оруженосца.

– Я очень польщён, Оттон, но теперь извини... – Я пытался встать, но Оттон схватил меня за запястье и потянул обратно на стул.

– Наш Роберт цветёт, просто цветёт. – Он широко улыбнулся. – Как видно, кухня бургомистра идёт ему на пользу. Я думал, что печаль его сожрёт. – Он помрачнел и покачал головой. – А здесь будто наоборот... Что ж, возможно это всё хорошее питание. Хотя, – он почесал подбородок, – их кухарка отменно готовила... Ну, тогда я уже не знаю...

– Твой кузен высказал предположение, что Бог хочет, чтобы он был казнён полным сил и в сознании пережил каждую секунду своих мучений.

– Да? Ну да. Да. Это кажется разумным объяснением, не находишь?

– Думаю, да. А теперь позволь...

На этот раз я вырвался из его руки, а когда он попытался протестовать, сделал серьёзное выражение лица.

– Вечерняя молитва. Прости, но я никогда не пропускаю эту возможность поблагодарить Господа за ещё один прожитый день и вознести моления, чтобы следующий был не хуже того, который только что прошёл.

Оттон прищурился, видимо, пытаясь вникнуть в суть услышанного предложения.

– Ты со мной не выпьешь? – Он насторожился и долго смотрел на меня с искривлённым лицом и надутыми губами. – Ну хорошо, помолись и возвращайся, – решил он наконец.

– Конечно, Оттон. Не премину.

Я с облегчением избавился от общества моего надоедливого дружка и понял, что меня ждёт отнюдь не ночной отдых, а наоборот: короткая прогулка. С определённого времени я питал некоторые подозрения, которые только подкрепили замечания Оттона, касающиеся цветущего здоровья Роберта Пляйса.

* * *

Ворота не были заперты на ключ, поэтому я толкнул створку и вошёл на двор. Я постучал кулаком в дверь дома. Один раз, второй и третий.

– Кто там? – Услышал я голос Маргариты. Холодный и спокойный.

– Инквизитор, – рявкнул я. – Впусти меня, девочка.

Щёлкнули запоры, и дверь приоткрылась. На пороге я увидел серебряноволосую девушку, держащую в руке подсвечник. Она была одета в длинную, доходящую до пят ночную рубашку, материю которой, особенно освещённую тусклым светом свечи, можно было назвать совершенно непрозрачной.

– Я знала, что вы придёте, – сказала Маргарита бесцветным тоном. Я окинул девушку взглядом.

– Разве?

Поскольку она всё ещё даже не двинулась с места, я оттолкнул её нетерпеливым жестом, хотя и достаточно мягко, чтобы не причинить ей вреда или не напугать.

– Не надо, – прошептала она. – Не надо насилия... Я сама...

Сперва я не понял, что она имеет в виду. Наконец догадался, и только махнул рукой.

– Ты слишком себе льстишь, девочка. – Я рассмеялся. – Покажи мне покои своей госпожи.

– Что-что? – Ошарашенно спросила она.

Вы поглядите, мне, похоже, удалось вывести Маргариту из равновесия! Она ожидала, что инквизитор почтит её своим вниманием, а к ней отнеслись как к привратнику или проводнику. Я и в самом деле не хотел от неё ничего другого. Как я уже говорил, она могла бы быть очаровательным созданием, но для тех, кто любит иметь в кровати фарфоровую куклу и следить за каждым движением, чтобы она не разбилась. Между тем, ваш покорный слуга любит женщин из плоти и крови. Может, не таких, под задами которых трескаются орехи, а между грудями может спрятаться голова взрослого мужчины, но я уж точно не любил эфирных сильфид, производящих впечатление, что их унесёт вдаль малейший порыв ветра.

– Покои госпожи Эсмеральды, – повторил я спокойно. – Не будешь ли ты любезна проводить меня туда?

– Да, конечно, – ответила она уже спокойнее и развернулась на пятках. – Пожалуйте за мной, мастер.

Мы поднялись на второй этаж, и я получил возможность в колеблющемся свете свечей взглянуть на опустошение, произведённое братьями госпожи Пляйс.

– Они даже у неё посрывали гобелены и содрали ковры. Сундук разнесли ломом, – пожаловалась Маргарита, словно угадав мои мысли.

Спальня Эсмеральды не выглядела в эту минуту как место, где можно предаваться сладкому отдыху, напоминая скорее поле боя. С огромной кровати были сняты не только одеяла и постельное белье, с резных колонн свисали остатки атласного балдахина. Массивный инкрустированный шкаф распахнул обе дверцы, и одна из них печально висела на сорванных петлях. В шкафу кучей валялись платья, как видно, воры не успели их упаковать и вынести.

– Где тайник? – Спросил я резко.

– Что?

– Тайник или тайный проход. Скрытая дверь. Где они? Ты сэкономишь мне время на поиски, девочка.