– Я не понимаю, о чём вы говорите, мастер инквизитор. Я знаю, вы сегодня выпили, так, может, вернётесь утром... Или, может, я угощу вас чем-нибудь, чем захотите?
Я шлёпнул её по заднице. Я не смог удержаться, поскольку с некоторых пор задавался вопросом, окажется ли она худой и костлявой, или же упругой, словно сердце, вырезанное из яблока. Она была упругой. Маргарита вскрикнула и отскочила.
– Сегодня мне не до тебя, девочка, – ответил я игриво. – Но ты можешь принести бутылку вина, а я пока займусь поисками.
Она уставилась на меня, и я не знал, зла она или скорее удивлена. А может... может, она просто маскировала страх?
Инквизиторов обучают множеству различных искусств. Мы те люди, которые тупой специализации в одной области противопоставляют всестороннее образование, позволяющее нам как ездить верхом и владеть оружием, так и со знанием дела обсуждать произведения отцов Церкви. Мы можем вести споры с еретиками, распознавать колдунов и ведьм и допрашивать их по всем правилам закона, который тоже не чужд нам ни в одной из доктрин. И одним из талантов, которым должен обладать каждый инквизитор, является умение находить тайники, секретные комнаты и тайные проходы. Потому что еретики, ведьмы и колдуны часто пытаются замаскировать следы своей гнусной деятельности. И здесь инквизитору приходится слушать мурлыканье древесины, пение камня, шёпот кирпичей. То есть, выражаясь менее поэтично, тщательно исследовать и прослушивать пол и стены. Конечно, я умел справляться с подобными задачами, в чём мне помогало не только обучение, но и поистине гениальная интуиция (именно благодаря ей я не так давно обнаружил секретный проход, ведущий в логово секты чернокнижников в городе Христиания). Поэтому не прошло много времени, когда я наткнулся на первый след. Вот на гобелене за отодвинутым секретером я заметил почти невидимую царапину разреза. Сначала я проверил его кончиками пальцев, потом ножом. Она поддавалась. В этом месте, безусловно, проходила рама потайной двери. Я мог бы поискать скрытые ручки, рычаги или что-либо, что открывало дверь. Мог бы. Но зачем? Дом был и так уже разорён, так что повреждение ещё одной стены уже ничего не испортит. Я взял за ножки тяжёлый дубовый табурет и с размаху, из-за плеч, грохнул им об стену.
– Иисус-Мария! – Вскрикнула Маргарита, которая успела вернуться с бутылкой вина.
– Не поминай имени Господа всуе, – Попенял я ей, однако не слишком суровым тоном, ибо именно в этот момент среди обломков увидел пустое пространство.
А значит, за стеной спальни находилась тайная комната. Прекрасно, сейчас мы проверим, для чего она понадобилась доброй госпоже Пляйс. Я ударил ещё несколько раз, а затем убрал сломанные доски, следя за тем, чтобы не посадить в руки занозу. Доски были тонкими, из мягкого дерева, поэтому всё прошло довольно быстро. Комнатка, которая скрывалась за этой перегородкой, была невелика, настолько, что если встать посередине с расставленными руками, то пальцы касались бы стен. Но зато как основательно она была оборудована! Я тщательно осмотрел сушёные растения, обнюхал порошки, закрытые в небольших банках, а также мази и жидкости из бутылочек.
– Ну-ну, этим можно перетравить полгорода, – пробормотал я себе под нос, после чего повернулся к бледной, как простыня, Маргарите. – Сейчас ты всё расскажешь, – сказал я твёрдо, глядя в её ожесточённое лицо. – А если нет, – добавил я мягче, – я приведу сюда достойных городских советников и покажу им гнездо отвратительного преступления. И, насколько я знаю закон и людей, тебя сочтут соучастницей, или, по крайней мере, будут пытать тебя до тех пор, пока ты в этом не признаешься. Жаль было бы портить эту светлую нежную кожу, девочка... – Я взял её холодную руку.
Она долго молчала, и я ей это позволил, потому что знал, что она мысленно ищет путь к спасению. И если она благоразумная женщина, то она найдёт этот путь. Ибо единственный путь к спасению вёл через меня.
– А если я расскажу, что знаю? – Прошептала она наконец. – Что будет тогда?
– Святой Официум защищает незыблемые принципы нашей благословенной веры, охраняет овец Господних от ереси и магии, – пояснил я. – Преследовать и наказывать воров, отравителей или насильников – не наша задача. Если ты будешь правдива и лояльна, я забуду обо всём, что здесь увидел.
Я дал ей минутку, чтобы она могла спокойно переварить мои слова.
– Ну хорошо, Маргарита, сядь, – сказал я наконец и подождал, пока она усядется на кровать. – Скажи мне, кто травил Роберта Пляйса? Ты или Эсмеральда? А может, вы обе?
– Откуда мне знать, что вы меня не выдадите? Когда я больше не буду вам нужна? Я ни в чём не виновата, но я тоже многое видела в жизни. За то, что вы здесь нашли, меня будут пытать, а потом осудят и сварят...
Она была права. Отравителей и фальшивомонетчиков заживо варили в котле с кипящим маслом. Умелый палач мог провести казнь настолько ловко, что осуждённый перед смертью мог видеть, как приготовленное мясо отваливается от его собственных костей.
Я сел рядом с девушкой и обнял её за плечи.
– Маргарита, я – инквизитор, но я и ценитель прекрасного. Такая девушка как ты должна жить и наслаждаться жизнью, а не корчиться в котле с кипятком. Зачем мне доводить тебя до погибели, когда я могу наслаждаться твоей красотой? – Я поднёс губы к её губам и нежно поцеловал. Она ответила на поцелуй, потом прижалась ко мне. Она пахла свежевыстиранным и высушенным на солнце бельём и тем характерным запахом, который несёт кожа заботящейся о чистоте молодой и здоровой женщины.
– Вы не выдадите меня, когда я всё расскажу? Не выдадите? Точно?
– Даю тебе слово, – сказал я торжественно.
Потом я подумал, что слово, которое я дал, так или иначе, моя собственность. Я заберу его, если подобная процедура будет уместна. Но я надеялся, что дело не дойдёт до столь достойного сожаления решения.
Я осторожно отстранил девушку и вытер слёзы с её щёк.
– Расскажи мне всё, моя красавица, – попросил я. – Со мной тебе нечего бояться.
– Кроме вас, – прошептала она.
Действительно, она была неоспоримо права. Что ж, как видно, она была не только красива, но и умна. Нечастое сочетание в наши паршивые времена. Впрочем, будет ли когда-нибудь иначе? Я смел сомневаться в этом, поскольку у красивых женщин обычно были птичьи мозги (позволяющие им очаровательно щебетать и бросаться на безделушки), в то время как образованные женщины были настолько привлекательны, что даже святой отшельник мог бы использовать их в качестве матраса и не впасть в грех похоти.
– Говори, Маргарита, и позволь мне тебе помочь, – попросил я.
– Эсмеральда травила господина Пляйса, – решилась она наконец. – Травила постепенно, осторожно, в течение многих месяцев. Так, чтобы все думали, что он умирает от лёгочной болезни. Так, чтобы никто ничего не заподозрил.
– И никто не подозревал, не так ли? До тех пор, пока сын Марии Грольш что-то не увидел. А может, что-то услышал?
– Наверное, он увидел, как Эсми вливает яд в тарелку. Я даже не знаю, понял ли он, что происходит, но Эсми испугалась и тут же обвинила его в краже.
Это было неразумно, подумал я. Следовало, скорее, притвориться, что ничего не произошло, или всё это превратить в шутку. Человек, застигнутый за преступлением, должен вести себя как ни в чём не бывало, потому что его смущение, гнев или страх только подтверждают любые подозрения. Ну что ж, люди слабы. Не все слеплены из той же глины, что и инквизиторы.
– Почему она его травила? Ради имущества?
– Очевидно, что ради имущества. – Маргарита пожала плечами. – Господин Пляйс богат. Она могла бы жить как королева.
– Ведь она и так могла, – удивился я. – Насколько я знаю, Роберт очень её любил. И ни в чём ей не отказывал...
– Ох, как же вы ничего не понимаете. – Она усмехнулась. Что ей с имущества мужа, если приходится с мужем это имущество делить? А она ненавидела его, как собаку.
С присущей мне остротой ума я понял, что девушка имеет в виду мужа, а не состояние, поскольку из того, что я услышал, госпожа Эсмеральда ценила богатство больше жизни. По крайней мере, больше жизни другого человека.
– Почему она его ненавидела?
– А почему ненавидят своего мужа? Потому что он глупый и скучный. По крайней мере, она так считала. А кроме того... – она покачала головой, – я только подозреваю, но...
– У неё был любовник... – договорил я.
– Думаю, да, мастер. Несколько раз в год приезжал один такой, а Эсми чуть шею не сворачивала, так на него смотрела. Словно было на что смотреть, потому что...
– Его, случайно, не звали Оттон Пляйс? Не кузен ли это Роберта? – Прервал я её.
Она удивлённо посмотрела на меня.
– Матерь Божья, зачем же вы меня спрашиваете, если сами всё знаете?
– Всё знает только Господь Бог. – Я улыбнулся, потому что удивление Маргариты приятно потешило моё тщеславие. – Но скажи мне, почему ты не рассказала всё Роберту? Ты знаешь, что таким образом ты тоже стала виновницей, потому что не сообщила о гнусном преступлении?
– Видите ли, мастер... – Начала она после минутного молчания. – Эсми сказала, что если всё раскроется, она обвинит меня в смерти её мужа. Скажет, что мы обе подливали яд ему в пищу. Я ничего не могла сделать. Ничего.
Я поверил девушке лишь отчасти. По всей вероятности, Эсмеральда Пляйс не ограничилась угрозами, а постаралась также привязать служанку к себе. А легче всего хранить секреты, когда этот секрет подслащён подарками. Жизнь Маргариты в доме Пляйсов наверняка изменилась к лучшему, когда она раскрыла тайну своей госпожи.
– Роберт никак не дал понять, что узнал, что жена его травит?
– Вы думаете, он узнал?
– Девочка... – Я снисходительно покачал головой. – А по какой другой причине он бы её убил? И как раз за столом.
– Он мог её выдать, – вздохнула она. – Но что я там знаю. Наверное, всё так, как вы говорите.
Над тем, насколько всё так, как я говорю, я должен был ещё подумать. Однако я склонялся к мысли, что он раскрыл интригу Эсмеральды.