– Господин Кнаге, у меня к вам дело...
Помощник Святого Официума окинул меня неприветливым взглядом.
– Что за дело? Мало ещё у нас всё засрали...
– Придержи язык, Кнаге, или тебе его отрежут! – Резко прервал я его. Я не собирался слушать подобных инвектив ни из чьих уст, и уж точно не из уст нашего информатора. Неужели он уже забыл, как закончилась для него предыдущая нехватка хороших манер? – Будешь хорошо себя вести, заработаешь пару монет, – добавил я мягче. – Но как хочешь, их может заработать кто-нибудь другой...
– Простите, мастер, простите. – Он потёр лоб тыльной стороной ладони и выдохнул, как после большого усилия. – Так нам здесь всё опротивело, что у людей ум за разум заходит, что тут говорить про язык... Простите, очень вас прошу... – Он посмотрел на меня умоляющим взглядом. Вы посмотрите, как человека может изменить обещание скорого заработка...
– Прощаю, господин Кнаге. – Я кивнул головой. – Каждый иногда брякнет то, что не надо.
– Ну так говорите, мастер, говорите, что я могу для вас сделать?
– Я предлагаю вам недолго проехаться, потом немного покопаться в земле и, наконец, выучить наизусть довольно лёгкую историю, которую, впрочем, вам придётся в ближайшее время добросовестно, часто и без страха повторять. Поэтому лучше всего, чтобы вы в эту историю, которую я вам расскажу, просто искренне поверили. Ибо зачем врать без нужды?
– С чего бы мне вам не верить? Конечно, я поверю. И, как я понимаю, эта искренняя уверенность будет щедро вознаграждена.
Я улыбнулся.
– Вы даже не подозреваете, насколько щедро, господин Кнаге. Но вы поймёте, когда я вам всё расскажу. И вы также поймёте, насколько важным человеком вы станете здесь, в этой округе...
Глаза Кнаге засияли. Как видно, он мечтал не только о деньгах, но и о человеческом уважении. Если всё пойдёт хорошо, он будет иметь и то, и другое без особого труда.
Теодор Тур и Игнатий Уйм сидели за столом в тёмном углу трактира и угрюмо пили пиво. Когда я приблизился, они как по команде окинули меня взглядом. И мне казалось, что эти взгляды не слишком приветливы.
– И куда ты пропал, во имя меча Господня? – Спросил Тур и, вероятно, в его представлении это должно было заменить приветствие.
– Во веки веков, аминь, – ответил я значительно. Он махнул рукой.
– Обойдёмся без вежливости, – сказал он, – поскольку дела складываются паршиво.
– Я слышал.
– Где девчонка?
– Чёрт её знает. – Я пожал плечами. – Может, убили, может, сбежала... Всех её близких перебили, значит, и её тоже.
Тур посмотрел на меня таким взглядом, как будто хотел просверлить меня насквозь. Меня это даже развеселило, потому что он выглядел так, будто собирался с силами для особенно громкого пердежа.
– Теодор, Игнатий, дорогие коллеги, – начал я, – главное, с чем я пришёл и о чём спешу вам доложить, это то, что к успехом или неудачам, счастью или несчастью местного населения эта девка не имела никакого отношения...
– Погоди! – Игнатий высоко поднял руку.
– ...ибо я обнаружил рядом с Херцелем могилу святого Иоахима, содержащую останки этого безупречного мужа.
Уйм застыл с поднятой рукой.
– Правда? – Спросил он минуту спустя.
– А знаете, где я нашёл могилу? Она находилась прямо рядом с домом девушки, у которой я жил. Ублюдки, которые напали на её усадьбу, искали, наверное, скрытые ценности, так как перекопали весь сад. И что случилось? Вот я смотрю, из одной из ям торчит кусок кости. Я начал копать, и что я обнаружил? Скелет!
– Откуда ты знаешь, что это Иоахим, а не какой-нибудь местный пастух? – Нахмурил брови Тур.
Как видно, он был подозрительным человеком, и не собирался верить на слово даже брату-инквизитору. Я счёл, что это очень невежливо с его стороны, однако не показал, как сильно я оскорблён.
– Симптомы оказались яркие и чёткие, – сказал я. – Прежде всего, сильный запах фиалок, который как благословенная аура окутал наши тела. – Я поднял глаза к небу, точнее, в данном случае к закопчённому потолку.
– Наши? – Поймал меня на слове Теодор.
– Моё и человека по имени Кнаге, чьё свидетельство о событиях вы можете получить в любое время.
– Что-то ещё, кроме запаха? – В вопросе Туре я не услышал насмешки, но был уверен, что она там есть.
– Свет, как будто скелет озаряли лучи полуденного солнца...
– Никаких голосов? – С серьёзной миной спросил меня на этот раз Игнатий Уйм.
– Только что-то типа мягкого шёпота, вопиющего: «Святой, святой, святой», который пропал вместе со светом и чудесным ароматом.
– Пропал, говоришь... Какая жалость, какая жалость... Нам было бы гораздо легче понять природу явления, если бы мы могли наблюдать его своими глазами.
– Да... – Теодор Тур забарабанил пальцами по столешнице. – Существуют ли какие-то материальные доказательства твоих слов, а не только воспоминания о шёпоте, запахе и свете? – В его голосе я по-прежнему не слышал иронии.
– Сам скелет. Источники говорят, что Иоахим был парнем хоть куда, если можно так сказать. Мужчиной выдающегося роста и широким в плечах. Останки, которые я нашёл, принадлежали именно кому-то подобному. И ещё одно: скелет прекрасно сохранился, как будто сами силы природы защищали останки святого от разрушения.
– Ну да, вот действительно значимое доказательство, – Серьёзно кивнул головой Теодор.
– Кроме того, я нашёл на пальце святого вот это! – Я положил кулак в центр стола, а затем открыл его, чтобы показать золотое кольцо с рубином. – В камне выгравирован щит, разделённый на четыре части, а это, как известно, герб Иоахима. А на кольце вы увидите надпись «Domini Canus», а мы знаем из многих сообщений, что Иоахим велел называть себя Псом Господним.
– Это кольцо отлично сохранилось для того, которое пролежало в земле несколько веков, – заметил Игнатий.
– Ещё одно свидетельство особой божественной опеки, не так ли? – Ответил я, пока мои коллеги внимательно рассматривали украшение.
Наконец Теодор положил кольцо на стол.
– Посмотрим, что скажут комиссии. Но это уже не наше дело.
Он имел в виду епископскую комиссию, инквизиторскую и, наконец, папскую, которые обязательно появятся, чтобы произвести проверку доказательств. Я также знал, что им понадобятся мои подписанные показания о том, как найти могилу святого, и я надеялся, что представитель одной из комиссий может обратиться в Кайзербад, чтобы услышать обо всём, что произошло, прямо из моих уст. Я смел предполагать, что через несколько лет останки будут официально признаны мощами святого Иоахима. Но, конечно, гораздо, гораздо раньше, окрестности Херцеля станут местом поклонения, расходящегося всё более широкими кругами. Так было всегда. Церковные власти могли ещё думать, советоваться и дискутировать, а люди уже всё решили и поклонялись мощам прежде, чем они были официально признаны. В Херцеле, вероятно, будет построена большая церковь с гробницей внутри, а в гробнице будет покоиться облачённый в пурпур скелет Маленького Ясика. Мог ли разбойник предположить, что его тело станет объектом поклонения? Тысячи паломников прибудут в Херцель и близлежащие деревни и будет так, как и мечтала Дорота: местным жителям больше не придётся грабить, точнее, они перенесут свои грабежи из лесов в гостиницы, таверны и корчмы, где они будут взимать заоблачно высокую плату с бедных путешественников. Херцель по крайней мере на какое-то время станет известным и богатым. Во всяком случае, богаче, чем был.
– Не наше дело? – удивился Игнатий. – Ведь...
Теодор махнул рукой.
– Мы можем верить в рассказ нашего уважаемого коллеги. – Он посмотрел на меня серьёзным взглядом. – Мы также можем думать, что он был обманут или увлечён энтузиазмом, вызванным страстной верой. – Он всё ещё смотрел так же серьёзно. – Но для меня очевидно одно: начинать инквизиторское расследование в подобной ситуации было бы крайне неуместно.
– Неуместно? – Опять не понял Игнатий. – Я думаю...
– Одновременное проведение на одной и той же территории разбирательства по делу о признании святых реликвий и инквизиторского расследования о применении чёрной магии создало бы некий диссонанс или, по меньшей мере, дисгармонию, – пояснил я.
– Это правда, это правда, – покачал головой Тур. – Мы не будем вовлекать Святой Официум в подобное предприятие. Пусть кто-нибудь другой разбирается, что с этим делать.
– Прекрасно, – ответил я. – Позвольте мне написать соответствующий рапорт и передать его местному епископу, а также отправить копии в Хез-Хезрон, в моё и ваше отделение Святого Официума. Думаю, что таким образом будут исчерпаны формальности, которые следует исполнить. Я так понимаю, вы не откажетесь подписать этот рапорт?
– Конечно – тут же согласился Теодор, явно игнорируя Игнатия, который смотрел на него непонимающим взглядом. – Однако я настоятельно прошу, чтобы ты отметил, что только ты был удостоен благодати найти могилу святого и только ты был свидетелем чудес, связанных с этим событием. Ибо мы не хотим, чтобы слава, ниспосланная тебе, как человеку, особо благословлённому Господом, несправедливо объяла и нас.
– Конечно, брат. Скромность твоя и Игнатия равна только вашей честности.
Я тепло пожал им руки и, как я заметил, Игнатий Уйм едва воздержался от показного пренебрежения этим дружелюбным жестом. Напротив, Теодор Тур ответил с искренностью столь же прямой и непринуждённой, как и моя. Потом искренним жестом обнял меня за плечи.
– Я провожу тебя, Мордимер, если позволишь, – вежливо попросил он.
– Буду польщён, – ответил я.
Мы медленно вышли из таверны на дневной свет и подошли к моему коню. Тур похлопал лошадь по шее.
– Красивое животное, – сказал он и аж причмокнул. Потом повернулся ко мне. – Где девушка?
– Мертва. – Поскольку он не отводил взгляда, я приложил руку к груди. – Слово инквизитора, – сказал я. – И поверь мне, я бы предпочёл, чтобы конец этой истории был иным.
Он медленно кивнул.