Яна кинулась Ли наперерез, нащупывая в сумке усыпительный порошок. Она сама еще не отошла от шока, но в ней включился профи. Один пациент не в себе, второй без сознания – обоих надо спасать. Если усыпительный порошок попадет на Мари, она может не очнуться, но Ли нужно как-то остановить.
А Ли с Мари на руках уже выскочил на улицу и несся вперед, сбивая все на своем пути. Горожане жались к стенкам.
– Задержите его! – заорала Яна.
Свободной рукой Ли дал в морду трем парням, остальные поспешно убрались с дороги.
Боковым зрением Яна заметила Фрица, который несся наперерез Ли. Но бежал он, как-то странно подволакивая ногу.
– Убивай меня! – кричал Фриц.
«Нога сломана, – подумала Яна, – на такой ноге бежать невозможно».
Внезапно ей пришла в голову идея. Она остановилась, достала из сумки металлическую иглу, натерла ее парализующим составов, увидела бледную Зои.
– Мне нужна рогатка. Быстро.
Тем временем Ли в несколько прыжков влез на верхний этаж своего недостроенного «дворца».
– Ли, не делай этого! – орал Фриц.
– Ли, ты не сможешь жить потом! – вторила ему Яна.
Прибежала Зои с рогаткой.
– По моему сигналу выстрелишь этой иголкой ему в шею, – приказала Яна.
У Зои тряслись руки.
– Ты сможешь! – уверила ее Яна.
Сама она полезла к Ли, который возвышался над поселением.
– Ли, что ты собираешься делать? – закричала она.
– Убью! – прорычал Ли, снимая Мари с плеча.
– Зои! – завизжала Яна и пригнулась.
Зои выстрелила. Игла воткнулась Ли в плечо. Он вздрогнул. И вдруг разрыдался.
– Ненавижу! – орал он. – Сдохни, тварь! Ненавижу!
Яна потихоньку пробиралась к нему с одной стороны, Фриц по стропилам полз с другой. Ли начал оседать, парализатор подействовал.
Яна бросилась вперед, но не успела, Ли из последних сил спихнул Мари вниз с крыши. С воплем отчаяния к падающей Мари рванулся Фриц. И успел. Схватил ее за руку. Попытался удержать. Но все же начал соскальзывать вслед за ней.
Тогда и Яна совершила невозможный прыжок.
Схватила Фрица за пояс. На мгновение она приостановила падение Фрица и Мари. И даже чуть подтащила их к себе.
Но Ли в последней судороге умудрился пнуть Яну в бок.
Они рухнули все трое – Мари, Фриц и Яна.
И стало темно.
– Все отлично, все просто отлично!
– Ну я бы так рано не радовался…
– А ты никогда не радуешься! Нытик!
– Я не нытик, я реалист! В отличие от некоторых…
– Не гунди, давай смотреть дальше! Я продолжаю отсчет. Два…
ДваКосмос
– Яна! Ты как?
Яна открыла глаза, но ничего толком не разглядела. Все размыто, какие-то цветовые пятна. И очень яркий свет.
Моргнула. Ей показалось, что веки у нее из наждачки.
– Погоди секунду, сейчас смочим, – продолжал смутно знакомый голос.
Несколько капель теплой жидкости упали сначала в правый глаз, потом в левый. Откуда-то всплыло знание: «Нужно активно поморгать, чтобы равномерно смочить роговицу».
Поморгала. Стало легче, удалось даже сфокусироваться.
Над Яной стояла женщина в белом комбинезоне и медицинской маске. В руках она держала пипетку.
– Варя? – просипела Яна.
– Выпей водички, – психолог протянула открытую бутылочку.
Яна залпом проглотила ее содержимое.
– Вспомнила? – спросила Варя.
«Что?» – уже открыла рот Яна, но в этот момент воспоминания хлынули на нее, как из душа Шарко.
– Вспомнила, – удовлетворенно кивнула Варя. – Вставай, поможешь выводить из сна остальных.
Мысли Яны продолжали путаться. Обрывки долгого сна заслоняли собой реальную память. Поэтому она решила сосредоточиться на рутине: найти капсулу с зеленым индикатором; запустить процесс выхода из сна; выждать, когда индикатор станет синим; открыть капсулу; убедиться, что человек проснулся; промыть глаза; дать напиться; перейти к следующему.
На некоторых капсулах индикатор горел красным, и это означало что-то плохое, но Яна не могла вспомнить что. Да и не стремилась особенно: с каждым пробужденным работать становилось все сложнее – отсеки корабля не были рассчитаны на такое количество людей. Те, кто быстро вспоминал, кто он и что делает, проблем не доставляли – такие быстро отправлялись на свои посты по штатному расписанию. Но были и те, кто завяз в своем сне. Они стояли с отрешенным видом, слонялись по кораблю, натыкаясь друг на друга, задавали внезапные вопросы – в общем, сильно замедляли пробуждение экипажа.
Фриц был как раз одним из таких. Когда Яна его вывела из анабиоза, он долго не отвечал и смотрел в потолок. Пришлось звать Мари.
– Фриц, – Мари ласково погладила его по щеке. – Это я. Ты меня помнишь?
Мари поцеловала Фрица в щеку. Тот моргнул и перевел взгляд на Мари. Яне вдруг до боли в челюсти захотелось тоже поцеловать Фрица, но она откуда-то знала, что так делать нельзя. Она направилась к очередной капсуле.
В следующий раз она увидела Фрица, когда все капсулы с зелеными индикаторами опустели. Лицо Фрица появилось на настенных экранах. Теперь в его глазах не было мути и отрешенности, а голос звучал твердо и уверенно:
– Говорит капитан Фридрих Варштайнер. Обстановка следующая: все системы работают нормально, были проблемы с подачей топлива в маневровые двигатели, но они устранены…
И тут голос капитана внезапно дрогнул:
– Главная неожиданность – потери личного состава. Мы рассчитывали, что они составят до пятнадцати процентов. В реальности получилось тридцать два… Однако это все еще в пределах допустимого. Поэтому я принял решение не прибегать к протоколу Ноль, а осуществить посадку.
Яна по-прежнему не могла вспомнить детали. Какие потери? Что за «протокол Ноль»? И тем не менее на душе у нее полегчало. Судя по взглядам остальных членов экипажа, им тоже.
Капитан словно почувствовал настроение команды и продолжил с прежней твердостью:
– Экипажу занять свои места согласно протоколу три-четырнадцать «Посадка на планету».
От Яны (статус «Биолог, вспомогательный медперсонал») посадочный протокол требовал немного – занять место в посадочном модуле, пристегнуться и быть готовой оказать первую помощь. Кресло нереально мягкое и удобное. «Сделано специально под тебя. – Еще один обрывок воспоминаний пробился наружу. – Адаптируется под любую твою позу». Только теперь Яна осознала, что устала. Полтора года пролежала без движения, и сразу вся эта суета с пробуждением…
Снова перед глазами всплыл красный индикатор. Их было много, красных. Меньше, чем зеленых, но все-таки много… Потери… Она откуда-то знала, что потери не окончательные, люди живы, но почему-то их нельзя будить.
– Кресла в горизонтальное положение! – раздался голос Фрица. – Даю отсчет!
Яна закрыла глаза.
– …три, два, один… старт!
Все вокруг завибрировало и слегка загудело.
«Неужели долетели?» – подумала Яна.
Как и предупреждал психолог на Земле, первые двадцать дней на чужой планете были самыми тяжелыми. Но психологи на Земле даже не представляли, насколько.
Постоянно лезли в голову нехорошие мысли. Страшно было не справиться, страшно было осознать, что теперь эта планета – твой дом навсегда. «Наш дом навсегда», – поправилась Яна.
К этому их как раз готовили. Однако команда оказалось совершенно не готова к проблемам со сном. А проблемы возникли сразу, буквально на вторые сутки. Непонятно, что так влияло: три луны, или перемещение в другую галактику, или то, что в сутках было почти тридцать три земных часа.
Кто-то не мог спать, кто-то, наоборот, не мог до конца проснуться. А нужно было много и напряженно работать – на третий день намечалась установка шатра на поверхности. Все очень этого ждали и хотели. Шатер – это место, где команда сможет собраться, шатер – это место, где можно будет снять скафандры.
Есть, конечно, корабль, который продолжает вращаться возле планеты, но гонять посадочные модули с поверхности на орбиту, чтобы команда могла выспаться, – на такую роскошь у них не было запасов топлива.
Уже на второй день люди стали засыпать прямо во время работы, с инструментами в руках. Фриц чуть не угробил себя – заснул, снимая скафандр, и не успел переключиться на внешний кислород.
В команде начали вспыхивать споры. Как-то два инженера даже подрались перед сном из-за того, что не могли договориться, где нужно монтировать солнечную батарею.
Теоретически с разногласиями полагалось разбираться сразу. Никаких недопониманий между членами команды. Мы – одна семья. При первых же признаках конфликта следовало обратиться к психологу. Однако проблема заключалась в том, что по штатному расписанию психологов должно было быть трое, а в строю остался, к сожалению, только один.
И она, Варя, тоже человек, она тоже еле дышала и сбивалась с ног, пытаясь всем помочь.
– Наше состояние естественно, – убеждала всех Варя. – Даже при трансатлантическом перелете у женщин сбивается гормональный фон, а тут мы летели немноооожечко дальше.
Но как бы люди ни убеждали себя, что это гормоны, как бы врачи ни пыталась это компенсировать, атмосфера сохранялась напряженная. Нужно было что-то предпринимать.
Фриц предложил разбудить тех, кто «не долетел», то есть тех, кто не прошел последние «краш-тесты» с подсознанием, которые проводились в анабиозе.
– Исключено, – возразила психолог. – Если сейчас истерят те, кто прошел проверку во время полета, то с остальными будет совсем худо. На всякий случай предупреждаю, что у меня должностная инструкция. При попытке их будить я перехватываю управление кораблем – и это протокол Ноль.
– Еще какие-нибудь должностные инструкции? – спросил Фриц и двинулся на Варю.
Он был готов ее ударить. И ударил бы, если бы не Мари, которая преградила ему дорогу. Фриц посмотрел на измученную жену и ужаснулся. Откуда в нем это? Что за агрессия? Их же готовили! Он же должен уметь себя контролировать!