В эту ночь Яна не спала. Она лежала и смотрела в потолок, не сдерживая слез. Они катились и катились, уши давно были мокрые, но вытереть их не было сил.
С потолка ей махала ветками яблоня. И теперь Яна была уверена, что та растет. Раньше дерево было меньше, а сейчас стало ветвистее. Яна даже как будто рассмотрела бабушкин дом за деревом. Яна глянула фотографии, которые сделала раньше, – рисунок, созданный прожилками в камне, действительно изменился. Но у Яны не было сил думать об особенностях местной породы.
Она просто лежала, ревела и смотрела в потолок. Только под утро на Яну накатило умиротворение.
На следующий день Яна напросилась в разведэкспедицию. Якобы замерить солнечную активность в других местах планеты. На самом деле ей хотелось сбежать из лагеря. Нужно было привыкнуть к мысли о том, что она провалила миссию, что она чуть не пошла на поводу у чувств. Ей необходимо доказать себе, что она профи и справится даже с полной неудачей.
Трое суток они ездили большими кругами вокруг лагеря. Ничего нового не обнаружили. Камни с прожилками. Солнце. Лед. В одном месте нашли что-то похожее на песок – Яна нагребла ящик, чтобы попробовать посадить растения в него. В другом месте обнаружили вход в еще один подземный грот – там и ночевали. Поставили засечку, чтобы вернуться со специальным оборудованием. Увидели обалденно красивый утес – ветер сотворил из него произведение искусства. Фотографировались на его фоне. Вспоминали про социальные сети, придумывали смешные подписи, пытались посчитать, сколько лет понадобилось бы сигналу, чтобы добраться до Земли, если бы существовал межгалактический интернет. А ведь когда-нибудь он обязательно будет!
Когда они вернулись, их прямо на пороге дома встретил Фриц. Выглядел он странно.
– Как Мари? – бодро спросила Яна.
– Говорит, что наш сын будет первым жителем новой планеты, что это знак, что все будет хорошо. И работает в три раза больше, чем раньше.
Яна поняла, что дальше тянуть некуда.
– Я скажу ей правду, – сказала она.
Теперь, после нескольких дней перезагрузки, Яна была готова. Но Фриц взял ее за руку и оттащил в сторону.
– Пойдем, – сказал он, – я должен тебе кое-что показать.
100-й день.
Сначала я вообще не поняла, что это. Потом присмотрелась и ахнула. Семена взошли. Все.
И выглядели очень и очень многообещающе.
Фриц тихо сжимал мою руку, а я поняла, что опять плачу.
Он сказал, что я молодец.
А у меня в голове уже крутились десятки дел, которые надо сделать. Перенести все ящики сюда, выяснить, прорастут ли семена в других местах под землей или именно это такое особенное.
Так. Стоп. Никакое это место не особенное. Просто пещера.
Последнюю строчку дневника Яна густо закалякала. И заметила, что вся страница в следах от слез.
И она дописала:
«Я плачу от счастья. Потому что у меня опять появилась надежда».
Потом подумала секунду и добавила:
«Надежда на удачное завершение экспедиции!!!»
Яна оторвалась от окуляров микроскопа и помассировала веки. Честно говоря, она сама не знала, что хотела высмотреть – порода как порода. Все мыслимые характеристики этой странной почвы Яна уже получила с помощью приборов.
Ничего необычного.
Наоборот, какая-то демонстративная норма. Нормальная кислотность, нормальная плотность, нормальная теплопроводность.
Яна пыталась найти хоть какое-то отличие между почвой на подземных «грядках» и почвой на поверхности.
И снова нулевой результат. Разброс в пределах погрешности.
Яна перестала массировать веки и принялась за виски. Голова у нее болела сильнее, чем глаза. Встала, прошлась по лаборатории, прижалась щекой к стене.
Фриц прав, стена удивительным образом умеет хранить живое тепло. Или это самообман? Яна вытянула руку и приложила ладонь к другому участку стены. Он тоже моментально стал теплым и приятным. Или просто приятным, а тепло мозг выдумал для комплекта? А если сейчас быстро поменять местами голову и ладонь?
Яна рассмеялась, представив, как она ловко изворачивается, чтобы заменить одно другим.
И тут же поняла, что мысль здравая.
Нужно взять почву с поверхности, перенести вниз и посадить семена. И, наоборот, перенести немного почвы снизу вверх и там высадить что-нибудь. Она оторвалась от уютной стены и отправилась за лопатой и мешками.
108-й день.
Эксперимент по замене грунта дал странный результат. С одной стороны, «нижний» грунт оказался действительно животворящим. Всхожесть в нем была выше… Ну первое время, потом, как обычно, все застопорилось. А вот с «верхним» грунтом произошло что-то необъяснимое.
Да, в первые несколько дней казалось, что ничего на нем не вырастет, зато потом… В общем, через две недели уже невозможно отличить, где участки с «нижним» грунтом, а где с «верхним».
Жуткое чувство. Сначала я не понимала, почему ничего не растет наверху, теперь не понимаю, почему все так резво всходит внизу. Мне явно нужно мнение со стороны.
Яна отложила дневник.
Очень хотелось попросить помощи у Фрица, просто поговорить с ним. Но нельзя. До него дошло, что он скоро станет отцом. Варя в шутку жалуется, что он ее замучил просьбами на тему «Как воспитать ребенка?». Она пытается отделаться древними книгами типа Комаровского, но Фрицу явно хочется об этом поговорить.
Яна представила, как она будет обсуждать с Фрицем его ребенка.
Нет уж, лучше она сама разберется.
Яна уставилась в потолок. На «яблоне» стало гораздо больше «веток», а кое-где появились даже «яблочки». В этот момент сработала вспышка – как обычно, раз в сутки фотоаппарат сделал снимок потолка. Яна решила, что пора отвлечься от биологии. Она перекинула кадры с фотоаппарата в ноутбук и запустила слайд-шоу.
Это было красиво. «Яблоня» росла, у нее «лопались почки», «распускались листики». На секунду можно было забыть, что перед тобой – метаморфозы горной породы.
«Как живая, – подумала Яна. – Совсем как живая».
Сердце забилось сильнее. Она поняла, что это могут быть не прожилки почвы, а…
109-й день.
То, что я считала вкраплением горной породы, имеет явное органическое происхождение! Даже не так – это ЖИВАЯ ОРГАНИКА, хотя я пока не понимаю, как функционирует этот организм!
На этом пока все, я должна доложить об открытии начальнику экспедиции!
Яна нашла Фрица в лаборатории. Последние дни он почти все время проводил там.
– Фриц, оно живое, – сказала Яна.
Фриц довольно долго пытался понять, чего от него хотят. Потом не верил. Яна даже обиделась – в конце концов, кто здесь биолог! Уж отличить живое от неживого она в состоянии!
Хотя это мало помогло, потому что они оба так и не поняли, что это и как оно работает.
Фриц предложил называть «это» «грибницей». Вся порода на планете пронизана этими «грибами», они везде. За счет чего живут, чем питаются и что выделяют – непонятно.
Яна с Фрицем так засиделись, что очнулись, только когда у Яны сработал будильник. Напоминалка, что нужно полить растения.
– Мы дневной сон пропустили, – сказала Яна.
А Фриц только махнул рукой.
Яна подумала, что на месте Мари она бы уже сто раз пришла и насильно уложила Фрица спать. Ведь он капитан и должен отдыхать. Но Мари, похоже, даже не заметила отсутствия мужа.
Яна села за спиной у Фрица и прислонилась к стене. Она на секунду закрыла глаза, чтобы капельку отдохнуть, и очнулась, только когда Фриц потряс ее за плечо.
– Пошли! – Без всякого предисловия Фриц схватил Яну за руку.
Пока Яна хлопала глазами, пытаясь понять, где она, Фриц затащил ее в их пещеру.
– Смотри! – скомандовал он и сунул Яне под нос прибор, на котором что-то запищало.
Яна попыталась кивнуть с умным видом, но у нее внезапно сильно заболела голова.
Фриц же ткнул пальцем в осциллограф, который стоял на полу в пещере.
– Пока ты спала, я изучал их электропроводность! И наткнулся на… Ты не поверишь! Я начал с малых токов… Смотри. Что видишь?
Трансформатор тихонько гудел. На мониторе застыло увеличенное изображение с микроскопа – узор, образованный «грибницей», напоминал перекособоченную бабочку.
– Ничего я не вижу, – призналась Яна.
– Вот именно! – Фриц тихонько рассмеялся. – Причем сила тока может быть любая! Ничего! Но если…
Он пробежался по клавиатуре. В верхней части монитора возникла синусоида.
– …если ток переменный, то…
Он сделал значительную паузу и ткнул Enter. Тон трансформатора чуть изменился. Яна всмотрелась в монитор…
У «бабочки» задрожали «крылья»!
– Ничего себе! – ахнула Яна.
Фриц сиял, будто только что получил Нобелевку. Впрочем, в каком-то смысле так и было.
– Эта штука чувствительна к частоте! – продолжил Фриц. – Примерно на семи герцах максимум.
Он сдвинул ползунок на блоке питания. «Бабочка» затрепетала «крыльями» так отчаянно, что у Яны еще больше разболелась голова.
– Если частоту увеличивать, – Фриц двигал ползунок и продолжал говорить, – то сначала происходит затухание амплитуды, но на одиннадцати герцах картина меняется.
И действительно, «бабочка» перестала трепыхаться, теперь казалось, что она присела на цветок и слегка помахивает «крыльями».
«Нектар пьет», – подумала Яна и приложила руку к голове. В висках стучало.
– Там есть еще несколько локальных максимумов, – Фриц все не унимался. – На тридцати герцах и на сорока пяти…
Первый раз Яне мучительно захотелось выйти из пещеры на воздух. На условный воздух.
– Фриц! – встряла Яна. – А почему ты все это делал здесь? Почему не взять кусочек и изучать его в лаборатории?