— Сколько вы собрали, столько я и потрачу.
Глава 16
Трумен Гофф покатил двухколесную тележку с ящиком сладкой кукурузы «Голден бэтмен» к левому прилавку «Сэйфуэя», отданному овощам и фруктам.
Гофф относился к своей работе серьезно и твердо верил, что деньги должен получать лишь тот, кто трудится. Гоффу нравилось раскладывать клубнику, свеклу, салат, шпинат, помидоры, сливы. «У нас много разных товаров, — как-то объяснял он жене. — И ты знаешь, когда поступает новый, надо прикинуть, куда и как его выставить, чтобы покупатель не прошел мимо».
Гофф снял ящик с тележки, поставил на пол, начал доставать из него упаковки, по двенадцать банок в каждой. Потом начал выкладывать их на прилавок, разрезая пленку острым ножом, чтобы покупателю не составило труда достать одну, две или три банки. Разрезка упаковки не входила в обязанности Гоффа. Делал он это лишь потому, что сам придумал эту услугу. Ответственное отношение к работе стало одной из причин того, что его повысили, назначив менеджером.
Расставив упаковки с банками кукурузы, Гофф покатил тележку к маленькому закутку, служившему кабинетом управляющему магазином. Открыл дверь, всунулся в кабинет.
— Я немного задержусь после ленча, Вирджил.
Вирджил поднял голову.
— На сколько?
— Минут на пятнадцать.
— Ладно.
— Я должен выкупить билет в Майами.
— Везет же некоторым, — и Вирджил вновь вернулся к бумагам.
Гофф закатил тележку в кладовую, снял белый халат, надел пиджак и вышел из магазина. Сел в «торонадо», проехал семь кварталов, затем покружил в поисках свободного счетчика. Нашел, припарковал машину и зашагал к представительству «Юнайтед эйр лайнс».
— Вы получили заказ на один билет до Чикаго на воскресенье от Гарольда Эф. Лоуренса? — спросил он девушку за конторкой.
— Один момент, мистер Лоуренс.
Несколько секунд спустя она протянула ему уже заполненный билет.
— Расплатитесь наличными или по кредитной карточке?
— Наличными.
— С вас пятьдесят один доллар, — улыбнулась девушка.
Гофф протянул ей измятую сотенную, получил сдачу и еще одну улыбку.
— Позвольте поблагодарить вас за то, что вы летите с «Юнайтед».
Гофф кивнул, попрощался и вернулся к «торонадо». Проехал еще двенадцать кварталов, вновь нашел свободный счетчик. Автостоянки он не жаловал, во-первых, потому, что там драли три шкуры, а во-вторых, полагая, что многие только и думали, как бы поцарапать или помять дорогую машину.
На этот раз он зашел в магазин спортивных товаров и купил коробку патронов с мягкой гильзой для ружья тридцатого калибра. Пакет с коробкой патронов и авиабилетом до Чикаго он положил в багажник. Туда его жена никогда не заглядывала.
Перекусил Гофф в «Макдональдсе», заказав два двойных чизбургера и шоколадный молочный коктейль. Поев, зашел в телефонную будку, бросил в щель десятицентовик, набрал 0, а когда телефонистка взяла трубку, сказал, что хочет поговорить с мистером Дональдом Каббином, но не знает его номера. Мистер Каббин скорее всего на работе, так что ей лучше поискать телефонный номер его профсоюза.
— Приемная мистера Каббина, — наконец раздалось в трубке.
— С мистером Каббином хотят поговорить по межгороду, — голос телефонистки.
— Могу я спросить, кто хочет с ним поговорить?
— Мистер Уилсон, — ответил Гофф.
— К сожалению, мистера Каббина нет в Вашингтоне, но, если мистер Уилсон оставит свой номер, мистер Каббин обязательно ему перезвонит.
— Мне нужно связаться с ним сегодня, — вставил Гофф.
— Нет ли другого номера, по которому можно найти мистера Каббина? — спросила телефонистка.
Женщина-секретарь ответила, что нет проблем, мистер Каббин в Чикаго, в отеле «Шератон-Блэкстоун», где его можно будет найти в ближайшие два-три дня. Затем продиктовала телефонистке номер.
— Вы хотите, чтобы я соединила вас с Чикаго? — спросила телефонистка Гоффа.
— Не надо, — ответил тот. — Я позвоню ему позже.
Гофф повесил трубку, подождал, пока десятицентовик скатится в окошко выдачи, и направился к своей машине. В «Нью-Йорк таймс» написали правду, сказал он себе, но газетчиков всегда надо проверять, потому что врут они, не стесняясь. Теперь он знал наверняка, что в воскресенье и понедельник Каббин будет в Чикаго. Он прилетит туда в воскресенье и возьмет билет в Майами на понедельник. Трумен Гофф уже бывал в Чикаго, но не в Майами, а потому предстоящая поездка вызывала у него только положительные эмоции.
Глава 17
Руки Дональда Каббина уже начали дрожать, когда в пятницу, в час дня, он и Келли поднимались в лифте в номер Уолтера Пенри в отеле «Хилтон». Каббин засунул руки глубоко в карманы, а когда лифт остановился на четырнадцатом этаже, повернулся к сыну.
— Почему бы тебе не подождать меня здесь? Мне надо спуститься и купить сигару.
— Перестань, чиф, — отмахнулся Келли.
— Послушай, сынок, мне действительно хочется выкурить сигару.
Келли посмотрел направо, налево, убедился, что в коридоре ни души, достал полпинтовую бутылку «Выдержанного» и протянул отцу.
— Подарок от Фреда Мура. Он сказал, что тебе это может понадобиться.
Каббин с жадностью схватил бутылку, огляделся. В коридоре по-прежнему никого не было. Посмотрел на сына.
— Ты знаешь, что это?
— Бербон.
— В неловкое ты ставишь меня положение. — Он открутил пробку, поднес бутылку ко рту, трижды глотнул.
— У тебя даже порозовело лицо, — Келли взял у него бутылку.
— Какой же отец может вот так вести себя при сыне? — покачал головой Каббин.
— Тот, кому хочется выпить.
На стук Каббина Уолтер Пенри открыл дверь и широко улыбнулся отцу и сыну.
— Как поживаешь, Дон? — он крепко пожал руку Каббина.
— Нормально. Ты вроде бы не знаком с моим сыном, Келли.
— Нет, но я много слышал о нем, и только хорошее. — Келли и Пенри обменялись рукопожатием, оценивающе смерив друг друга взглядом. «Парень-то поумнее отца, — подумал Пенри, — так что возможны осложнения». «Не нравится мне этот скользкий тип», — отметил Келли, сухо улыбнувшись.
Затем Каббин пожал руки парням, как всегда называл их Пенри, — тридцатисемилетнему Питеру Мэджари и сорокапятилетнему Теду Лоусону. Пенри представил им Келли, которому парни понравились ничуть не больше их шефа. «Старик попал в плохую компанию, — подумал он. — Этот тощий, с короткой стрижкой, мог бы сыграть роль майора СС в фильме о второй мировой войне. А этот широкоплечий, с сонной улыбкой, — наемного убийцу, обожающего свою работу». Келли всегда подбирал роли людям, которые ему не нравились. Каким-то образом это помогало ему запоминать лица и фамилии. «Что касается тебя, — подумал он, когда Пенри протянул ему полный стакан, — то твое место в фильме о ФБР, где ты будешь постоянно тереться у телефона и говорить всем, что ход этого расследования директор держит под личным контролем».
— Кажется, ваш отец говорил мне, что вы служите в вашингтонской полиции, — заметил Пенри.
— Он подал заявление об уходе, — ответил Каббин, прежде чем Келли успел открыть рот.
Тот не стал поправлять отца.
«Это значит, что его вышибли, и, готов спорить, я знаю, почему», — подумал Пенри.
— Что ж, Дон, тогда получается, что в этой комнате ты единственный, кто не служил в правоохранительных органах. Я провел в ФБР одиннадцать лет, за что мистер Гувер отблагодарил меня крепким рукопожатием. Питер пять лет работал в ЦРУ, а Тед служил в налоговой полиции. Семь лет, не так ли, Тед?
— Восемь, — поправил шефа Тед Лоусон.
— Тебе нравилась служба в полиции, Келли? — спросил Пенри.
— Очень, — ответил Каббин-младший.
— Вы ушли с работы для того, чтобы помочь отцу?
— Что-то в этом роде.
— Если исходить из того, что я слышал, Дон, тебе действительно потребуется помощь.
Каббин насупился.
— Я не знаю, где ты черпаешь информацию, но похоже, что у Сэмми.
— Перестань, Дон. Ты понимаешь, мы прилетели сюда не для того, чтобы дурачиться. Сэмми серьезно подготовил свою предвыборную кампанию.
— И вчерашняя передача, — Питер Мэджари дважды цокнул языком, — сыграла ему на руку.
— Одна передача не решает исход кампании, — отрезал Каббин.
— Именно об этом мы и хотели поговорить, — мягко заметил Пенри. — О твоей предвыборной кампании и о том, чем мы можем помочь. Но сначала неплохо бы перекусить.
Ленч им подали в номер. Келли позаботился о том, чтобы отец смог запить салат и бифштекс двойным бербоном. Во время еды Уолтер Пенри рассуждал о судьбах страны и мира, причем Келли пришел к выводу, что под некоторыми утверждениями Пенри не без удовольствия расписался бы и Аттила. Келли уже подумывал о том, чтобы поддеть Пенри, от самоуверенности которого уже начинало тошнить, когда тот повернулся к Каббину.
— Мы с тобой, Дон, всегда мыслили одинаково и…
— Что? — Каббин оторвался от стакана, уже опустевшего на три четверти.
— Я говорю, что мы всегда мыслили одинаково.
— Уолтер, ты хороший парень, но иной раз несешь такую чушь.
Пенри решил дать задний ход.
— Разумеется, у каждого свой взгляд на вещи, но обычно мы оказываемся по одну сторону баррикад.
Каббин теперь смотрел на Пенри. «Я ему ничего не должен, — сказал он себе. — Наоборот, он у меня в долгу. Так что мне нет нужды выслушивать его пустопорожние разглагольствования».
— Ты знаешь, чем я занимался последние пятнадцать минут, Уолтер? Слушал всю эту белиберду, которой ты нас потчевал, и думал, как может взрослый человек говорить такие глупости? Верить-то в них просто невозможно.
— Знаешь, Дон, для того, чтобы быть друзьями, необязательно соглашаться во всем.
— Да при чем здесь дружба? Среди моих лучших друзей есть круглые идиоты.
— А с чем конкретно вы не согласны, Дон? — Мэджари, как обычно, интересовали детали, особенно те, что провоцировали конфликт.
— Со всем, — ответил Каббин. — Меня никто не называет либералом, во всяком случае, с пятьдесят второго года, когда я поддержал Эйзенхауэра, а не Стивенсона. Сомневаюсь, чтобы сегодня я поступил бы так же, но тогда я думал, что Айк лучше справится с обязанностями президента. И не моя вина, что эта работа оказалась ему не по плечу. Мне это не прибавило популярности. И я уже не получал приглашений из Белого дома, когда в шестьдесят четвертом начал протестовать против войны во Вьетнаме. А теперь позвольте сказать, что побудило меня пойти на это. Я не разбираюсь в военных или иностранных делах, но вот считать я умею неплохо