А у Зои Братчик начиналась своя, отдельная история.
Год 1977-й. Зоя
Совет участкового перенимать потихоньку мастерство бабы Любы Зое запомнился хорошо. В нем она уловила намек на возможную замену старой дворничихи. А мастерство уборки Братчик давно уже освоила. Соловых сам убедился в этом, заглянув как-то утром во двор 14-го дома по Лужнецкому проезду.
- Красиво работаешь, - одобрил он, глядя, как Братчик управляется с метлой. - Ну а вообще-то, как в доме дела? Нет ли нарушений паспортного режима?
- Есть, - сказала Братчик неожиданно для себя самой.
- Про тебя я знаю.
- У бабы Любы еще двое без прописки живут. Две девчонки.
- Кто такие?
- Мои знакомые. - Зоя потупилась.
- Так ты кого хочешь мне сдать? Бабу Любу или подружек?
Зоя вдруг покраснела до слез.
- Я потому сказала, что вы ведь все равно узнаете, Геннадий Михайлович. Получится, что я от вас что-то скрывала.
- Молодец, Зоя, - сказал участковый, сверля ее оловянными глазами. - Пока пусть живут. Я подумаю.
Зоя начала было ругать себя за длинный язык, а потом решила, что все к лучшему. Участковому она сказала чистую правду, а чуть что - это ей зачтется.
Однажды, когда Миледи с Жанной отправились посмотреть Ленинские горы, у бабы Любы случился сердечный приступ. Зоя уложила старуху, принесла ей стакан воды.
- Ох, прихватило!… - угасающим голосом проговорила баба Люба. - «Скорую» вызывай…
Зоя выскочила из подвала и остановилась. Откуда позвонить? Автомата поблизости не было. Надо к кому-то из жильцов бежать. Зоя вскочила в лифт и почему-то нажала самую верхнюю кнопку. Лифт полз невыносимо медленно. Зоя вдруг сообразила, что можно было начать с первого этажа, и слепо ткнула пальцем в щиток. Кабина остановилась, и свет в ней погас. Зоя в панике стала давить на все кнопки подряд. Кабина наконец дрогнула и снова поползла вверх. Но теперь Зою почему-то неудержимо тянуло на первый этаж. Добравшись до седьмого, она снова поехала вниз.
Позже Зоя все никак не могла избавиться от мысли, что тянула время специально. Как бы там ни было, но «Скорая» в результате опоздала. Может быть, на несколько минут, впустую потраченных в лифте.
Похоронили бабу Любу быстро, точно торопились спрятать ее от чужих глаз. Едва подруги вернулись с кладбища, в подвале появился Соловых. Он был суров и своего знакомства с Зоей никак не обнаружил.
Без лишних разговоров участковый отобрал у подруг паспорта, приказав завтра с утра явиться к нему для беседы.
В комнатушку участкового они заходили по очереди. Отдавая паспорта Жанне и Миледи, Соловых предупредил, что они должны освободить подвал немедленно. С Зоей разговор был иной.
- А ты подожди съезжать, - сказал Соловых. - Посмотрим, чем тебе можно помочь. Я загляну завтра к вечеру.
К вечеру Братчик осталась в подвале одна. Миледи отправилась на поклон к тете Жене, а Жанна - искать какой-нибудь угол, где можно было бы приткнуться на первое время.
Соловых вошел, загадочно улыбаясь, и со стуком поставил на шаткий стол бутылку портвейна «Сурож». «Прямо как отчим», - подумала Зоя, и сердце у нее защемило.
- Праздник у тебя сегодня, Зоя! - объявил Соловых. - Ты зачислена на должность дворника в доме номер четырнадцать по Лужнецкому проезду!
- Так ведь у меня московской прописки нет.
- Была бы работа, будет и прописка.
- Ой, спасибо вам, Геннадий Михайлович!…
- Тут одним спасибом не отделаешься! - Соловых подмигнул ей многозначительно. - Это следует отметить по-человечески!
Они долго просидели за столом. Разговор не клеился совершенно. Наконец Соловых, взглянув в окно, за которым только еще начинало по-настоящему смеркаться, сказал с фальшивой озабоченностью:
- Ох, засиделся я! Транспорт, наверное, уже не ходит. А завтра на работу к семи утра. Я, пожалуй, у тебя заночую.
Не дожидаясь ответа, он надолго ушел в туалет.
Зоя знала, что расплачиваться когда-то придется. Если сейчас она заартачится, все рухнет. И тогда прощай Москва! И потом, до каких пор ей оставаться нетронутой? До пенсии, что ли?
Участковый курил в кровати, когда Братчик, тщательно умывшись, вошла в комнату. Она швырнула в сторону полотенце и предстала во всей своей ослепительной роскоши. Соловых поперхнулся дымом. Зоя подошла к кровати и откинула одеяло…
…Когда Соловых со вздохом откатился на край кровати, Зоя испытала легкую досаду. Она ничего толком не успела почувствовать.
- Все, что ли? - спросила она.
Соловых приоткрыл один глаз:
- Тебе что, мало?
- Да уж не много.
Соловых выкурил сигарету и взялся за дело снова. Потом, после продолжительной паузы, еще раз. Под утро его усилия наконец увенчались успехом. Зоя громко застонала и стиснула изможденного любовника изо всех сил.
- Тихо ты… - ухмыльнулся он. - Ребра сломаешь, не казенные!…
Перед тем как провалиться в глубокий сон, Соловых пробормотал:
- С тобой одному не сладить. Тут бригада нужна…
Зоя приняла этот первый в ее жизни комплимент как должное.
Год 1984-й. Шлюха
- Неправда… - прошептала она. - Все знают, это был несчастный случай.
- Фотографии это опровергают. Берете? Или я им другое применение найду.
Глаза фотографа за толстыми стеклами очков опасно вспыхнули.
Она догадалась, что значили его слова. Следствие, которое без труда установит ее вину, потом суд. Сколько дают за убийство? Выйти на свободу сморщенной, никому не нужной старухой? Нет, уж лучше расстрел!
- Сколько вы хотите за фотографии? - спросила она.
- Не все на свете измеряется деньгами, - хмыкнул он.
- Тогда что?
- Женщине самой положено догадаться.
Так вот что ему было нужно. Ее тело.
Будь на его месте кто-то другой, она бы вздохнула с облегчением. Всего-то - переспать с мужиком. Такой пустяк. И гора с плеч. Но этот мерзкий уродец с голосом кастрата! При одной мысли о его прикосновении ее передернуло.
Однако другого выхода не было. Оставалось одно - сжать зубы и перетерпеть…
Часть втораяПеремены к худшему
Глава перваяПродажные твари
Год 1977-й. Миледи
Миледи стояла перед дверью теткиной квартиры, собираясь с духом, чтобы нажать на кнопку. Ей очень этого не хотелось, но больше просто некуда было податься. Наконец она все-таки позвонила. Раз, другой, третий. Она слышала, как в квартире приглушенно звенели колокольчики, но на них никто не отозвался. Миледи почувствовала некоторое облегчение. Не очень-то ей хотелось видеть тетю Женю. Миледи присела на чемодан, и тут же дверь приоткрылась. Тетя Женя выглянула в образовавшуюся щель:
- Ты?…
- Я… - Миледи встала.
Дверь распахнулась. Тетя Женя стояла на пороге в коротком черном кимоно, туго перепоясанном в талии.
- Приезд племянницы, дубль два, - сказала она. - Подружки, конечно, за углом?
- Нет, я одна.
- Ну входи.
Миледи, прихватив чемодан, вошла в прихожую и остановилась под недружелюбным взглядом тетки.
- Самостоятельная жизнь в столице, я вижу, не удалась, - сказала Евгения.
Миледи потупилась.
- Только давай без мелодрамы, - продолжила Евгения. - Тебе нужны деньги на обратную дорогу?
- Нет, - сказала Миледи. - Я не собираюсь уезжать.
- А что ты собираешься? Ладно, пошли на кухню. Обсудим.
На кухне Миледи заметила, что тетка сегодня какая-то дерганая. Она просыпала кофе, едва не смахнула со стола чашку и вообще была сама не своя.
- Чем же ты занималась все это время? - спросила Евгения.
Миледи вздохнула и повела сбивчивый рассказ о своем житье в дворницком подвале. Евгения смотрела на нее рассеянно, явно прислушиваясь к чему-то, происходившему за пределами кухни. Замолчав, Миледи уловила шум текущей воды. В ванной кто-то принимал душ.
- Ну ясно, ясно! - сказала Евгения, вряд ли вникая в суть рассказа племянницы. - Что ты собираешься делать теперь?
- Не знаю, - призналась Миледи. - Я думала, что, может быть, вы, тетя Женя…
- Что - я? Удочерю тебя?
Это прозвучало совсем уж грубо, и Евгения смутилась. Черт ее дернул когда-то пообещать Верунчику, что она поможет ее дочери зацепиться в Москве.
За что зацепиться? Конечно, кое-какие связи у Евгении были, но племянницу она совершенно не знала и сейчас даже представить не могла, куда бы ее приткнуть. Кроме того, в нынешних обстоятельствах появление Миледи было ужас как некстати. Полчаса назад к Евгении вернулась Вероника. Сколько было поцелуев, слез и слов раскаяния! Мир между ними был восстановлен. И сейчас артисточка принимала душ, перед тем как прийти в объятия истосковавшейся Евгении. Неожиданное вторжение Миледи могло все испортить, вот почему Евгения нервничала.
- Ну, во все институты ты уже опоздала, - сказала Евгения, закуривая. - На стройку ты вряд ли пойдешь. Что же с тобой делать, просто ума не приложу! Ты хоть к чему склонна?
- Не знаю, - ответила Миледи и улыбнулась беззащитно.
- А я уж и подавно.
- Может быть… Может, мне в Дом моделей попробовать?
- Закройщицей?
- Нет, почему? - сказала Миледи, не уловив иронии. - Манекенщицей. Или диктором на телевидение. Ну не сразу, конечно, диктором. Сначала стажером.
- А может быть, в Большой театр? - едко спросила Евгения. - Вместо Плисецкой.
Миледи молчала с застывшей улыбкой.
- Вы что там себе думаете? - раздраженно заговорила Евгения. - Что все в Москве вас только и ждут?
Тут, милая моя, такая мясорубка, что из своих-то фарш делают. Тут таких смазливых выше крыши!
- Кто это? - раздался капризный голосок.
В дверях стояла Вероника - просто куколка в розовом махровом халатике, с распущенными, еще влажными волосами.
- Кто это, Женечка? - повторила она.
- Племянница, - поспешно объяснила Евгения. - Моя племянница из Сибири. Чемодан зашла поставить, пока обустроится.