Амбалы, не ответив, перешли к другому столику, где их переговоры пошли успешней.
Год 1997-й. Зоя
Очнувшись, Зоя никак не могла сообразить, где она находится. Голова болела до рези в глазах, к горлу подступала тошнота, и все тело было слов
но налито свинцом. К тому же она совершенно окоченела под одной простыней.
Зоя с трудом оторвала голову от плоской серой подушки и осмотрелась. Вокруг нее на железных кроватях под простынями спали тяжелым сном еще несколько женщин. Стены большой комнаты были покрашены в безрадостный больничный цвет. Женщина с соседней кровати смотрела на Зою остановившимся мутным взглядом.
- Я что, - хрипло спросила Зоя, - заболела, что ли?
- Ну да, заболела, - ответила женщина.
- Чем?
- Все мы здесь одним и тем же больны.
- Это что за больница?
- Вытрезвитель это, милая моя! Женский вытрезвитель!…
Зоя уронила голову на подушку и закрыла глаза. Она попыталась вспомнить вчерашний вечер. Как она ни крепилась, ей не удалось совладать с собой. В сумерках Зоя все-таки прикончила початую бутылку «Московской», запив водку теплой пепси-колой. Все последующее было в сплошном тумане. Вряд ли ее увезли в вытрезвитель из дома. Значит, патрульная машина подобрала ее прямо на улице. Возможно, ее шатало из стороны в сторону, а может быть, она просто валялась на грязном тротуаре.
Зоя думала об этом с полнейшим безразличием. Она поставила на своей жизни жирный крест, и такие детали, как вытрезвитель, уже не имели никакого значения. Теперь вообще ничего не имело значения, кроме ежедневной порции спиртного, позволявшего хоть как-то забыться…
А ведь совсем недавно, на поминках мужа, Зоя с трудом заставила себя выпить рюмку водки. Поминки устроили в банкетном зале «Золотого века», и на них пришли все служащие ресторана. Необщительного Соловых знали мало, да и сам факт его непонятного самоубийства всех озадачил, поэтому после дежурных добрых слов в адрес покойного за большим столом наступила тишина. Потом, конечно, спиртное развязало языки, но в общем застольном шуме многие шушукались, обсуждая возможные причины самоубийства.
Для следствия роковой выстрел Соловых так и остался загадкой. Зоя не могла открыть правды даже адвокату, взявшемуся ей помочь по чьему-то наущению. Не добившись от Зои толку, он предложил ей совсем уж дикий вариант:
- А может, мы скажем следствию, что самоубийство произошло по сексуальным мотивам?
- То есть? - насторожилась Зоя.
- У вас же с супругом была солидная разница в возрасте?
- Ну и что?
- Возможно, он уже не мог исполнять свои супружеские обязанности. Такая психологическая травма может привести мужчину даже к самоубийству. Подобные случаи известны.
- То есть вы предлагаете объявить его импотентом?
- Извините, Зоя Павловна, но ему уже все равно. А следствие вполне может принять такую версию.
- Ну уж нет! - решительно сказала Зоя. - Я на его могилу плевать не стану. Тем более что он был нормальным мужиком.
Она отвернулась, чтобы скрыть слезы. Того, что творилось в ее душе, не должен был знать никто.
Следователь, однако, думал иначе, дважды в неделю вызывая Зою на допросы. Чутье подсказывало ему, что она каким-то боком причастна к смерти Соловых. Но копал он не в том месте.
- Вы ведь однажды уже нарушали Уголовный кодекс, - сказал следователь при очередной встрече. - И даже отбывали срок на стройках Большой химии.
- Меня освободили досрочно, - ответила Зоя. - Сто лет с тех пор прошло. И вообще дело было пустяковое.
- А вот в материалах, гражданка Братчик, упоминается ваш сообщник в милицейской форме. Это, случайно, не супруг ваш был? Не Соловых?
- Нет. Случайный человек. Я его не знала.
- Не знали, но вступили в преступный сговор?
- Меня уже тогда наказали. При чем здесь это сейчас?
- Для ясности картины.
Картина, однако, не прояснялась. Вызовы к следователю становились все реже, но душевного спокойствия Зоя так и не обрела. Хуже всего, конечно, дело обстояло с Маринкой. Под ее непонимающим взглядом Зоя терялась, не зная, что сказать. Маринка не то чтобы что-то подозревала, но, судя по всему, не верила матери.
Зое стоило немалых трудов и очень больших денег отправить ее на двухмесячную стажировку в Лондон с группой отличников по английскому языку. С отъездом дочери стало чуточку полегче. Но только чуточку.
Что касается Пети, то Зоя долгое время просто не могла его видеть. Он напоминал ей о вине, которую она не могла искупить. Поначалу Пете хватило ума не мелькать у Зои перед глазами, но через месяц он стал ее подкарауливать в разных местах. Он ничего не говорил, только преданно смотрел на Зою собачьими глазами. Она проходила мимо, слегка кивая ему.
И тут произошла новая катастрофа. Видно, «Золотой век» стоял на каком-то проклятом месте. Однажды после проливного дождя, длившегося без перерыва двое суток, ресторан в буквальном смысле слова внезапно провалился под землю. Потом уж было установлено, что здание, в нарушение всех норм, построили фактически на пустоте. Ливень, подмыв почву, только ускорил катастрофу. За последнее время провалы в Москве стали не редкостью, но этот потрясал своим масштабом. Здание треснуло и почти наполовину ушло под землю. Еще повезло, что произошло это около пяти утра и в «Золотом веке» не было людей. Обошлось без человеческих жертв, но ресторан был уничтожен и восстановлению не подлежал. Аварийные бригады довершили сделанное природой, и вскоре на месте «Золотого века» зияла громадная яма, окруженная глухим забором.
Зоя восприняла это как кару за свою супружескую измену и за гибель Соловых. Бог ей не простил. Спасибо, пожалел Маринку. Когда Зое по телефону сообщили о случившемся, она даже не удивилась, а только вздохнула:
- Так мне и надо!…
Покорность, с которой она приняла этот удар судьбы, всех удивила. Но у Зои не было ни сил, ни желания возрождать ресторанный бизнес. Она даже завершить дела поручила своему заместителю, получив причитавшееся ей выходное пособие как рядовой служащий.
В день катастрофы, когда она вернулась домой после осмотра развалин «Золотого века», к ней без звонка явился Петя.
- Уходи! - сказала Зоя, увидев его на пороге.
- Подожди… Давай поговорим.
- Нет, Петя. Уходи!…
Она захлопнула дверь перед его носом и, прислонившись к стене, тихо заплакала. Через некоторое время Зоя успокоилась и посмотрела в дверной глазок. Петя стоял на лестничной площадке.
Год 1996-й. Миледи
Желание поехать за рубеж с Миледи не давало Олейнику покоя. В конце концов, должен же был он когда-то получить награду за свою неудавшуюся, корявую жизнь, в которой никогда не случалось настоящих праздников. Но Олейнику нужны были деньги. И не просто деньги, а большие. Совсем недавно ему подвернулась возможность заработать такую сумму, какой он не получал ни разу.
Но Олейник отказался. Что-то помешало ему хладнокровно отправить на тот свет редактора одной ультрадемократической газеты Михаила Юсупова. Может быть, то, что в свое время Юсупов яростно выступал против войны в Афганистане, а сейчас помогал чем только мог инвалидам той войны. А может быть, то, что Юсупов, как и Олейник, находился в тисках между погрязшими в коррупции властями и бандитами, рвущимися во власть. Но если Олейник выполнял заказы обеих сторон, то Юсупов очертя голову сражался с ними. Словом, Олейник не стал ввязываться в это дело. Теперь вспомнил о нем. А смутные сомнения он решил заглушить, запросив вдвое больше, чем ему предлагали. Этой суммы хватило бы на то, чтобы три-четыре года безбедно прожить с Миледи даже в Ницце.
Олейник позвонил по номеру, сохранившемуся в его цепкой памяти. После обмена кодовыми словами он сказал:
- У вас еще есть необходимость в моих услугах?
- Созрел наконец?
- Я не понял: да или нет?
- Ну а если да?
- Тогда не будем тянуть резину. Но прейскурант изменился. Сами знаете, жизнь дорожает.
- И смерть тоже?
Олейника покоробило. Он промолчал.
- Извините за неудачный каламбур, - сказал собеседник. - Диктуйте ваши условия.
Они пришли к соглашению довольно быстро, поскольку оба были деловыми людьми и знали что почем.
Договорились на завтра о передаче аванса и досье на клиента.
С этого дня Миледи видела Олейника редко, да и то урывками. Он готовился к акции очень тщательно, изучая характер жертвы, привычки, режим дня, маршруты передвижений. Дело осложнялось постоянным присутствием опытного телохранителя и тем, что вокруг Юсупова всегда было много людей.
Миледи ночами работала в ресторане, а остальное время безвылазно сидела дома, ожидая в любую минуту появления Олейника.
Вот и на этот звонок в дверь она выскочила с радостной улыбкой, которая, впрочем, тут же погасла.
Перед ней стоял какой-то уродец в очках с толстыми стеклами.
- Опять не узнаете? - сказал он, осклабившись. - Ну конечно. Столько лет. А вот вы совсем не изменились. Все такая же, какой были в Мацесте.
- Вы Антон?… - спросила Миледи, чувствуя, что пол уходит у нее из-под ног.
- Он самый. Вижу, вы не очень-то рады.
- Что вам еще надо? - простонала Миледи. - По-моему, каждый из нас давно получил свое.
- Я тоже так думал. А тут разбирал свои завалы и наткнулся на негативы. Те самые. Я ведь вам тогда только фотографии дал, верно? А про негативы совсем забыл. Я бы на вашем месте взял их себе. Для спокойствия.
- Сколько вы за них хотите? - спросила Миледи, торопясь закончить разговор.
- Ну мы уже с вами когда-то уговорились, что в жизни не все измеряется деньгами. Может быть, разрешите войти? Неловко как-то на пороге.
- Нет-нет! - поспешно сказала Миледи.
Больше всего она боялась, что сейчас появится Олейник. Тогда пришлось бы рассказать ему историю гибели Малюли. Но не это было самое страшное, а то, что она за фотографии переспала с этим уродом Антоном. Миледи представила себе змеиный взгляд Олейника и схватилась рукой за косяк, чтобы удержаться на ногах. Антон выжидательно смотрел на нее.