- Ну что же ты, доча? - воскликнула Алиция Георгиевна и сама запела третью строчку.
Подхватили нестройным хором и гости. А Жанна тихо выскользнула из комнаты, заперлась в ванной и там дала волю хлынувшим слезам.
Бородатый дядя Леня в тот вечер жестоко поплатился за свой неуместный смех. Зная, что он, уходя, в коридоре непременно попросит на посошок, Жанна услужливо поднесла ему рюмку с уксусной эссенцией, тайно заготовленную на кухне.
Дядя Леня опрокинул рюмку в свою бородатую пасть и замер с остекленевшими глазами. Жанна встретилась с ним взглядом, и он все понял. Больше бородатого соседа в гости было калачом не заманить.
Но с той поры с домашними концертами было покончено. Школьный драмкружок развалился сам по себе. Все балдели от западных и отечественных рок-групп, плодившихся, казалось, простым почкованием. Жанна, естественно, тоже не осталась в стороне.
Ей удалось разжиться дешевым кассетником, и она выучила наизусть все самые убойные шлягеры.
Видя себя в будущем артисткой, Жанна толком не знала, какой именно. Что не балериной, это точно. И заниматься этим надо было с детства, и фигурой она не вышла. Все вроде бы на месте, но ноги толстоваты, туловище какое-то квадратное и нет природной грации. Театр Жанну не очень-то манил, хотя мазаться и наряжаться она любила ужасно и передразнивать умела очень похоже, порой уморительно. Но когда она с матерью бывала на спектаклях в городском театре, то вечно полупустой зал и фальшивые голоса со сцены наводили на нее зеленую тоску. Кино привлекало ее несравненно больше. Но шансов пробиться на большой экран практически не было - с ее проклятой щелью между передними зубами, с ее волосами, вечно торчащими как медная проволока, и с ее маловыразительным лицом. Конечно, в кино не все красотки. Взять, например, Чурикову или Алису Фрейндлих. Но еще неизвестно, чего они натерпелись, пока стали звездами.
Устав от сомнений, Жанна наконец решилась. На большой перемене она подошла к Юрке Попову и сказала:
- Слушай, Поп, ты что, всю жизнь собираешься бренчать на гитаре в подворотне?
- А чего? - на всякий случай окрысился Поп.
- Давай группу организуем. У тебя есть еще играющие ребята?
- Ребята есть, - сказал Поп. - А ты-то при чем?
- А при том, что я петь буду.
- Петь? Ты?
Поп взглянул на нее с таким брезгливым недоумением, будто с ним вдруг человеческим голосом заговорила лягушка. На мгновение Жанну ослепила вспышка ярости, но она сумела взять себя в руки.
- Я еще аранжировки могу писать, - сказала Жанна сквозь зубы.
Про аранжировки она соврала. Но обучилась этому на удивление быстро. Пусть ее партитуры были до смешного простенькими. Но когда на первую репетицию Жанна принесла несколько листочков с аккуратно выписанными нотами, Поп ее зауважал. Он даже простил ей все нестыковки, которые сразу обнаружились. И не возражал, когда Жанна предложила название ансамбля - «Мажоры».
- А что? Клево! - сказал Поп, и дело было решено.
Репетировали они на износ целый месяц, и на школьном вечере, посвященном Женскому дню, «Мажоры» в первый раз вышли на сцену перед зрителями.
Встретили их громовыми аплодисментами и свистом. Все как у взрослых. Путаясь от волнения и слегка фальшивя, «Мажоры» сыграли сначала попурри из так называемых советских песен про женщин. Директор школы Шабашова поставила это непременным условием и громче всех хлопала, когда прозвучал последний аккорд. Жанна, стоя за кулисами, вся извелась от ошибок трепещущих музыкантов.
- А сейчас, - объявил Поп, блестевший от пота так, будто на него вылили ведро воды, - для вас поет солистка нашего ансамбля Жанна…
- Браво!… - трубно закричала из рядов Зоя Братчик. Ее поддержали смехом и аплодисментами. Жанку-артистку знали все.
- Песенка «Наш сосед», - продолжил приободрившийся Поп. - Музыка Потемкина, слова…
И тут его заклинило, он никак не мог вспомнить фамилию.
- Слова народные! - снова подала голос Зоя. - Исполняется на русском языке!
Зал снова засмеялся и захлопал.
Прозвучали первые такты вступления. Жанна, бледная даже под густым тоном, на негнущихся ногах вышла к микрофону.
Как же нам не веселиться,
Не грустить от разных бед?
В нашем доме поселился
Замечательный сосед…
Ее дрожащий голосок звучал жидковато. Но когда дошло до припева этого неумирающего шлягера, добрая Зоя Братчик начала оглушительно хлопать в такт. Ее тут же поддержали остальные.
Жанна сразу осмелела. Ко второму куплету она сняла микрофон со стойки, а третий выдала уже в полную силу, заведя зал. Все так разошлись, что «Соседа» пришлось исполнять еще раз. Жанну понесло. Она спрыгнула со сцены и пошла между рядами. Ей вскакивали навстречу, пытались подпевать. Несколько пар начали танцевать в проходе.
Конечно, Жанна невольно подражала Эдите Пьехе, прославившей «Соседа». Но как раз это и понравилось залу, пришедшему в вострог оттого, что в школе нашлась своя Пьеха - ничуть не хуже настоящей.
Директриса Шабашова то и дело с тревогой оборачивалась из первого ряда на разбушевавшийся зал, не зная, как реагировать на происходящее. А в четвертом ряду с полными слез глазами буквально умирала от счастья Алиция Георгиевна. Группа смельчаков выскочила на сцену и стала отплясывать вокруг Жанны. Кто-то, конечно же, запутался в проводах, тянувшихся к динамикам. Последовала ослепительная вспышка, ужасный треск, и весь зал погрузился в темноту.
В наступившей тишине раздался суровый голос директрисы:
- Так, доигрались!…
Она за руку вытащила Жанну в пустой коридор и устроила ей там дикий разнос за безобразие, учиненное на школьном вечере.
- Я такой пошлости в школе не потерплю! - бесновалась Шабашова. - Нашлась тут, понимаешь, артистка из погорелого театра!…
Потом начались танцы, и вечер закончился благополучно. Но только не для директрисы. Собираясь домой, она сунула руку в карман плаща и обнаружила там дохлую мышь. Шабашова упала в обморок. Никому и в голову не пришло, что это была расплата за «артистку из погорелого театра».
Год 1994-й. Примадонна
…Она не поверила своим ушам и осевшим голосом переспросила:
- Бомба?…
- Да. Мне только что позвонили в кабинет и предупредили, что в здании заложена бомба.
Директор Театра эстрады сказал это ровным голосом, но незажженная сигара, прыгавшая у него в губах, выдавала волнение.
- А кто звонил?
Она тут же поняла, что спросила глупость. Такие звонки остаются анонимными.
- Значит, кто-то хочет сорвать мой концерт?
И это было очевидно.
- А если это просто дурацкая шутка?
- А если нет?
Она понимала, что директор не может рисковать. В зале больше тысячи мест. И если там действительно заложено взрывное устройство… Да, зрителей в здание пускать нельзя.
- Я тебе этот концерт верну, - сказал директор. - А то, что отмена произошла из-за бомбы, - это же такая реклама на будущее!
Но ей плевать было на будущее. Первый сольный концерт в самом центре Москвы, концерт, о котором она мечтала, к которому шла таким трудным путем, проваливался в бездонную пропасть.
Жизнь и до нынешнего дня не очень-то ее баловала. Но этот удар был поистине беспощадным…
Глава четвертаяКуда уходит детство
Год 1976-й. Жанна
Назавтра Жанна, что называется, проснулась знаменитой. Телефонные звонки начались с раннего утра и продолжались до глубокой ночи. Алиция Георгиевна ничего не имела против. Она сама, как девчонка, порхала по квартире, задевая мебель и все роняя из рук.
- Неплохо, дочура. Совсем неплохо, - сказала она, радостно улыбаясь. - Что ни говори, гены - они сказываются.
- Твои?
- И мои тоже, - сказала Алиция Георгиевна и осеклась.
Разговоры о том, кто был отцом Жанны, всегда оканчивались ничем. Эта тема, естественно, возникала время от времени. Тогда Алиция Георгиевна напускала на себя таинственный вид, начинала говорить смутно и загадочно:
- Это был очень достойный человек. Тебе нечего стыдиться. Очень достойный и очень талантливый. Может быть, даже гениальный. И не его вина, что его нет с нами. Просто так распорядилась судьба.
- Но он хотя бы жив? - спрашивала Жанна.
- Те, кто дарит нам жизнь, кто пробуждает в нас любовь, всегда живы.
Жанну коробило от таких высокопарных выражений. И в этот раз она решила добиться правды.
- Значит, гены во мне и твои, и отцовские, - сказала она с нажимом. - Может, мне пора уже узнать нашу страшную семейную тайну? Раньше я врала девчонкам, что у меня отец - разведчик. Теперь просто помалкиваю. Он что, такой великий, что даже его имя произносить нельзя?
- Зачем тебе имя? - умоляюще сказала Алиция Георгиевна. - Что это изменит?
Тут раздался спасительный звонок. Алиция Георгиевна метнулась к телефону и с облегчением протянула трубку дочери:
- Тебя!…
Пока Жанна выслушивала очередные комплименты, мать быстренько собралась и улизнула в магазин. Вернулась она с шоколадным тортом, и снова заводить трудный разговор у Жанны не хватило духу. Она так и оставила его до каких-то мифических лучших времен. Честно говоря, тайна, окружавшая личность отца, ей даже нравилась. Что-то в ней было от увлекательного романа о незаконнорожденной дочери короля, которая когда-нибудь, неожиданно для всех, вдруг предстанет прекрасной принцессой. Сознание того, что в ее жилах течет голубая кровь, что она не такая, как все, было невыразимо сладостным.
Ну, принцесса там или нет, а знаменитостью городского масштаба Жанне стать удалось. Поп сменил в ансамбле двух ребят на более искусных музыкантов, умевших к тому же петь подпевки. Бэк-вокал, как они говорили небрежно. «Мажоры» теперь репетировали почти ежедневно. Даже разучили несколько убойных шлягеров на корявом английском. Словом, ансамбль был нарасхват. И даже деятели из городской филармонии стали прикидывать, не запустить ли молодежную группу в пробные гастроли по области.