«Это началось, как начинаются все диалоги, когда пути пересекаются…»
Ее затрясло. Как будто мать была рядом, нашептывая слова из своей книги.
– Личинка стрекозы, она называется нимфа, может жить глубоко под водой в течение двух лет, – продолжала Оливия. – Для нимфы это огромный срок. Потом, когда она готова, нимфа подплывает к растению и по нему карабкается наверх, на воздух. В этот момент ее панцирь лопается, и она расправляет тонкие маленькие крылышки. В это время нимфа очень уязвима. Ей нужно перекачать жидкость из тела в брюшко и крылышки, чтобы и то и другое удлинилось, принимая форму, которую ты видела у себя на колене. Как только крылья высохнут, стрекоза начинает совершенно новый жизненный цикл над водой. Это все равно как получить еще один шанс, когда все вокруг новое. – Она улыбнулась. – Мне нравится думать об этом: в жизни бывают этапы, когда ты становишься совершенно другим созданием. Когда открываются новые возможности.
Оливия аккуратно потянула за леску, заставляя приманку плавать по воде, словно насекомое. Казалось, Оливия что-то обдумывает, наблюдая за приманкой. Потом она сказала:
– В детстве, когда меня по-настоящему что-то расстраивало и мне казалось, что надежды нет, мать отводила меня в сторону и говорила: «В тот момент, когда гусеница думала, что жизнь кончена, она превратилась в бабочку».
Оливия снова дернула удилищем, сворачивая леску кольцом и отправляя приманку еще дальше, к самому краю темной воды в тени леса.
– Стрекозы похожи на бабочек. Это символ нового начала. Некоторые люди считают их духовным тотемом.
Оливия снова посмотрела на Тори. Ее глаза были такого же зеленого цвета, как вода в озере, и девочка снова вспомнила ее шрамы. Интересно, Оливия тоже получила второй шанс, не сумев убить себя? В Тори что-то дрогнуло.
– Взрослые стрекозы не слишком хороши в качестве корма для форели, – продолжала Оливия. – Но рыба охотится на них, когда они в состоянии нимфы. Но эти маленькие нимфы, – она снова встретилась взглядом с Тори, – сами опасные хищники. Они лежат в засаде и охотятся на других водяных насекомых, хватая их челюстями, созданными специально для жевания. Так устроена жизнь…
Она замолчала, и ее взгляд устремился туда, где кончик ее удилища чуть согнулся.
– Вот почему мне нравится ловить рыбу, – продолжала Оливия, не сводя глаз с кончика удочки. – Рыбалка учит наблюдать и понимать жизнь насекомых, циклы озер, рек, времен года. Когда пытаешься подражать природе, создавая приманку, ты проявляешь свое уважение. Да, ты убиваешь и ешь рыбу, которую поймала. Но ты берешь ровно столько, сколько тебе нужно. У остальной рыбы ты учишься и отпускаешь ее обратно в воду.
Оливия замолчала, потому что кончик удочки согнулся еще сильнее. Она подняла удочку, но на ней ничего не было. Должно быть, рыба только попыталась отщипнуть кусочек приманки.
– Если хочешь, я могу научить тебя вязать мушку в виде стрекозы, – предложила Оливия.
Тори отвернулась. Она чувствовала, что отец смотрит укоризненно. Ее затошнило. Она живо представила, как стрекоза накачивает свое маленькое тело, желая получить второй шанс в жизни. Внутри поднималась какая-то странная тяжесть.
Кончик удилища Оливии сильно изогнулся.
– О, клюет! – Она подняла удилище, чтобы натянуть леску. – Держи. – Оливия вложила удочку в руку Тори.
Та послушно взяла ее.
– Вставай, – подсказала Оливия, берясь за румпель. Она завела мотор и медленно вывела лодку на более спокойную воду.
Тори встала, покачиваясь в такт качающейся лодке.
– Приподними конец удочки. Расставь ноги пошире и слегка согни колени. Так тебе легче будет держать равновесие.
Тори охватила тревога, когда леска натянулась и зазвенела.
– Рыба пытается убежать, нырнуть поглубже. Позволь ей это, но держи кончик удочки повыше, натягивая леску.
Кольца лески, лежавшие на дне лодки, начали быстро разматываться в обратную сторону и исчезать под водой. У Тори пересохло во рту. Ее трясло.
И вдруг леска повисла.
– Подтяни немного леску! Тяни рукой на себя. Рыба изменила направление и плывет обратно к лодке. Она испугается, когда нас увидит, и снова уплывет. Будь наготове.
Тори сглотнула, отчаянно выбирая леску. Кожа у нее горела.
Внезапно рыба выскочила из воды. Она была как будто из сверкающего серебра, тело извивалось в воздухе, рыба била хвостом, разбрызгивая вокруг воду. Тори ахнула. Рыба шлепнулась обратно в воду, и леска снова начала натягиваться. То, что Тори смотала назад, опять исчезало в воде. От адреналина, бушевавшего во всем теле, у Тори начало щипать глаза.
– Дай ей побегать, Тори, дай ей побегать! – рявкнул отец.
– Я так и делаю, папа!
– Отличная работа, Тори! – похвалила Оливия. – Как только почувствуешь, что леска провисла, снова подтяни ее, чтобы в ней сохранялось натяжение.
Тори кивнула, не сводя глаз с воды. Она почувствовала, как провисла леска, и быстро подобрала ее.
– Если держать леску пальцами правой руки, сохраняя ее натяжение, то можно подобрать провисание.
Тори послушалась. Руки у нее дрожали от возбуждения. И тут она увидела серебристую рыбу в зеленой воде. У Тори замерло сердце. Но рыба увидела лодку и снова попыталась нырнуть. Тори позволила ей это. Когда леска провисла, Тори снова начала сматывать ее, пока опять не увидела серебристую рыбу.
– Рыба устала, – пояснила Оливия. – Думаю, ты можешь вытаскивать ее.
Тори смотала леску. Рыба вяло поплыла к лодке, увлекаемая крючком в пасти.
Оливия взяла сачок, когда Тори подвела форель к лодке.
– Не забывай держать кончик удилища повыше. – Оливия присела на корточки и осторожно подвела сачок под рыбу. – Смотай леску еще немного… Вот так.
Тори опустилась на колени и осторожно перегнулась через борт, держа удилище высоко над водой и натягивая леску.
Рыба посмотрела на нее испуганным глазом. Ее розовая пасть была открыта. У Тори сдавило грудь. Сердце билось так быстро, что она боялась, как бы оно не выскочило из груди.
Ее первая рыба, пойманная на искусственную приманку.
Она была по-настоящему прекрасна. Такая серебристая и блестящая, с радужным пятном на боку. Тори видела маленькую наживку в ее сверкающей пасти, крючок, пронзивший нежную щеку. Внутри что-то произошло, когда девочка заглянула рыбе в глаза. Тори почувствовала связь.
– Вот. – Оливия сунула руку в сачок и подхватила рыбу под брюхо. – Держи вот так.
Отец взял у Тори удочку, девочка опустила руки в холодную воду и робко схватила форель.
Она была упругой, скользкой, от нее пахло горьковатой свежестью. Розовая пасть была полна мелких зубов, острых как бритва.
– Она больше среднего размера, – констатировала Оливия. – Хочешь оставить ее себе?
– Оставить себе?
– На ужин. – Оливия улыбнулась. – Или на завтрак, или на ленч. Ничто не сравнится со свежей форелью из озера Броукен-Бар. У нее по-настоящему розовато-оранжевое мясо, очень похожее на лососину. Цвет придают мелкие креветки, которыми форель питается в этом озере.
Она говорила и одновременно доставала из кармана своей рыбацкой куртки серебристый мультитул фирмы Лазерман [8]. Оливия поднесла его к рыбе.
– Мы резко ударим рыбу по голове вот этим, и она быстро умрет.
Тори посмотрела на Оливию в некотором шоке. Она впервые подумала о том, чтобы убить ради еды. Но ведь она только что испытала волнение, связь с таинственным созданием из глубины. Несчастную форель привлекло искусственное насекомое. Тори очень тихо спросила:
– А мы можем отпустить ее?
– Конечно же, можем. – Оливия убрала в карман мультитул. – Крючок вытаскиваем вот так. – Она открыла пасть рыбы и осторожно достала крючок. – Когда я вяжу мушки, я всегда прижимаю зубцы, чтобы крючки было легче вытаскивать и рыба получила меньше повреждений.
Потом Оливия достала из кармана какое-то другое приспособление. Оно выглядело как большая пипетка. Оливия сжала резиновую грушу, вставила трубочку в горло рыбе, потом отпустила грушу, пока Тори держала рыбу под водой.
Оливия выдавила содержимое пипетки на ладонь. Это была вода с мелкими черными штучками.
– Хирономиды или некусающие комары.
Тони смотрела на них во все глаза. Некоторые были еще живы и шевелились.
– Теперь мы знаем, чем рыба питается в настоящее время, и будем использовать соответствующую приманку. – Оливия стряхнула с ладони воду с личинками. – Ты готова отпустить форель?
Тори кивнула.
– Держи ее вот так, осторожно направляй, чтобы через жабры прошла вода.
«Сержант осторожно вынул «Хищника» из блестящей рыбьей пасти. Потом присел на корточки, взял рыбу в ладони и держал ее под водой… одним мощным взмахом хвоста лосось вырвался у него из рук и уплыл вверх по течению…»
И точно так же ее собственная рыба вильнула хвостом, и Тори увидела, как серебристое тело ушло в зеленую глубину.
Она почувствовала, как глаза наполняются слезами, и смутилась. Ей не хотелось поднимать глаза.
– Темнеет, – негромко сказал отец. – Наверное, нам пора возвращаться.
Оливия сложила удилища в лодку и завела мотор. Она направляла лодку поперек озера, к неспокойной воде. На противоположном берегу теплым светом сияли окна большого дома.
Вечер еще не наступил по-настоящему, солнце только скрылось за хребтом, но оно забрало с собой все цвета ландшафта.
Пассажиры маленькой лодки молчали, направляясь обратно к берегу, тонувшему в сумерках. Тори посмотрела через плечо туда, где в западном конце располагался кемпинг. Там среди деревьев мерцали оранжевые огни костров. Она чувствовала запах горящих поленьев. На долину спускался холод ночи. Тори посмотрела в небо.
Первая звезда.
Отец тоже смотрел.
Они оба знали, что сказала бы мама.
«Сияй светло, сияй ярко, первая звезда, которую я сегодня вижу. Загадывайте желание, ребята!»
«Я хочу, чтобы ты могла вернуться, мамочка».