Оливия подняла глаза и увидела, что взгляд Тори прикован к ней. Их глаза на мгновение встретились.
– Как дела, Тори? – спросила Оливия. – Тебе понравилась форель?
– Да, – ответила Тори, посмотрела на отца и снова начала вилкой гонять еду по тарелке. Оливия переглянулась с Коулом. Между ними что-то промелькнуло. Невысказанное.
Она сглотнула.
– Гейдж, – неожиданно заговорил Коул, беря бутылку и доливая вина в бокал Бертона, – Оливия говорила, что вы только что вышли на пенсию.
Тот слегка напрягся.
– Да.
– А чем вы занимались? – продолжал Коул, предлагая вина Оливии. Она покачала головой и бросила на него горячий, вопрошающий взгляд.
– Консультировал, – ответил Гейдж.
Нож Тори упал на пол. Все вздрогнули. Открыв рот, она уставилась на своего отца.
– Подними его, Тори, – отрывисто приказал Гейдж.
– Нет-нет, все в порядке, – быстро сказала Оливия. – Оставь его, пожалуйста. Ким!
Она позвала молодую женщину, стоявшую за стойкой бара.
– Принеси нам, пожалуйста, другой нож.
Ким торопливо вышла в кухню.
– Консультировали? – переспросил Коул, разрезая мясо и поднося кусок оленины ко рту. Оливия свирепо посмотрела на него. Он не обратил на нее никакого внимания.
– Я занимался системами безопасности.
Тори резко отодвинула стул и порывисто встала.
– В чем дело? – спросил ее отец.
– Я возвращаюсь в домик, лягу спать. Я устала. – Она направилась в холл.
– Тори, вернись! – прорычал Гейдж. – Где твои манеры?
– Зачем? Зачем мне притворяться? Зачем притворяться тебе? Я не хочу здесь находиться.
Оливия вскочила.
– Тори, иди сюда. Почему бы тебе не посидеть у камина? Ким принесет тебе десерт туда.
Тори злобно зыркнула на нее.
– А почему я должна слушать тебя? Ты не моя мать. И откуда у тебя этот уродливый шрам на шее, который ты пытаешься спрятать?
За столом воцарилось гробовое молчание. В камине затрещало полено, посыпались искры. Даже разговоры за соседними столиками прекратились. Ветер бился в стены дома.
Коул встал, готовый вмешаться, но Оливия спокойно ответила:
– Несчастный случай во время ловли крабов. Я работала один сезон в Датч-Харбор. У меня вокруг шеи обмотался провод от ловушки, когда ее собирались бросить за борт. – Она сделала над собой усилие и улыбнулась. – Я чудом осталась жива.
Тори смотрела на нее во все глаза. На лице девочки появилось такое выражение, словно ей хотелось считать Оливию классной, но необходимо было хранить верность матери. С поджатыми губами, прижав руки к бокам, Тори развернулась и промаршировала в холл. Там она схватила свою куртку, распахнула дверь и исчезла в темноте. Дверь за ней захлопнулась.
Поколебавшись, Гейдж встал, швырнул салфетку на стол.
– Прошу прощения. После смерти матери ей приходится несладко.
– Если мы можем что-то сделать… – сказала Оливия.
– Все в порядке.
– Уверен, вам обоим сейчас несладко, – заметил Коул.
Бертон встретился с ним взглядом, в его глазах плескалась враждебность. Но он промолчал и направился к двери, его сапоги громко стучали по деревянному полу.
– Какого черта ты решил вмешаться? – резко поинтересовалась Оливия.
– Тебе это отлично известно. Внимание этого типа к тебе причиняет боль его дочери. Это ясно как день.
– Теперь ты заделался местным психотерапевтом? Арбитром, который решает, как человеку следует переживать горе?
Она выскочила из-за стола и бросилась в кухню, толкнув дверь обеими ладонями.
Крамбл с черникой был разложен по тарелкам, которые стояли рядами на столе, готовые к подаче. Темно-фиолетовый сок черники стекал, словно кровь, на белоснежное мороженое. Оливия как будто налетела на стену. Ягоды. Кровь. День благодарения. Надвигающийся буран.
«Он наклонился ниже, и у меня пересохло во рту. И он сказал мне о дикой чернике. На берегу реки.
Я заглотнула наживку.
Я пошла за ягодами.
Домой я не вернулась».
Она попыталась выдохнуть, перечислить окружающие предметы, чтобы не провалиться в прошлое.
Нелла загружала посуду в посудомоечную машину. В кухне было тепло. Джейсон, сидя на подоконнике, потягивал вино из бокала. Следом за Оливией вошла Ким, взяла четыре тарелки с десертом и направилась обратно к двери.
По радио негромко играла музыка.
Оливия заставила себя отвести глаза от «окровавленного» мороженого и откашлялась.
– Джейсон, ты сегодня превзошел себя.
– Подожди до завтрашнего праздничного ужина, – с улыбкой ответил Джейсон.
Она посмотрела в окно. На черном небе было хорошо видно зеленое сияние, и это значило, что погода пока еще была ясной.
– Если буран начнется завтра, то нам, возможно, придется все отменить.
– Там видно будет. – Джейсон отпил еще глоток вина. – То, что я приготовлю, можно будет отправить в морозильник, если мы отменим ужин. Будешь всю зиму есть пирог с индейкой.
– Помочь вам с уборкой?
– Все под контролем.
– Вам, ребята, наверное, не терпится уехать? – обратилась она к Нелле и ее отцу. – Вы уже все собрали?
Мать Неллы планировала увезти ее на неделю в Мексику, а Джейсон после выходных должен был улететь в Новую Зеландию, на работу в зимний период. Едва ли он оттуда вернется. Оливия задумалась о том, будет ли это ранчо существовать в следующем году.
– Я почти собралась, – ответила Нелла. – Но мне еще нужно купить крем от загара.
– Мы будем скучать по Броукен-Бар. – Джейсон посмотрел в глаза Оливии, как будто читая ее мысли. В теплой атмосфере кухни что-то изменилось.
– Я знаю, – ответила Оливия. – Я тоже. Что ж, как только последний гость уйдет, я скажу, удался ли вечер.
Оливия задержалась у двери.
– Ах да, Нелла, спасибо тебе за корзинку с ягодами.
– Какую корзинку?
– Ту самую, которую ты оставила на крыльце моего домика.
– Не оставляла я никакие ягоды, – улыбнулась Нелла. – А зря. Мы набрали тонны для десерта, и у нас еще много осталось про запас. Ягоды были по всему лесу. Созрели как раз для крамбла ко Дню благодарения.
– Вот как… Ладно, спасибо. – Оливия попятилась, развернулась и деревянным жестом толкнула дверь.
Должно было существовать простое объяснение, но мозг внезапно отказался ей служить. В голове вертелись слова Коула.
«Будь осторожна, Лив… Я не верю в совпадения…»
Предупреждение неожиданно показалось зловещим. Но он не успел объяснить свои слова. Оливии захотелось спросить, что он имел в виду.
На крыльце сгустились тени. Юджин взялся за дверную ручку, удивившись до крайности, когда дверь оказалась не запертой. Его дичь по-прежнему вела себя слишком смело. Ему стало не по себе. Неужели она все еще не получила посланную им приманку? Газету? Почему она не стала боязливой? Ничего, у нее еще будет время испугаться.
Ветер усиливался, деревья гнулись и стонали. Он вошел в дом, привыкая к темноте комнаты. Тревога вернулась, когда он вспомнил, что Сара рыбачила в лодке с девочкой и ее отцом. Все было не совсем таким, каким казалось на первый взгляд. Ребенок вызывал тревожные мысли о собственной матери. И хотя Юджин не узнал в отце копа из Уотт-Лейк, ему надо было обдумать ситуацию.
Кто был добычей и кто охотником?
Кровь забурлила от настойчивого желания.
Юджин нашел спальню Сары, вошел туда, слегка приоткрыв рот, вдыхая ее запах. Пробуя на вкус. Заново знакомясь с ней. Он подошел к кровати. За окном скрипели на ветру ветки. Юджин замер, прислушиваясь, не раздадутся ли приближающиеся шаги. Никто не пришел.
Он взялся за покрывало.
Ким поставила одну тарелку с черничным крамблом перед Коулом, другую – перед его отцом.
– Какая муха тебя укусила? – проворчал Майрон, когда Ким отошла.
– Я не доверяю Бертону. – Коул взял ложку и зачерпнул мороженое.
– Не похоже, чтобы он собирался сбежать с нашим фамильным серебром.
– Есть что-то странное в том, как он смотрит на Оливию. – Коул взглянул на отца.
Тот внимательно посмотрел на сына, потом нахмурился, кустистые брови низко нависли над глазами.
– Что в этом странного?
– Именно Бертон оставил в офисе газету с именем Оливии и с приманкой внутри, которая ее так напугала. Приманка рассчитана на крупного стальноголового лосося. Для местной форели она не годится.
– Ну и? – В затуманенных выпивкой глазах старика засверкали искры интереса.
– Совпадение странное, только и всего. Бертон приезжает в Броукен-Бар именно в тот момент, когда становится известно о женщине, найденной повешенной в лесу. Это пугает Оливию, у которой тоже есть шрам на шее. Потом он оставляет газету с ее именем, написанным над заголовком этой истории.
Большего Коул сказать не мог, не раскрывая прошлого Оливии. Только она сама могла рассказать об этом.
– Мне это не кажется особенно опасным.
– Ты видел, как отреагировала девочка на слова отца о том, что он занимался системами безопасности. У нее и глаза вытаращились, и нож упал. Потом она заговорила о притворстве. Думаю, этот тип лжет.
– Думаю, это ничего не значит, – пробормотал себе под нос Майрон. – Всего лишь совпадение.
– В том-то и дело. – Коул вздохнул. – Я не верю в совпадения.
– Тогда что ему нужно, по-твоему? Что тебе подсказывают интуиция журналиста и умение наблюдать и делать выводы?
Коул поднял бровь.
– Я не знаю, – тихо ответил он.
Отец узловатой рукой покрутил виски в стакане, несколько капель упали на льняную салфетку, словно кровь.
– Ты что-то выяснил о ее прошлом, верно? – сказал отец слегка заплетающимся языком. – Что-то такое, о чем ты мне не говоришь.
Коул не ответил. Он потянулся за своим стаканом, отпил глоток.
Майрон долго смотрел ему в глаза.
– Что-то изменилось. Что ты узнал? Ты собираешься мне рассказать?
– Нет.
Старик сделал большой глоток и тяжело вздохнул.