Вечером он пробрался к маленькому сарайчику, сохранившемуся со старых времён и примыкавшему к дайнеру. За дверью, не зажигая света, кто-то копошился. Клементину распахнул дверь и увидел затаившихся братьев. Они развернули перед ним старый дырявый мешок и вытащили оттуда пакет, битком набитый деньгами.
— Вот что искал отец, когда Адриану наткнулся на него!
Клементину не слушал братьев, обсуждавших происхождение денег. Он теперь не сомневался, что эти деньги отец получил за взрыв Торгового центра. Всё сошлось, но без живого Аженора эти деньги не представляли интереса. Нужен был Аженор!
Шум приближающихся машин вспугнул их: они бросились в разные стороны. Агустиньо и Куколка — к Кларе, Клементину — в домик Жаманты, где он укладывался спать со своей молодой женой Лузенейди.
Клементину чуть не убил его, тряся за грудки и выбивая признание. Бедный Жаманта не долго сопротивлялся.
— Жаманта ничего не взрывал, Жаманта только подогнал грузовик и стал ждать. Так мне сказал крёстный.
Клементину ещё раз встряхнул его и поволок к выходу.
— Ты отведёшь меня к нему! Или я убью тебя, ты меня знаешь, я жену свою убил и тебя убью. — Клементину выкатил на Жаманту свои глазищи.
— Жаманта отведёт.
Марта не верила своему счастью: Гиминью, целый и невредимый, сидел с ней и уплетал пирожное. Два дня страданий, мучительной неизвестности позади. Мальчик жив! Но чего эти два дня стоили Селести да и всем им!
Анжела выкрала мальчика из бассейна, прикинувшись подругой матери. Селести, Энрики и Сезар потащили к комиссару Одети, где она призналась, что всё время помогала Анжеле, но красть ребёнка не хотела и Анжела пошла на это сама.
Одети отпустили, но продолжали следить за каждым её шагом, начиная с порога полицейского участка. Селести поехала домой и наткнулась на Анжелу там. Совершенно обезумевшая Анжела потребовала от неё одного — отказаться от Энрики. Но Селести молчала до тех пор, пока Анжела не подозвала её к телефону. Селести услышала голос сына, он что-то пытался сказать ей, но она расслышала только слова про стеклянный лифт и красивый сад под крышей.
Анжела опять скрылась, пообещав, что Селести больше никогда не увидит мальчика, если не вернётся в Понта-Пора.
Они продолжали следить за Одети, которая до самого вечера сидела в Центре. Они следили за ней, когда она начала подниматься на лифте к чердаку, потом вышла из него и стала открывать чердачный люк. Сверху до них донёсся голос мальчика. Анжела скрывалась в Торговом центре, где никому и в голову не приходило искать её.
Подъехала полиция, но Селести, отстранив всех, бросилась к сыну под дуло пистолета Анжелы. Никто не знает, что бы произошло, но Энрики оказался около Анжелы, умоляя её бросить оружие. Он говорил ей про их былую дружбу, про её доброе сердце, про Селести, которая уезжает в Понта-Пора... Она не опустила оружия, но на секунду ослабила руку, державшую мальчика, и тот спрыгнул вниз на руки матери.
Клара слушала Марту и с ужасом представляла себя на месте Селести.
— Почему ты ничего не говоришь об Анжеле, Марта?
Марта оглянулась и, убедившись, что Луизы нет рядом, тихо сказала:
— С Анжелой всё кончено. Она бросилась в шахту лифта... Кошмарная смерть...
— Такая же, как и её жизнь...
Они сидели и ждали, когда Сезар закончит разговор с Энрики. Кларе необходимо было поделиться с Сезаром новостями о бегстве Клементину из тюрьмы, о появлении Аженора на свадьбе Шерли.
Марта пошла за Сезаром в кабинет, откуда доносились громкие голоса мужа и сына.
— Что здесь происходит?
— Просто я решил, что пора покончить с этой тёмной историей. Пусть отец наберётся мужества и скажет нам правду. Что его связывает с Жайму Пашеку? Почему он скрывает свою встречу с ним? Почему просил Селести молчать о ней?
— Я ничего не скажу. Марта ничего не должна знать.
— Нет, я тоже хочу знать правду. Скажи, Сезар, ты приложил руку к гибели отца?
— Марта, Энрики! Неужели я похож на убийцу отца своей жены, деда моих детей? Я уважал его и восхищался им. А вы думали, что я убил его. Да как вы тогда могли жить со мной под одной крышей? Видеть меня, говорить со мной и думать, что я убил сеньора Отавиу?..
— Тогда почему ты не скажешь правду?
— Она не для тебя.
— Тогда я докажу, что ты убил его. Есть документы, которые говорят, что всё было подстроено, машина была испорчена заранее. Устранить отца было только в твоих интересах, а значит, ты и убил его.
— Нет! — Клара вошла в комнату и встала рядом с Сезаром. — Марта, ты ошибаешься!
— Клара, тебе лучше уйти! — Сезар указал ей на дверь.
— Я не уйду, не хочу, чтобы она и дальше обвиняла тебя в смерти этого подонка.
— Не смей так говорить о нашем отце, Клара!
— О твоём отце, Марта, о твоём! Мне он никогда не был отцом. — Слёзы показались на её глазах, но она резко провела рукой по глазам, размазав тушь.
Она не слышала просьб Сезара замолчать, не видела испуганного, непонимающего лица Марты. Она говорила и говорила, выпуская на волю чудовище, которое двадцать пять лет скрывала в своей душе.
— Он забрал меня из приюта, когда мне было восемь лет. Ты вышла замуж, переехала к Сезару. Он скучал в одиночестве, этот умный, порядочный, уважаемый человек, которого знала ты, которого знали все, за исключением меня. Вы думали, что он заботится обо мне, согревает домашним теплом, лаской, заботой? А он насиловал меня, Марта! Мне было восемь лет.
— Нет! — Марта подняла руки, стараясь закрыться от слов Клары.
— Да! — Голос Клары был безжалостен, не знал пощады. — Ты хочешь правды — слушай! Я молча сносила унижение восемь лет. Боялась вернуться в приют, которым он всё время грозил мне. Он полностью подчинил меня своей власти, он заставлял меня делать такое... Меня тошнило от него, Марта!
Марта бросилась к двери, чтобы не слышать этих слов. Заткнуть уши, бежать как можно дальше! Нет, они все здесь в сговоре, и Клара заодно с Сезаром. Марту вдруг осенила догадка.
— Я знаю, почему ты защищаешь Сезара. Твой ребёнок, которого ты притащила в наш дом, был ребёнком Сезара. Это так? Говори!
— Не так! Это был ребёнок твоего отца, сеньора Отавиу Леми.
Марта почувствовала, что падает, и она упала на протянутые руки мужа.
Когда они остались одни, и Марта уже пришла в себя от пережитого, она попросила Сезара рассказать ей всю правду до конца.
— Я всё знал о том, что творит с ней твой отец. Знал о её беременности, о её унижениях. Одним словом, я поехал к твоему отцу и попытался поговорить с ним. Для меня это был серьёзный поступок, ведь я не только уважал и боготворил его, я от него зависел! Но если бы ты знала, как он перепугался! Потом страх его прошёл и он начал хвастать мне, рассказывая, как обходился с другими людьми. Как поручил Пашеку дать взятку людям, занимавшимся расследованием взрыва в Риу-Негру, как уговорил Анжелу, совсем ещё девочку, сказать, что дочка Бруну сама виновата в гибели, не увидела предупреждающей таблички. А никакой таблички не было, Марта! Отавиу много чего рассказал мне в тот вечер. Буквально на моих глазах он терял свой ореол, маска добропорядочности слетела с него. И он не жалел об этом. Единственное, что пугало его, — это то, что правду узнаешь ты. И тогда он разработал дьявольский план: уговорить Пашеку организовать аварию, сломать машину, но сделать это так, чтобы все подозрения пали на меня. Он решил достойно уйти из жизни, а заодно заставить меня замолчать навсегда. Ведь я должен был стать первым подозреваемым. Бруну Майя, кстати, пошёл именно по пути, задуманному твоим отцом.
— И ты все годы молчал только для того, чтобы...
— Чтобы ты не стыдилась своего отца, — Сезар ласково погладил Марту по волосам. — Я ведь только недавно осознал до конца, что, несмотря на мои увлечения, ты — единственная женщина, которая мне нужна и которую я люблю...
...Сезар не без удовольствия смотрел на Леду — настоящая женщина, обольстительная, непредсказуемая, загадочная. Сколько времени держала всех в напряжении, заставляла думать, что она Лейла Сампайя. Билась за свою загадочность до последнего, даже к Лусии, оказывается, приходила, требовала продать ей сакраментальный бокал. Следы её пальчиков, оставленные на нём, окончательно раскрыли её несуществующую тайну. Она всего лишь Леда Сампайя, приехавшая сюда в поисках удачи, денег и мужа.
— Сезар, не отвлекайся на мои ноги, успеешь ещё наглядеться. Ты вдумайся в мои слова. Нас всего трое акционеров. Даже если Лусия надумает продать свои акции, контрольный пакет всё равно останется в наших руках. Так что тебе нет смысла избавляться от меня.
...Марта тихо вошла в кабинет и села в дальнее от стола кресло.
— Не понимаю, почему я должна обсуждать сугубо служебные дела в присутствии Марты? Она твоя жена, но это не имеет никакого отношения к делу!
Марта посмотрела на Сезара, и он кивнул ей.
— Ошибаешься, Леда, теперь я компаньон. С недавних пор мне принадлежат десять процентов акций...
Сезар ободряюще кивнул Марте и с нежностью посмотрел на Леду:
— Именно это я уже битый час хочу сказать тебе.
Марти поднялась и заняла кресло рядом с Сезаром.
— Я думаю, у тебя познаний в бизнесе достаточно, чтобы попять: твоё присутствие здесь никому особой радости не доставит.
Сезар отвернулся к окну и смотрел на голубей, жадно клюющих хлебные крошки. Он слышал, как хлопнула дверь, как поднялась из кресла Марта. Он повернулся и обнял её:
— Максимум через полчаса она вернётся и предложит свои акции.
— А мне пора идти, мы с Селести договорились встретиться у портного. Ей шьют потрясающее свадебное платье.
Свадебный стол, накрытый в банкетном зале Торгового центра, с трудом вмещал всех приглашённых. Клара пришла имеете с Лусией. Бина, смущаясь, привела свою подругу — Сандру, приказав ей строго-настрого сидеть тихо. Александр пригласил Шерли и Адриану, Жаманту и Лузенейди, рядом с ними сидели известный певец Джони-Понимаешь, которым теперь по праву стал Аурекленис-Куколка, и его брат — восходящая футбольная звезда Агустиньо да Силва.