«Использовать, всех нужно использовать», — всегда твердил Аженор. Диолинда была с ним согласна. С годами она стала в этом искусстве виртуозом. Но сейчас зашла в тупик, не зная, как поступить с Аженором.
Дело было не в жалких сантиментах. Она никогда до них не опускалась. Если она что-то и испытывала, то страсть, наваждение, а не дурацкую любовь, которая у большинства женщин сродни жалости. Хотя... Узнав, что Жаманта — её сын, она на какие-то доли секунды почувствовала что-то вроде жалости к существу, которое навсегда осталось ребёнком, может быть, потому, что так и не встретило родительской опеки, без которой дети не взрослеют. Но только на доли секунды. От этого ребёнка она отказалась сразу, а значит, и навсегда. Смешно было бы, если бы вдруг он стал звать её мамочкой, а она его сыночком. Лучше от этого никому бы не стало, а вот хуже — безусловно.
Диолинда столько трудилась над образом респектабельной дамы, достойной и благородной вдовы, так вошла в свою роль, что расстаться с ней было для неё равносильно смерти. Но в соседстве с Аженором её доброе имя, её реноме всегда было под угрозой. Он прекрасно понимал это и готов был воспользоваться, если только что-то окажется не по нему. Разумеется, доказать он ничего не мог, но для общества, которым так дорожила дона Диолинда, было достаточно и скандала. Если бы на дону Диолинду упала тень, все двери перед ней оказались бы закрытыми.
И вот она сидела и ломала голову над тем, что же ей делать с Аженором. Как выжить его из дома и избежать скандала?
До поры до времени они были союзниками. Он смертельно боялся тюрьмы, она спрятала его и потом пользовалась теми деньгами, которые они вместе тянули из Анжелы. Тюрьма Аженору больше не грозила, но он лишился и дохода и поэтому рассчитывал на Диолинду.
— Бина! — позвала она невестку. — Принеси мне красненькую и зелёненькую! Мне нужно, чтобы у меня хорошенько поработала голова!
Бина со вздохом принесла ей и красненькую, и зелёненькую. Если сказать честно, то она побаивалась своей свекрови, которая умела смотреть на неё так уничижительно, что большая Бина чувствовала себя очень маленькой.
— А теперь закрой дверь и не мешай мне! — величественно произнесла свекровь. — Сегодня я не поеду в клуб, я буду работать дома.
Дверь Бина закрыла охотно, но, оставшись а гостиной наедине со свадебным альбомом, вновь тяжело задумалась над своей судьбой. Она вспомнила, как пришла к Эдмунду сообщить, что собирается спонсировать турне Джони-Понимаешь по Бразилии.
— Он пользуется таким успехом, таким успехом, — с довольной улыбкой говорила она, — что вложенные деньги вернутся к нам сторицей. Ты же знаешь, он уже дважды выступал по телевизору, и теперь его знает вся страна.
— Только этого не хватало! Как ты смеешь даже думать об этом? С тех пор как ты вышла замуж, ты не смеешь даже думать о каких-то там Понимаешах! — мгновенно разъярился Эдмунду.
— Ты так меня ревнуешь? — польщённо спросила Бина. — Успокойся, мы с ним просто друзья!
— Не успокоюсь! Я никогда не успокоюсь! И не позволю, чтобы вокруг моей жены крутилась всякая эстрадная шушера! Мы с тобой аристократы, запомни это, нам не пристало водить знакомство со всякими Понимаешами! — бушевал Эдмунду.
— Я не аристократка, — спокойно возразила Бина. — Куколка — мой друг, и потом, моих денег хватит, чтобы заткнуть рот всем аристократам, какие только есть на свете, если только они захотят сказать что-то дурное обо мне или Понимаеше, — очень трезво возразила мужу Бина.
— Ты забыла, что твоя тётушка нашла необходимым назначить над твоими деньгами опеку и опекуном выбрала мою мать? — грозно спросил Эдмунду. — Как ты думаешь, почему она это сделала?
— Потому что плохо меня знала, — предположила Бина.
— Вот именно. А моя мать знает тебя очень хорошо. Она понаблюдала за тобой и успела узнать, как ты пускаешь деньги на ветер, а вернее, на всяких Понимаешей, но больше мы тебе этого не позволим!
Бина тяжело вздохнула.
— Ты не прав, Эдмунду, — не согласилась она. — Я вовсе не пускала деньги на ветер. Я их вкладывала в хороших людей, и они меня не подводили. Псевдоним «Джони-Понимаешь» оказался для Куколки счастливым, и он стал настоящей звездой и давно вернул вложенные в него деньги.
— А почему он тогда нуждается в спонсировании? — ядовито поинтересовался Эдмунду.
— Потому что хочет организовать турне совсем на другом уровне, увеличить ансамбль, пригласить более дорогого декоратора и соответственно повысить стоимость билетов. Вот увидишь, всё окупится, — принялась объяснять Бина.
— Не верю! — упёрся Эдмунду. — Ты вечно связываешься со всякими вертопрахами! Больше того, с преступниками! Чего стоит Сандра! Клементину!
— Как тебе не стыдно так говорить, Принц! — обиделась Бина. — Когда ты так говоришь, ты похож не на принца, а на старого скрягу и склочника. У Клары и Клементину прекрасно идут дела, они собираются расширяться, и я хочу им помочь. Кафе...
Но лучше бы она не упоминала о кафе. Сеть кафе Фалкао была больным местом Эдмунду. Уж казалось, как он старался, а они одно за другим прогорали. Почему? Он ума не мог приложить. То и дело менял администрацию и персонал, ввёл систему штрафов, сторожил, распекал, а дела шли всё хуже и хуже. Слова Бины стали последней каплей, переполнившей чашу.
— Никогда! Если дать тебе волю, ты растранжиришь все деньги. Твоя тётушка знала свою родню, поэтому и отдала всё своё состояние под опеку! Запомни раз и навсегда, ты — жена! Ты будешь заниматься домом и ничем больше!
Вот какой разговор вспоминала Бина, сидя в гостиной, и очень грустила. Она бы и домом с радостью занялась, но в нём распоряжалась дона Диолинда. И каково было сидеть Бине в этом доме с её-то деятельной натурой, с её отзывчивым сердцем?..
— Красненькую и оранжевую! — раздался приказ сверху, и Бина поспешила наверх. — Где мой сын? — осведомилась дона Диолинда, проглотив две таблетки.
Кажется, инспектирует кафе, — неуверенно ответила Бина.
— Даже не знает, где её муж, — пренебрежительно заметила Диолинда и потянулась к телефонной трубке. Уж она-то всегда знала, где найти своего сыночка. Набрав два-три номера, она, в самом деле, попала на Эдмунду. — Приезжай скорее домой, — величественно распорядилась она. У меня для тебя потрясающий сюрприз!
— Неужели? Ты решила свою проблему? — не поверил Эдмунду, хотя и почувствовал по тону матери, что утренняя ссора не прошла даром.
— Я решила наши общие проблемы, — удовлетворённо сказала Диолинда и повесила трубку.
В четыре часа дня она собрала свою семью в кабинете и плотно закрыла дверь.
— Сын мой, — провозгласила она торжественно, — ты станешь основателем первого в Бразилии поло-клуба!
Эдмунду недоумённо уставился на мать.
— Больше того, у тебя будет конный завод, то есть ферма, на которой ты будешь разводить лошадей.
— Лошадей? — удивлённо протянула Бина.
— Именно, — снисходительно кивнула Диолинда. — Мой сын будет первым в Бразилии поставщиком скакунов для игры в поло.
Недоумение Эдмунду сменилось восторженной улыбкой.
— Мама! Ты — гений! — воскликнул он и, подхватив дону Диолинду, закружил её по комнате. Потом поставил на пол и спросил: — А как ты себе это представляешь?
— Очень просто, — всё с той же королевской снисходительностью уронила Диолинда. — Мы покупаем ферму с пастбищами. Я приценилась, ферма нам по деньгам. Потом мы закупим самых лучших лошадей. В общем, сынок, тебе придётся вникнуть в этот вопрос, узнать, в каких условиях они размножаются и какие породы наиболее пригодны для игры в поло.
— Конечно! Я с удовольствием, — радостно откликнулся Эдмунду.
— И я тоже, — подала голос Бина. — Мне так нравятся лошадки! Я охотно буду за ними ухаживать.
— Имей в виду, моя дорогая, что нам придётся на время покинуть Сан-Паулу и поселиться неведомо в какой глухомани. Для меня это большая жертва, но ради будущности моего сына я готова на всё!
Сказав это, дона Диолинда гордо вскинула голову.
— Я тоже. Мне Сан-Паулу осточертел, — призналась Бина.
Она представила себе нескончаемые просторы прерий, табуны лошадей с развевающимися гривами, и у неё закружилась от счастья голова.
— А мне нужно будет научиться бросать лассо? — спросила она. — Их ведь нужно будет отлавливать.
Эдмунду представил Бину ковбоем и невольно расхохотался.
— Ты хочешь сказать, что будешь сама их ловить? — спросил он.
— Почему бы и нет? — ответила вопросом на вопрос Бина. — Тебя-то я заарканила.
Да, это был аргумент, и против него Эдмунду ничего не мог возразить.
— А как ты думаешь, — осторожно начал он, обращаясь к матери, — с нами поедут все?
— Думаю, кое-кто останется здесь, — прекрасно поняв скрытый смысл вопроса, ответила мать сыну. — Не все любят глушь и обилие работы.
Эдмунду встал на одно колено и поцеловал руку матери.
— Я уже говорил, что ты — гений, и теперь повторю тебе это второй раз.
— Принц! Настоящий принц! — восторженно прошептала Бина.
— Я рада, дети мои, что мой план пришёлся вам по душе, — всё так же величественно проговорила Диолинда. — Вы оценили его по достоинству, и мне это очень, очень приятно.
— Мы в восторге, — лаконично подвёл итог Эдмунду. — Завтра я берусь за работу, и мы начнём осуществлять намеченное.
Бина захлопала в ладоши. Наконец-то жизнь преподнесла ей подарок. А ещё с утра всё казалось таким безнадёжным. И вдруг... В глазах у Бины загорелся огонёк, и она почувствовала, что словно бы ожила после долгой мёртвой спячки.
— Едем! Едем! — воскликнула она.
Тише едешь, дальше будешь, — напомнила премудрая Диолинда.
Глава 13
Марта позвала детей ужинать, проследила, чтобы они вымыли руки. Дети хохотали, брызгались в ванной водой, а она ждала их и думала о своём: нет, она не может взять на себя ещё одного ребенка. Ей хватает вот этих троих!