сом. Встречают по одежке, а вот провожают-то — по уму. Люди могут весьма долго недооценивать своего лидера, лишь постепенно, исподволь проникаясь доверием к его характеру, взвешивая его поступки и их последствия. Зато кричащая роскошь наряда оттолкнет их сразу, без слов давая понять: этот фанфарон никогда не станет для них своим, он — другого поля ягода! Относись к людям так, как желаешь, чтобы они относились к тебе. Вкушай ту же самую пищу, которую едят они, не селись во дворце, выстроенном на горе над лачугами бедняков, не щеголяй в бархате, усыпанном алмазами и стоящим целой провинции. Соблюдай разумную меру во всем, не возводи себя на пьедестал демонстративного самолюбования. И тогда люди тебя полюбят. Да так сильно, что пойдут за тобой и в огонь, и в воду!
Всласть выспавшись и удостоверившись, что у меня уже ничто не болит и не ноет, я осмелилась заняться тренировкой. Признаюсь откровенно — ничего путного из подобных экзерсисов[16] не вышло. Беременная женщина, облаченная лишь в тонкие кожаные штаны и легкую муслиновую рубашку приятного изумрудного цвета, торжественно преподнесенную мне боцманом Мамукой, растрепанная и потная от жары, да вдобавок с мечом в руке скачущая по палубе каравеллы, оказалась настолько пикантным зрелищем, что его не вынесли даже самые закаленные в боях пираты. Корабельная работа встала сразу же и бесповоротно. Подглядев финты[17], которые я умудрялась вытворять с дагами, приставленный к штурвалу рулевой до предела выкатил глаза, шокированно приоткрыл рот и совершенно непроизвольно лег на другой галс[18], чуть не отправив нас на корм акулам. «Маргота» завихляла и завалилась набок, приняв в трюм изрядную порцию забортной морской воды. Нерадивый вахтенный тут же получил увесистый подзатыльник от недремлющего Мамуки, а я — осуждающе-ироничный взгляд капитана. А посему я молча вложила оружие в ножны и закончила представление. Матросы разочарованно зароптали. Но зато на третий день Маллер нашел гениальное решение…
Откуда-то из недр «Марготы» появилось сплетенное из ивовых прутьев кресло, поставленное на закругленные полозья и плавно покачивающееся в такт ровному ходу каравеллы. Старое и невзрачное на вид, кресло оказалось неожиданно уютным. Обозрев меня, бестолково восседающую в качалке и уныло пялящуюся на волны, моряки торопливо пошептались и преподнесли мне элегантную офирскую гитару, покрытую бордовым лаком и обильно украшенную позолотой. Звучала она совершенно по-особенному. Наверно, не настолько девически-звонко, как мой эльфийский инструмент, оставшийся в пещере у Эткина, но, в противовес ему, по-женски глубоко и бархатисто, идеально сочетаясь с моим переливчатым, чуть хрипловатым контральто[19]. Я просияла от радости и пробежалась пальцами по струнам, беря первые аккорды…
Я пела им долго, пока не осипла. Но пираты не знали жалости, требуя все новых и новых песен. Разных: моих и чужих. Протяжных и торжественных, предназначенных для нудных храмовых церемоний, — офирских. Мелодично-танцевальных, передающих хрустальный звон бокалов и лязг скрещенных рапир, — нарронских. Диких, перемежающихся безумными гортанными вскриками, — уррагских. Заунывно-завораживающих, сыпучих, словно песок в пустыне, — рохосских. Задорных и нескромных — красногорских. И наконец — энергичных ликерийских, восхваляющих доблесть отважных мореходов… О, я знала их превеликое множество, точно воспроизводя колорит и языковую специфику различных стран и местностей, без проблем переходя на редчайшие диалекты, бережно сохраняя их самобытность и выразительность. Пираты восхищенно охали и ахали, разноголосо подпевали и пожирали меня горящими от упоения глазами. Я практически ввела их в экстаз, сумев вернуть в период беззаботной юности, освежив незабываемые воспоминания о родных краях, об оставшихся на берегу родственниках и друзьях. Ибо каждый человек намного сильнее духом и телом, если там далеко, на суше, есть кто-то прощающий ему любые ошибки, любящий и ждущий…
Вечерело. Боцман зажигал сигнальные огни, вывешивая над палубой фонари, защищенные толстыми стеклянными колбами. Очарование музыки разрушилось, оставляя после себя хрупкий налет мечтательной ностальгии, истончающийся с каждой минутой. Я потянулась, разминая спину, пошевелила натертыми пальцами правой руки и отложила умолкнувшую гитару.
— Замечательно поете, госпожа Ульрика! — низко поклонился мне молодой пират, смуглокожий и узкоглазый. Готова поклясться Аолой, я была совершенно уверена — в его жилах течет неистовая кровь отчаянных уррагских кочевников. Недаром именно песня, исполненная мною на языке тех краев, нашла бурный отклик в его сердце, вызвав прилив темного румянца к впалым юношеским щекам.
— Замечательно! — согласно поддержал товарища рослый красавец, настоящий офирец по облику и повадкам. — Да только учти, Алимас, женщины именно для этого и созданы — для любовных утех и прочего увеселения мужчин! Женщины — это очарование, сладость и… пустая голова!
— А как же ваша достопочтенная матушка, подарившая жизнь столь видному мужчине, — неподдельно изумилась я, — неужели вы и ее считаете глупой?
Смазливый офирец аж побледнел от возмущения:
— Женщина, — пытаясь сдержать гнев, высокомерно процедил он, не разжимая зубов, — прикуси свой длинный язык. В моей стране женщины послушно сидят на закрытой половине дома и в мужские разговоры не лезут!
— А не прикусить ли язык тебе, Изидор! — вызывающим басом хохотнул боцман Мамука, после того, как я одобрила его желтые шаровары, ставший моим верным союзником. — Или она тебе его запросто отрежет. Видал, что госпожа Ульрика с дагами вытворяет!
Пираты одобрительно заржали, предвкушая мою стычку с надменным офирцем, похоже раздражавшим многих из них. Маллер стоял чуть поодаль, привалившись к мачте и не вмешиваясь. На его лице играла смутная улыбка, свидетельствовавшая о терзавшем капитана любопытстве, сумею ли я выпутаться из новой передряги. Я иронично прикусила губу. Сразу видно, де Вакса безмерно интересует, способна ли я завоевать авторитет среди его неоднократно битых жизнью мореходов, суровых и непоколебимых. Но вот только зачем ему срочно потребовалась настолько специфичная информация?
— А у нас в Рохоссе утверждают, что женщины скорее относятся к неразумным животным, чем к людям, и у них совсем нет души! — неожиданно поддержал Изидора третий пират, низкорослый и полноватый.
— А еще говорят, будто в рохосских пустынях настолько горячий песок, что на нем запросто можно приготовить яичницу. Поэтому у верблюдов такие длинные ноги! — подначивающе рассмеялась я.
— Наглое вранье! — Патриотичный рохоссец мгновенно ударился в безудержную похвальбу. — Неправда это! Да наши пустыни — самое прекрасное и приятное место в мире! А наши верблюды куда выносливее лошадей. И вообще, в Рохоссе все — самое лучшее!
— Ну тогда и ваши женщины — тоже самые человечные и душевные! — справедливо парировала я.
Пират смутился и замолчал.
— Каррамба! Ну что, Максуд, съел? — язвительно выкрикнул Мамука. — Видишь, ее не переспоришь, потому что госпожа принцесса рассудительнее любого мужика!
— Это еще ничем не доказано, боцман, — холодно отчеканил Максуд. — Хитра, изворотлива, но не умна!
У мачты тихонько посмеивался Маллер.
Я коротким жестом подозвала к себе строптивого рохоссца, заставила присесть на корточки возле моего кресла и понимающе заглянула в его овальные, будто маслины, темные, переполненные обидой глаза.
— Она тебе изменила? — тихонько, так, чтобы нас не услышали другие пираты, то ли спрашивая, то ли предполагая, произнесла я. — А потом раскаялась? Но ты так и не смог ее простить! Поэтому с тех пор ты ненавидишь всех женщин, считая их коварными змеями и…
Я не успела договорить. С искаженным от суеверного ужаса лицом юноша отшатнулся и упал на спину, да так и остался лежать на палубе, растерянно взирая на меня снизу вверх, будто на богиню или пророчицу.
— Откуда вы это знаете? — запинаясь, спросил он.
— Догадалась, — улыбнулась я, протягивая руку и помогая ему подняться. — Ревность — самый страшный бич мужского самолюбия. Но поверь мне, плохие качества и душевные пороки не имеют четкой половой принадлежности. Не бывает плохих мужчин или женщин — бывают плохие люди!
Максуд вскинул на меня просветлевшие глаза:
— Но это значит, что…
Я утешительно рассмеялась:
— Это может означать лишь одно! Вы с той женщиной не любили друг друга по-настоящему, поэтому твоя потеря невелика. Но когда-нибудь ты обязательно встретишь возлюбленную, предназначенную тебе судьбой, и с гордостью назовешь ее своей второй половинкой. Твое счастье ждет тебя в будущем. Очисти же свою душу от злобы, печали и недоверия. Встречай новую, истинную любовь с чистым сердцем и незамутненным разумом! Будь ее достоин!
Пират шокированно расширил зрачки, а потом счастливо улыбнулся и… коснулся моих пальцев робким, благодарным поцелуем. Я по-матерински нежно погладила его волосы, краем глаза замечая: стоящий у мачты капитан задумчиво трет свой чисто выбритый подбородок, словно готовится принять какое-то нелегкое решение.
— Так кто же все-таки, по-вашему мнению, лучше: мужчины или женщины? — напористо осведомился вспыльчивый офирец Изидор, уловивший лишь малую часть моего разговора с Максудом. — Кто из них важнее и главнее?
Матросы заинтересованно насторожились.
— В чем лучше? — добродушно усмехнулась я. — Важнее и главнее для какой цели? Я никогда не сравниваю мужчин и женщин, потому что они — разные!
— Разные? — недоуменно переспросил Алимас. — Как могут различаться состоящие из одинаковых костей и плоти создания?
— А вот представь себе, могут! — подтвердила я. — И суть тут отнюдь не в физиологии. Мужчины, бесспорно, умны и храбры, но женщины — гораздо мудрее в бытовом, приземленном смысле. Ведь именно женщина разводит и поддерживает огонь в семейном очаге, сложенном мужчиной. Мужчины — сильны, а женщины — выносливы. Мужчины берут стремительным натиском, а женщины — терпеливой выдержкой. Мужчина любит действовать быстро, а женщина умеет ждать. Мужчина — это огненная страсть-вспышка, а женщина — долгая ласка.