— Правильно! — поддержал его молодой эльф с арбалетом, запомнившийся мне по разговору на руднике. — Вы обязаны выжить — хотя бы ради ребенка!
— Нет! — Я упрямо тряхнула слипшимися от крови волосами, глотая горькие слезы отчаяния. — Я вас не оставлю. Я не вынесу мук нечистой совести… Нам нужно продержаться еще чуть-чуть, наша конница сейчас придет…
— Ваше высочество! — Из плотного строя окруживших нас врагов вышел высокий демон в роскошных доспехах. Его смуглое лицо поражало гармоничностью всех очертаний, практически ничем не отличаясь от нормального, человеческого. В карих глазах светилось смешанное с почтением сочувствие. — Я генерал Рахсагор. Сдайте мне свой меч добровольно — и, клянусь именем моей матери, ни один волос не упадет с вашей головы.
— Окажите мне честь, генерал, — издевательски рассмеялась я, — и попробуйте забрать мой меч силой. Я вызываю вас на поединок!
Демон вздрогнул всем телом:
— Госпожа, я присягал на верность принцу Астору. Я принадлежу к высшему дворянству Нижнего уровня. А кроме того, я мужчина и поэтому никогда не причиню вреда женщине, тем паче супруге моего господина, носящей под сердцем наследника великой династии. Сдайтесь нам, госпожа Ульрика, и обещаю — мы уговорим леди Ринецею помириться с вами. Ради будущего принца… — Он верноподданнически поклонился не мне, а скорее — моему животу. — Умоляю вас…
Солдаты поддержали своего начальника согласованным гулом.
— Мой сын родится свободным, — протестующе прорычала я, поднимая Нурилон. — Он никогда не станет пленником Ринецеи. Защищайтесь, генерал…
Я взмахнула мечом, стараясь достать открытое лицо демона. Тот вынужденно отпрянул в сторону, уклоняясь от моего колющего выпада. Мой удар рассек окованный железом край его щита, глубоко увязая в твердом дереве и металле умбона[42]. Генерал ошеломленно замер, недоуменно хлопая ресницами. Пользуясь его минутной растерянностью, я выпустила рукоять Нурилона и рванула из ножен одну из Алатор, короткую, а потому — более удобную для схватки грудь в грудь. Рахсагор отбросил искореженный щит и потянулся к ножу на поясе. Но я оказалась проворнее. Не оставляя ему времени на размышление, я сильно ударила его головой в лицо и, обхватив рукой за плечо для усиления удара, вогнала острие даги ему под ребра, с каким-то озверелым наслаждением ощущая, как Игла пробивает кольчугу и со страшным скрежетом входит глубоко в тело, пронзая мышцы…
Генерал обвис у меня в руках, обдав мое лицо потоком черной крови, хлынувшей у него изо рта.
— А-а-а! — горестно завопила Ринецея.
— Слава принцессе Ульрике! — хором грянули мои бойцы.
— Слава! — неожиданной поддержкой раздалось совсем близко.
Наша конница неслась во весь опор, торопясь спасти тех, кого еще было возможно спасти. И тогда Ринецея взмахнула белым носовым платком, поднимая в воздух стаю горгулий…
Притиснутая к скале и закрытая телами беснующихся лошадей, я видела лишь бессильно мечущегося Кса-Буна, изрыгающего проклятия, да ощущала жуткий запах паленой плоти. Там заживо сжигали наших друзей, а я ничего не могла с этим поделать.
— Боги! — отчаянно завопила я, падая на колени. — Бабушка Смерть, подскажи мне, чем я могу помочь своим друзьям. Астор, помоги же мне — я не смогу жить без них, ведь их гибель останется на моей совести…
— Пой! — едва слышным шепотом пришел ко мне приказ королевы Смерти.
— Пой! — нежно подсказал невидимый возлюбленный.
— Пой! — из песка струился голос мертвого Маллера. — Пой, как умеешь петь только ты!
И тогда, переполненная горем и слабой надеждой на спасение, путающаяся в мыслях и пытающаяся хоть чем-то воодушевить погибающих друзей, я запела:
Мне странно, люди перестали
Ценить, как в прошлые века,
Разящий свист холодной стали
И росчерк гордого клинка.
Утопнув в быта перепадах,
Они готовы очернить
Тех, кто остался жить в балладах,
Тех, кто еще умел любить.
Тех, кто носил колет из кожи,
Доспехи, шляпы и плащи.
На них мы слишком непохожи —
Напрасно сходства не ищи.
Но иногда в толпе холодной,
Средь лиц, что змеями скользят,
Я замечаю вдруг голодный,
Живой, зовущий, яркий взгляд,
А в нем — тоску по светлой дали,
Безмолвный крик, души протест
И знак, что, видно, нас создали
Иные боги чуждых мест.
Мы не сумели жить на воле,
Добиться счастья не смогли.
И рвется вопль: «Скажи, доколе
Горят под нами корабли?..
Доколе медлить станем сами?
Ведь мы почти костьми легли
За то, чтоб шхуны с парусами
Достигли краешка земли…»
Но я лелею свет надежды —
Услышать новый всплеск имен!
Тех, кто способен жить, как прежде,
Храня завет былых времен…
— Ульрика, ты услышана. Заветы храбрецов не пропадут втуне! — Призыв шел с неба. — Держись, я уже здесь!
Я подняла заплаканные глаза…
Над моей головой кружил Эткин, победно раскинувший мощные крылья и изрыгающий клубы смертоносного пламени, на лету сжигающего горгулий демоницы. Обгорелые туши мерзких тварей с душераздирающими воплями падали прямо на войско Ринецеи, создавая жуткую неразбериху.
— Эткин, — возмущенно заорала я в ответ, грозя летуну окровавленным кулаком, — ты что, с ума сошел? Это же настоящее самоубийство — в одиночку атаковать целую стаю зубастых хищниц! Тебя растерзают в клочья…
— Щаз-з-з, так я им и дался! — нахально загоготал гигант, взмахом могучего хвоста сшибая тощее умертвие со спины ближайшей к нему горгульи. Живой труп, облаченный в ржавую кольчугу, с грохотом обрушился на кучку совершенно сбитых с толку некромантов, пронзительно визжа и кувыркаясь в воздухе. — Ты, дорогая наша Мелеана, на меня свои хронические диагнозы, пожалуйста, не перекладывай! Это ты у нас — неизлечимо сумасшедшая. А я, — тут Эткин специально заложил крутой вираж, хвастливо красуясь передо мной, — отныне признанный народный герой и спаситель отечества!
— Ага, может, тебе еще и орден дружбы народов выдать! — восхищенно рассмеялась я, буквально балдея от откровенно неприкрытого, неподражаемого драконьего нахальства.
— Ну — наигранно скромно буркнул летун, — я вообще-то не гордый, я согласен и на медаль. Хотя, признай сама, я ее заслужил…
— Заслужил? — недоуменно прищурилась я. — Это как?
— А вот так! — Эткин спустился к самой земле и ловко сграбастал меня правой лапой, намереваясь унести с собой.
— И генерала прихвати! — потребовала я, жалостливо указывая на харкающего кровью Рахсагора.
— Да на что тебе сдалась эта падаль? — удивился дракон, но мою просьбу выполнил беспрекословно.
Узрев меня, взмывшую к самому солнцу, мои воины разразились бурными криками и с удвоенным ожесточением накинулись на врага.
— Бесполезно, все бесполезно! — горестно пожаловалась я дракону. — Нас все равно слишком мало…
— Мало? — хулиганисто подмигнул мне друг. — Тебе этого мало? У-у-у, жадина! Смотри же…
И в тот же миг небо разом потемнело, словно перед грозой, заполнившись сотнями крылатых фигур, закованных в серебристые латы. А впереди всех мчался дюжий демон, размахивающий огромным мечом и во всю глотку орущий хвалебную оду в честь королевы Смерти. Личная гвардия моей бабушки прибыла мне на помощь! И надо признать — весьма своевременно.
Но это оказалось еще не все. Спокойную морскую гладь вспенивали носы десятков кораблей, несущих флаги всех известных мне государств. Я различила громадные галеры[43] Рохосса, крутобокие галеоны[44] Нарроны, быстроходные каравеллы свободного братства Ликерийских пиратов и серебристые клиперы Поющего Острова. На палубе передового флагмана[45] стояли великий Саймонариэль, нетерпеливо пощелкивающий пальцами, с которых сыпались синие искры, и мой державный батюшка, облаченный в богатые доспехи. Возле мачты собрались возглавляемые Арбиусом некроманты, напевно выкрикивающие боевые заклинания, а рядом с ними азартно подпрыгивал красивый рыжеволосый юноша, на чьих роскошных кудрях искрилась золотая, изукрашенная крупными изумрудами корона.
— Сестра, — гневно завопил он, увидев меня, — так нечестно! Опять тебе досталось все самое интересное. Прикажи оставить для меня хотя бы парочку-другую умертвий — я тоже хочу повоевать! И отпусти этого мужика…
— Зачем? — испугалась я, хватая раненого генерала за кирасу.
— Ты мешаешь мне в него прицелиться! — В руках Ульриха появился изящный арбалет.
— Не смей! — запротестовала я. — Генерал должен жить. Саймонариэль, помоги!
— С радостью! — немедленно откликнулся магистр. — Опустите раненого сюда…
Дракон сгрузил демона на палубу королевского корабля.
— Он выживет! — коротко пообещал маг, торопливо ощупывая раны генерала.
— Дочка, сестра! — Отец и брат обнимали меня наперебой, возмущенно поахивая над моими многочисленными царапинами и синяками.
— Но как вы смогли собраться все вместе? — продолжала изумляться я, потрясенно рассматривая приставшую к берегу флотилию и спускающихся на берег солдат, тут же вступающих в битву. Войско Ринецеи, осознав безнадежность своего положения, бросало оружие, сдаваясь победителям.
— Это все он! — одобрительно хмыкнул занятый демоном Саймон, с симпатией косясь в сторону дракона, упоенно гоняющего в облаках последних уцелевших горгулий. — Он такую бучу поднял, такую революцию устроил, призывая всех выступить на помощь Сумасшедшей принцессе, что остаться в стороне не смог никто! Знаешь, у твоего крылатого друга настоящий талант к организации масштабных эпических действий…