еще был утыкан стрелами, но, судя по всему, это обстоятельство совершенно не мешало ему.
— Ты слышишь меня? Ты, единственный, кому я позволил остаться в живых? — громко прокричал страшный мясник.
Не в силах ответить, потрясенный воин просто кивнул.
— Скажи Кортни, что проклятие четырех начало сбываться и на землю пришел Страх... Если они готовы встретиться со мной прямо сейчас, приводи сразу всех. Я покараю предателей. Если же нет... Я дам им еще четыре спокойных года — по одному на каждого проклятого.
Пешту и верил и не верил тому, что увидел и услышал. Страхом называли безумного древнего бога, проклятого небожителями и поклявшегося когда-нибудь вернуться на землю, чтобы отомстить не только смертным, но и самим богам. У него, разумеется, было имя, но его давным-давно забыли. Поэтому для простоты все, кто был в курсе, называли безумного призрака просто Страхом, а кто не был в курсе... Те тоже знали, что «страх» — это не только состояние души, но еще и осколок чего-то древнего, могущественного и злого, который однажды может вернуться в этот мир, чтобы не оставить от него камня на камне.
В прежние времена Кортни поклонялись Страху, принося ему обильные жертвоприношения и совершая таинственные обряды, но прошли века, и старые легенды начали осыпаться тленом с пергамента книги судеб. Процесс был необратим, и в один прекрасный день уклад клана изменился — на пьедестал взошли новые, молодые и сильные боги, а Страх... Он стал легендой, в которую, впрочем, верили все без исключения, но никогда Не признавались в этом вслух.
И вот теперь, прямо на глазах у Пешту двадцать пять его лучших воинов пали за какие-то Жалкие пару минут, не успев ничего предпринять. А тот, кто назвал себя именем древнего божества, умышленно отпускает Пешту живым, чтобы он, единственный оставшийся в живых, поведал остальным о начале новой эры — эры безумного Страха, вернувшегося в мир, чтобы покарать предателей и разделаться с давними врагами.
В эту бредовую историю нельзя было поверить, но вся его гвардия... Лучшие воины смотрели в бессмысленное серое небо пустыми, ничего не видящими глазами, читая в необъятной глубине ответы, недоступные тем, кто еще не достиг просветления и боится неизвестного...
— Иди! — Повелительно махнул рукой называвший себя Страхом, и только сейчас Пешту заметил, что это не рука вовсе, а матово-черный клинок.
Объятый животным ужасом, воин повернул своего каввса на запад и поскакал туда, где находилась основная часть отряда.
Меньше чем через полчаса бледный, как мел, с перекошенным лицом, всадник ворвался в расположение походного лагеря и сообщил, что весь авангард пал от руки безумного божества, вернувшегося исполнить древнее пророчество. Разумеется, ему не поверили и выслали десяток воинов, которые могли бы подтвердить или опровергнуть слова Пешту. Прибывшие на место трагедии увидели картину, в точности подтвердившую рассказ их товарища: двадцать пять расчлененных воинов лежали по кругу, не оставляя сомнений в том, что их смерть была внезапной и быстрой.
Отряд возвратился в лагерь с дурными вестями: кто бы это ни был, безумный бог или могущественный колдун, но он и правда уничтожил всех.
— Страх вернулся,— прошелестел ветер, разнося известие во все стороны света.
— Страх вернулся,— задумчиво пробормотал старый шаман, давно переставший чему-либо удивляться в этой жизни.
— Страх вернулся,— во всеуслышанье объявил Пешту, перед мысленным взором которого все еще стояли бездонные глаза одинокого странника.
Ив его словах было столько уверенности и внутренней силы, что никто уже не усомнился в их правдивости.
А в это самое время самозванец, присвоивший имя легендарного бога, взвалив на плечо тело своего подопечного, спокойно продолжал двигаться на север. Гарх знал, что кто-то из всадников все равно уйдет, поэтому использовал имя Страха, чтобы выиграть время или вовсе отбить у охотников желание преследовать такую опасную добычу. Двадцать пять воинов авангарда — это не три сотни основной группировки. Против такого количества не помог бы даже клинок Апокалипсиса — он захлебнулся бы в крови, которой на протяжении веков никак не мог насытиться.
«Вернулся бог или нет, но страх все равно правит и всегда правил миром»,— подумал шаман, который был настолько стар, что мог позволить себе вообще ничего не бояться. Более того, будь его воля, он бы и сам настиг этого неизвестного, чтобы заглянуть ему в глаза и получить ответы хотя бы на некоторые вопросы. Но эта свора трусливых ублюдков ни за что не решится преследовать того, кто назвал себя древним именем.
— Ни за что не решится,— машинально пробормотал вслух шаман, смутив этим находившегося неподалеку ученика.
Старый мудрец был прав. Кортни не захотели испытывать судьбу, быстро снялись с места и ушли на запад — подальше оттуда, где объявился призрак безумного бога.
Бог Страх по-прежнему правил миром. Даже не подозревая об этом.
Глава 11
Пробуждение, точнее сказать, возвращение к зловещей реальности, происходило тяжело. Голова болела настолько невыносимо, что на фоне этой боли прочие травмы (левый бок полыхал огнем, а правое плечо подозрительно распухло) казались ерундой.
— Пить...— с трудом прошептали непослушные губы, в то время как голова продолжала при каждом шаге биться о спину сосредоточенно шагающего телохранителя.— Воды...
Гарх или не слышал, или, что куда вероятнее, не хотел слышать мои стоны. К горлу подкатил судорожный спазм, и меня вырвало остатками желудочного сока прямо на спину спасителя, не обратившего на этот мелкий инцидент никакого внимания.
— Меньше пить надо было.— Внутренний голос с некоторым опозданием появился на моем затянутом тучами и отравленном токсинами горизонте.
— Мне полбутылки в горло влили, а ты говоришь — «пить»...— Похмельная обида затопила сознание, но так же быстро схлынула под напором невыносимой головной боли.
— Ты уже и до этого был достаточно хорош. Очередные спазмы желудка прервали обличительную речь моего коварного подсознания.
— Воды... Дай мне воды — или я умру прямо здесь и сейчас.— На этот раз мой голос был громче, и Гарх наконец соблаговолил обратить внимание на страдающего человека, к жестокой алкогольной интоксикации которого он приложил руку.
Тогда я еще не знал, что это чудовище швырнуло меня, словно метательный снаряд, на добрый десяток метров.
— Воды нет,— скупо ответил он, продолжая упорно шагать.
— Идем туда, где безопасно.
Было очевидно, что даже эти заезженные до дыр остроты даются внутреннему голосу чрезвычайно тяжело. Что ж, в этом не было ничего удивительного — раскалывающаяся от боли голова принадлежала нам в равной степени, так что было бы очень странно, если бы он вдруг почувствовал себя лучше, чем я.
«В гробу я видал эту безопасность»,— подумал я и в очередной раз отключился.
Повторное возвращение к реальности произошло не так экстремально, как раньше, а в более спокойном ключе. Я лежал на земле, а склонившийся Гарх приводил пациента в чувство, простым эффективным методом — лупил по щекам.
— Воды...— с натугой прохрипел я, одновременно горько сожалея о том, что меня вывели из состояния блаженного забытья.
— Здесь кое-кто хочет с тобой поговорить.— Мой телохранитель был чужд сантиментов и до того, как его головой заправили наваристую похлебку, а после сего кулинарного эксперимента и вовсе зачерствел.
— Пить...— судорожно попросил я, с трудом балансируя на грани очередного обморока.
Видимо, осознав, что слова бессильны, полусмертный приподнял мою голову так, чтоб я смог увидеть посетителя, изъявившего горячее желание побеседовать посреди пустыни с человеком, терзаемым страшными муками похмельного синдрома.
Нужно признать, что вид этого существа настолько поразил меня, что на непродолжительное время я даже забыл о боли и непрекращающихся рвотных позывах.
— ЛСД! — пораженный до глубины души, простонал я.— Ты ли это?
— Да, это я,— спокойно ответил он, и мне пришло в голову, что и без Аспирина это придурковатое животное способно мыслить. Да и разговаривает вполне разумно. Несмотря на подавляющую сознание головную боль, я не стал задавать дурацкие вопросы вроде «А что ты тут делаешь? » или: «Как ты нас вообще нашел?»,— а перешел сразу к сути дела:
— Что тебе нужно?
— Тебя ведь похмелье мучает? — вместо ответа вежливо поинтересовался собеседник.
— А он догадливый! — встрепенулся внутренний голос.
— Что-то типа того...— не слишком-то бодро прохрипел я.
— Так попроси Клару, она поможет.
— Каким образом?!
— Обычным,— пожал плечами ЛСД, как будто речь шла о само собой разумеющихся вещах.— Нейтрализовать действие алкоголя в крови для пиявки ее уровня — простейшая задача.
— Вы о делах будете говорить или нет? — нетерпеливо вмешался Гарх, всем своим видом выражая откровенное недовольство.— Устроили тут съезд знахарей, понимаешь...
— Полусмертный с неочищенной кровью.— Взгляд ЛСД переместился с меня на телохранителя.— Очень, очень интересный и необычный вариант.
— Ты что-то знаешь о моей проблеме? — Голос Гарха звучал подчеркнуто небрежно, но мне-то было известно, что этот тон означает высшую степень заинтересованности моего соратника.
— А что о ней знать или не знать? — вежливо осведомился посланник Аспирина.— Если кровь не очистить в ближайшее время, твои мозги протухнут, словно кусок мяса, оставленный на жаре.
Если бы на месте ЛСД был кто-нибудь другой, то после такой фразы его мозги наверняка отделились бы от тела, но в данном случае Гарх был слишком заинтересован в собеседнике, чтобы позволить себе вспылить.
— Знаешь ли ты, как очистить кровь в моей голове? — предельно вежливо поинтересовался мой напарник, и я понял: ЛСД не протянет и трех секунд, если ответ не удовлетворит полусмертного, в последнее время пребывающего в печали по поповоду состояния своего заметно пошатнувшегося здоровья.
— Конечно, знаю.