Если только мы сможем пройти через все это, что бы это ни было, и Динь-Динь сможет улететь к черту из нашей жизни.
– Мы рады, что вы присоединились к нам в праздновании возвращения Королевы-матери, – говорит фея.
Кас фыркает.
– И мы не считаем странным, что мертвая фея воскресла?
Каллио складывает руки перед собой.
– Не больше, чем когда изгнанному принцу разрешают вернуться в лоно семьи.
Кас ощетинивается. Я делаю шаг, вставая между ним и феей. Тень скручивается внутри меня, и я понимаю, что у меня темнеет в глазах.
Каллио пытается скрыть свой испуганный вздох, но я слышу это, тень слышит это.
– Еще раз оскорбишь его, и я буду душить тебя, пока у тебя из глаз не потечет кровь, – Мой голос стал глухим и отдавался эхом вместе с тенью, и тень была рада появиться.
Баш смеется и кладет руки мне на плечи, притягивая к себе за спину.
– Она немного заботливая, Каллио-которая-как-там-тебя. Тебе придется простить ее.
Каллио хмурится, но кивает и говорит:
– Мы не хотим насилия.
Теперь настала очередь Вейна фыркнуть.
– Конечно, – отвечает Баш. – Мы здесь, чтобы отпраздновать возвращение нашей покойной матери.
Группа девушек со сверкающими крыльями и драгоценными камнями в ушах медленно проходит по коридору. Они перешептываются, задерживая взгляды на моих мальчишках, которые краснеют, хлопают ресницами и хихикают друг с другом.
У меня подскакивает давление.
От звука, с которым мои коренные зубы скрежещут друг о друга, у меня звенит в ушах.
Вейн внезапно оказывается рядом со мной.
– Спокойно, Уин.
Вот каково это – быть солдатом в дикой природе, зная, что опасность может подстерегать за каждым углом? Я имею в виду, что опасность представляют девушки-феи, а риск – мои мальчишки.
Но я им доверяю. Я делаю. Просто… тени наплевать на доверие. Ее волнует только защита того, что принадлежит нам.
Мы с тенью, черт возьми, на одной волне.
– Дыши, – говорит Вейн.
– Я дышу.
– Прошу вас, следуйте за мной, – говорит Каллио и эффектно разворачивается, платье развевается вокруг ее ног.
Я все равно делаю глубокий вдох, потому что наполнить легкие воздухом лучше, чем дышать огнем.
– Думаю, у меня сенсорная перегрузка, – шепчу я.
Вейн встает передо мной.
– Когда ты чувствуешь, что тень захватывает тебя… – Это не захват.
Вейн наклоняется, чтобы быть на одном уровне со мной.
– Когда почувствуешь, что тень борется с тобой, посмотри на меня.
Я встречаюсь с ним взглядом, с его черным глазом и фиолетовым. Он изучает меня, вокруг его глаз появляются морщинки, его беспокойство растет.
– Я в порядке, – отвечаю я, но не уверена, что это правда. Я люблю вечеринки, и это определенно похоже на вечеринку, но мне никогда не приходилось бывать на таких, где бы я владела сердцами четырех великолепных, влиятельных мужчин, от которых каждая хотела бы получить кусочек.
С темной тенью, скрывающейся под моей кожей.
– Не своди с меня глаз, – повторяет Вейн.
Его слова стали для меня неожиданностью. Я даже не заметила, что снова отошла от него, чтобы посмотреть на убегающих девушек.
– Хорошо, – говорю я ему.
– Хорошо?
– Да.
– Она в порядке? – Пэн ждет нас, на полпути между нами и близнецами. Он нечитаемый, такой чертовски отстраненный.
Я хочу, чтобы он сказал мне, что все еще любит меня. Я хочу, чтобы он заверил меня, что все в порядке, что мне не нужно беспокоиться о том, что я могу застать его с другой девушкой на коленях.
Мне хочется крикнуть ему, чтобы он дал мне все это, но я прикусываю язык.
– Я в порядке, – Я пожимаю плечами, как будто это подтверждает мою точку зрения. – Давай покончим с этим.
Глава 14
Питер Пэн
Во всем мире не хватит виски или бурбона, чтобы остудить мои нервы сегодня вечером.
Волшебного вина было бы достаточно, но это глупый поступок, любительский ход – напиваться на празднике фей, когда ты посторонний и враг.
Каллио ведет нас в тронный зал, где празднование уже в самом разгаре. И когда мимо проходит слуга с подносом в руке, я хватаю один из полных бокалов и выпиваю его.
Действительно, глупая задница.
Волшебное вино – это все равно что пить звезды. Оно нежное, сладкое и острое на вкус.
По мере того, как это оседает у меня в животе, внутри становится теплее, и тревога понемногу проходит.
На возвышении, где обычно стоит трон, собрался целый оркестр. Они играют на духовых инструментах и лире. Все они – фейри без крыльев.
Толпа поглощает нас. Фейри всегда отличались роскошными нарядами, и сегодняшний вечер не исключение. Туники, расшитые золотом. Платья, усыпанные изумрудами, сапфирами и бриллиантами. Некоторые камни гладкие, как леденцы, другие огранены так, что переливаются на свету, когда их обладательница танцует.
Я оглядываю комнату в поисках Динь-Динь, и вдруг она оказывается там, и у меня внутри все переворачивается.
– Мои малыши! – говорит она и выходит вперед, протягивая руки к своим сыновьям.
Баш и Кас застывают рядом друг с другом, но теперь весь тронный зал наблюдает за ними. Они позволили Динь-Динь обнять себя.
– Я помню, когда вы были ниже меня ростом, – говорит она и вытирает глаза, но это все притворство. Динь-Динь может испытывать только одну эмоцию одновременно, и обычно это отвращение. – Но подождите… – Она отступает на шаг и оглядывает близнецов с головы до ног. – Так не пойдет. Брауни! Она поворачивается и хлопает в ладоши. – Брауни! Где все брауни? Тилли, где все брауни?!
Брауни мертвы. Потому что я их убил.
Подходит королева фейри, толпа расступается перед ней.
– Я уже говорила тебе, мама, – говорит Тилли, – у нас сейчас не хватает брауни.
Тилли многозначительно смотрит на меня.
– Тогда будь умницей и отведи своих братьев в их гардеробную. Я приготовила для них королевские наряды. – Щеки Динь вспыхивают ярким золотом, когда она смотрит на меня. – Я думала, у тебя нет нарядов для моих мальчиков. Без обид.
Она говорит серьезно.
– Следуйте за мной. – Королева поворачивается к двери.
Близнецы бросают на меня взгляды. Они привыкли спрашивать моего разрешения, но я не знаю, применимо ли то же самое здесь. Я больше ничего не знаю.
Как будто земля уходит у меня из-под ног, пейзаж меняется прямо на моих глазах.
– Откройте глаза, – говорю я им, и они кивают мне и уходят.
Вечеринка продолжается. Оркестр переключает мелодию на мелодию феи в быстром темпе, и танцоры подстраиваются под темп, их ноги в тапочках бесшумно ступают по каменному полу.
Динь подходит ко мне и берет меня под руку.
– Пойдем со мной, Питер Пэн.
Краем глаза я замечаю, как Дарлинг бросается ко мне, но Вейн останавливает ее. Я рад, что он у нее есть. Я рад, что он у меня есть.
Мое сердце ровно бьется в груди, когда Динь ведет нас сквозь толпу к бару. Она щелкает пальцами, и фея за стойкой смешивает напитки, а затем разливает сияющую розовую смесь по бокалам в форме желудей. В качестве украшения в последнюю секунду добавляется жучок-фея, который жужжит у края бокала, светясь темно-оранжевым.
Я уже немного опьянел от волшебного вина, поэтому не обращаю внимания на напиток.
Динь берет свой бокал в руку и отпивает, наблюдая за мной поверх краешка, пока жучок-эльф кружит у нее перед носом.
Мое сердце бьется немного сильнее.
– Ты помнишь, как мы сидели на берегу лагуны и просили ее рассказать нам свои секреты? – Ее крылья откидываются назад, почти соприкасаясь, и она опирается бедром о стойку бара. – Ты помнишь секрет, о котором ты просил ее снова и снова?
Я сглатываю.
– Я задавал много вопросов, Динь.
Но я знаю, к чему она клонит. Это единственное, что я не забыл из прошлого: тоска, от которой я страдал, пустота, которую невозможно было заполнить.
– Духи лагуны, – говорит Динь, передразнивая меня в прежней версии. – Есть ли у меня мама? – заканчивает она трелью смеха и делает еще глоток своего напитка. Ее ногти накрашены в тот же оттенок, что и мой пиджак. Ее платье тоже такого же оттенка.
Когда мы были маленькими, мы шили одежду из опавших листьев и представляли, что Неверленд – это необитаемый остров, а мы – выброшенные на берег дети.
У Динь умерла мать, а у меня была только дыра на том месте, где могла быть моя мать.
Остров был нашим суррогатом.
Я не хотел тосковать по матери и поэтому притворился, что никогда ее не хотел, с головой окунувшись в дикость Неверленда, жаждя приключений и свободы, а позже и власти.
– Я никогда не захочу взрослеть, – сказал я Динь.
– Я тоже, – сказала она тогда.
– Давай останемся молодыми навсегда.
Тогда она тоже рассмеялась, и ее смех прозвучал пронзительно, как перезвон колокольчиков на ветру.
– Хорошо, Питер, – сказала она.
Эмоции застают меня врасплох, и Динь хмуро смотрит на меня поверх своего бокала.
У меня слезятся глаза, поэтому я моргаю и отвожу взгляд.
– Я узнала ответ на твой вопрос, – говорит она и подходит ближе, понижая голос. – Пока я все эти годы лежала на дне лагуны, слушая разговоры духов, я услышала их ответ.
Я не хочу знать.
И все же нет ответа, хочу ли я большего.
Лирница группы практически танцует на своем месте, ее тело движется в такт музыке.
Собравшаяся толпа фей и людей наполняет воздух смехом и весельем, в то время как я чувствую, что мое сердце сжимают, пока оно не разорвется.
– Ты знаешь, что сказали мне духи?
– Нет, Динь, не хочу.
Она хватает жука-эльфа, который кружит в воздухе, и бросает его в рот. Я слышу хруст его крылышек, когда она раздавливает его между коренными зубами.
Это всего лишь насекомое, и все же я в ужасе от этого. Динь-Динь, которую я знал, могла быть одержимой, маниакальной и иногда жестокой, но она никогда не ела насекомых-фей.
Я выпрямляюсь.
Ее губы растягиваются в улыбке.