Я выполнил ее просьбу. Она подняла бокал и отпила немного.
— Ну так что там насчет Люка и Корвина и нового Лабиринта? — спросила она.
— Расскажи мне лучше про Ясру и Бранда.
— Нет уж. Сначала ты ответишь на мой вопрос.
— Ладно. Значит так. Вообще-то они не настоящие Люк и Корвин, а призраки Лабиринта, но это не важно. Лабиринт прислал Люка сюда, чтобы предупредить меня о том, что здесь мне небезопасно и лучше мне убраться. В свою очередь, Логрус послал лорда Бореля, чтобы помешать Люку.
— Люк — это на самом деле Ринальдо, сын Ясры и Бранда, муж Корал и правитель Кашфы?
— Совершенно верно. А теперь расскажи мне про это дело с самого начала. Насколько я пониманию, ты позаботилась о том, чтобы Ясра окрутила Бранда и тем самым помогла ему ступить на ту дорогу, которую он выбрал?
— Он избрал бы ее в любом случае. Он прибыл ко Двору Хаоса в поисках поддержки для осуществления своих целей. Ясра только сделала этот путь более легким для него.
— Мне это представлялось несколько иначе. Но если так, то, значит, проклятье моего отца не было решающим фактором?
— Оно также сыграло свою роль, сделав возможным проникновение Черной Дороги до самого Амбера. А между прочим, почему ты все еще здесь, хотя Ринальдо велел тебе убираться? Из уважения к Двору Хаоса?
— Ты же приглашала меня обедать, и как раз было самое время. Может хватит об этом?
Она слегка улыбнулась и отпила глоток вина.
— Ты в высшей степени искусно меняешь тему разговора, — заметила она.
— Ну хорошо. Призрак Бореля, как я понимаю, уничтожил призрака Ринальдо?
— Не совсем так.
— То есть?
— В этот момент очень кстати появился призрак моего отца, который уложил Бореля и помог нам удрать.
— Как, еще раз? Корвин опять с помощью какой-то хитрости одержал верх над Борелем?
Я кивнул.
— Но конечно, это ничуть не напоминало их первую стычку. Создания подобного рода помнят лишь то, что было до того момента некой их «записи на пленку» Лабиринтом или Хаосом…
— Да, это я понимаю. Что произошло потом?
— Ну, мы не то летели, не то падали, а потом я оказался здесь.
— Что имел в виду Логрус, упоминая о новом Лабиринте?
— Призрак отца, по-видимому, был его созданием, а не старого Лабиринта.
Она выпрямилась в кресле, глаза ее расширились.
— Как ты узнал об этом?
— Он сам мне сказал.
Сейчас она смотрела куда-то мимо меня, на спокойную гладь озера.
— Значит, есть третья сила, которая также способна оказывать свое влияние на положение вещей, — наконец произнесла она, — столь же удивительная, сколь и пагубная. Будь проклят тот человек, что создал ее!
— Ты действительно так его ненавидишь? — спросил я.
Ее глаза снова впились в мои.
— Мои чувства касаются только меня. — Ее тон был резким и холодным.
— Не будем обсуждать их. Тебе известно что-нибудь о приверженности этого нового Лабиринта, — или о его планах? Тот факт, что он хотел защитить Люка, может быть истолкован как простое дублирование действий старого Лабиринта. Но с другой стороны, — либо потому что он был создан твоим отцом, либо он имел какие-то свои соображения относительно тебя, — может быть, основные усилия он прилагал как раз для твоей защиты? Что отец тебе сказал?
— Сказал, что ему нужно увести меня подальше отсюда.
Она кивнула.
— Что он и сделал. Он говорил что-нибудь еще? И не происходило ли чего-нибудь еще, что могло бы оказаться важным?
— Он спрашивал о тебе.
— В самом деле? И это все?
— У него не было какого-то специального сообщения, если ты это имеешь в виду.
— Понятно.
Она отвернулась и некоторое время сидела молча. Затем спросила:
— Призраки ведь не живут долго, да?
— Да, — подтвердил я.
— Конечно, не следовало бы так думать, но несмотря ни на что, я уверена, что он все же приложил к этому руку.
— Он ведь жив, не так ли? — произнес я. — Он жив, и ты знаешь, где он.
— По-твоему, я его тюремщица?
— Думаю, что да.
— Большая дерзость с твоей стороны, заявлять мне это.
— Но я должен это сделать, — ответил я. — Я видел его на пути ко Двору Хаоса. Конечно, в основном он приезжал сюда затем, чтобы вместе с остальными принять участие в мирных переговорах. Но кроме этого, я думаю, он хотел еще раз встретиться с тобой. У него оставалось столько неразрешенных вопросов — откуда ты появилась, зачем пришла к нему, какую роль играла во всем этом…
— Хватит! — воскликнула она. — Замолчи!
Я не обратил внимания на ее слова.
— И я знаю, что он действительно был при Дворе Хаоса. Его видели здесь. Несомненно, он виделся и с тобой. А потом? Что это были за ответы, полученные им от тебя?
Она вскочила с места, в бешенстве глядя на меня.
— Все, хватит, Мерлин! Прекрати это. Я вижу, с тобой совершенно невозможно нормально разговаривать!
— Он твой пленник, да? Ты оставила его в заключении, в каком-то месте, где он уже не сможет доставлять хлопот, не сможет помешать твоим планам?
Она отшатнулась от меня, едва не споткнувшись.
— Дрянной мальчишка! — закричала она. — Ты совсем как он! Отчего ты так похож на него?
— Ты боишься его, не правда ли? — Как будто внезапное озарение нашло на меня. — Ты побоялась убить принца Амбера, даже при поддержке Логруса. Ты предпочла поместить его в заключение, но ты по-прежнему боишься, что он сможет освободиться и разрушить все твои планы. Ты боялась его все то время, что была вынуждена держать его вдали от происходящего.
— Абсурд! — воскликнула она, возвращаясь, в то время как я поднимался из-за стола. Теперь на ее лице действительно читался страх. — Это все только твои фантазии! Он умер, Мерлин! Слышишь? А теперь уходи! Оставь меня одну! И никогда больше не упоминай его имени при мне! Да, я ненавижу его! Он хотел уничтожить всех нас! И по-прежнему стремился бы к этому, если бы остался в живых!
— Он не умер, — повторил я.
— Как ты можешь знать?
Я уже хотел сказать, что сам говорил с ним, но удержался.
— Уже одно то, что ты так стараешься убедить меня в противоположном, говорит само за себя, — ответил я. — Он жив. Где он?
Она скрестила руки на груди. Пальцы ее были сжаты, локти опущены. Страх и гнев ушли с ее лица. Когда она заговорила снова, что-то похожее на горькую усмешку прозвучало в ее голосе:
— Ну тогда ищи его, Мерлин! Если так, ищи его!
— Где? — спросил я.
— В Темнице Хаоса.
Пламя, возникшее возле ее левой груди, начало подниматься вверх, окутывая ее тело горящей линией спиральных завитков. К тому времени, когда они достигли ее головы, она уже почти совершенно скрылась из вида. Еще через мгновенье, полностью окутанная пламенем, она исчезла.
Я шагнул вперед и опустился на колени, ощупывая место, на котором она только что стояла. Оно было чуть теплым, вот и все. Ловкий фокус, ничего не скажешь. А вот меня этому так никто и не научил. Я припомнил, что мать вообще предпочитала появляться и исчезать именно таким образом.
— Призрак, а Призрак, — позвал я.
Он тут же слез с моего запястья и повис в воздухе передо мной.
— Да?
— Ты по-прежнему не в состоянии проходить сквозь Отражения?
— Нет-нет, все нормально. Когда Знак Логруса исчез, я снова стал таким, как всегда. Я могу пройти хоть в Отражения, хоть из них, а также могу доставить тебя куда хочешь. Ты действительно куда-то собираешься?
— Да. Перенеси меня в галерею наверху.
— Галерею? Когда я выскочил из пещеры Логруса, то попал прямо в это мрачное озеро. Я не совсем уверен, что действительно смогу найти здесь что-то похожее на галерею.
— Ну ладно. Тогда я сам это сделаю.
Я привел в действие кольцо. Потоки энергии, распространившиеся от него в форме лучей, окутали меня и Призрака, и через минуту мы оказались в Галерее Искусств. Я постарался сделать так, чтобы наше исчезновение сопровождалось вспышкой пламени, но не знал способа проверить, удался ли мой замысел на самом деле. Интересно как это другие могут проделывать подобные штуки?
Глава 7
Огромный мрачный зал, в котором мы оказались, всегда был любимым местом отдыха старого главы дома Савалла. Он представлял собой сад каменных скульптур, куда снаружи не проникало на малейшего отблеска света. Слабое свечение, исходившее от нескольких гигантских камней, еще позволяло что-то различать, но даже несмотря на это здесь все равно было гораздо темнее, чем в остальных помещениях. Пол под ногами был неровным — то выпуклым, то вогнутым, иногда ступенчатым или складчатым, — причем вогнутости преобладали. Определить настоящие размеры зала представлялось совершенно безнадежным из того места, в котором вы находились в данный момент. Грэмбл, старый лорд Савалл, настоял на том, чтобы здесь не было ни одной ровной поверхности, — и поистине, осуществление этой задачи потребовало незаурядного магического мастерства.
Сейчас я стоял возле чего-то, больше всего напоминающего полную корабельную оснастку без каких-либо признаков корабля, или некий сложный музыкальный инструмент, на котором могли бы играть разве что титаны, — его контуры отсвечивали серебром, мгновенные вспышки появлялись и исчезали, и глядя на них, я подумал, что наша жизнь — такой же краткий проблеск света, который зарождается в бездне тьмы и гаснет, поглощенный ею.
Причудливые каменные формы образовали выступы на стенах или, подобно сталактитам, свисали с потолка. Проходя по залу, я даже не заметил, как стены, каким-то образом превратившиеся в пол, неожиданно оказались у меня под ногами, а то, что было полом, стало стенами или потолком. Все это время, пока я шел, мое окружение непрерывно менялось, и отовсюду доносились звуки, похожие на вздохи, смутный гул, отдаленный звон. Грэмбл, мой приемный отец, очень любил это место, которое для меня долгое время было чем-то вроде спортивного зала, где я тренировал свою реакцию в ходе преодоления всевозможных препятствий, которые всякий раз возникали на моем пути непосредственно после того, как я переступал порог. Когда я стал старше, то начал приходить сюда, просто чтобы полюбоваться причудливыми очертаниями зала, а иногда и уловить в одном из фриссонов смутные видения моего будущего. Сейчас мне хотелось ненадолго задержаться здесь, в память о прежних временах, а заодно привести в порядок мои мысли. К сожалению, в большинстве своем они были неутешительными. С другой стороны, те вопросы, которые одолевали меня большую часть моей взрослой жизни, казалось, стали немного ближе к разрешению. Я не испытывал особой радости, пока все, что я узнал за последнее время, галопом проносилось в моем мозгу. Однако, даже несмотря на то, что до окончательного разъяснения событий было еще далеко, такое положение вещей представлялось мне все же лучшим, чем полное неведение.