— Он… Он сказал… — начала она и задрожала еще сильней; слова она выговаривала с трудом. — Он сказал, что может заставить полицию поверить, будто это я убила Джима. Он сказал, что у него есть свидетели. Он хотел…
Она снова разразилась рыданиями. Можно было опасаться, что в таком состоянии девушка опять замолчит, но она больше не молчала.
— Вы не спешите; спешки нет никакой, — успокоил ее Роджер, хотя сам хотел все узнать как можно скорее. — Чего хотел Муччи?
— Он хотел знать все, что я могла сообщить ему о Барнетте: он подумал, что мы старые друзья. Он хотел также получить какие-то фильмы. Он чуть не свел меня с ума, выспрашивая об этих кинопленках: были ли они проявлены, не видела ли я их, не знаю ли я, где они? Они пытались выхватить камеру у него на улице, и они украли ее из отеля, но Муччи сказал, что она была пуста. Я просто ничего не знаю о фильмах. Я Джима-то знала всего несколько дней. В тот вечер он пошел с кем-то ужинать, и я не видела его до тех пор, пока все не произошло.
— Вы не знаете, почему Муччи так настойчиво хотел заполучить эту пленку? — спросил Роджер.
— Мне кажется, знаю, — задыхаясь сказала Энн Пеглер. — Я делала съемки во время покушения на принца. Должно быть, это. Джим приподнял меня, и когда я снимала, я видела все. Все, — повторила она. Теперь ее охватила такая дрожь, что сиделка подошла к изголовью и стала гладить девушку по лбу. Она посмотрела на Роджера умоляющим взглядом, и он понял — скоро его попросят отсюда.
— Я… я почти потеряла сознание. Джим привел меня обратно, но не остался обедать, ему нужно было встретиться с какими-то друзьями по бизнесу. Может быть, он им отдал фильм, — всхлипывала она, — он не сказал мне, но мог это сделать. Я просто не знаю, где находится пленка.
— А вы в самом деле видели, как стреляли? — спросил Роджер.
— Да, да! Все видела. Как смотрел принц, как другой человек упал, как все были напуганы. Там был ребенок, который казался испуганным, он не мог быстро убежать и…
Роджер дал ей все досказать самой.
Когда он закончил допрос, он все знал о «ребенке», которого она видела.
8. «ДРУЗЬЯ» БАРНЕТТА
У Северини были глаза человека, который не спал много суток, а возможно, даже недель. Все, что говорил Уайттекер, было верно: копна его серебристо-седых волос, резкие черты лица, широкие плечи и тонкая талия могли быть украшением для дирижера на любой сцене мира. Кроме того, он обладал какой-то нервной манерой постоянно находиться в движении. Светло-серый костюм сидел на нем отлично, и весь его облик всегда производил сильное впечатление.
Роджер впервые посетил его офис, который находился в большом современном здании, высоком, просторном и прохладном. На одной стене офиса висела карта города с набором маленьких булавок. Красные булавки усеивали всю карту, но больше всего их было в старом городе, немного севернее кафедрального собора.
Северини слушал, шагая по кабинету. Сержант Джонсон, человек с огромным животом и усеянным синими прожилками лицом — он был любителем пива, помогал, подсказывая иногда слова: английские — Роджеру, итальянские — Северини. Джонсон сидел за маленьким столиком и выглядел совершенно бесцветно.
Роджер закончил свой рассказ.
— Инспектор, — сказал Северини, — во всем виноват я. Мне следовало бы уделить больше внимания нападению на улице. От этого многое зависело. Я был неправ. Вероятно, я был неправ, — поправился он несколько сердито. — Что мы должны делать теперь? Допросить Муччи, да. Выяснить, не видели ли этого так называемого ребенка, возможно карлика, в отеле, когда было предпринято новое нападение на принца Асира. Между двумя преступлениями есть связь. Я хочу… — Он перешел на итальянский и требовательно посмотрел на Джонсона.
— … Мистер Северини поздравляет вас, сэр, — бесстрастно произнес Джонсон.
— Вы очень добры, — пробормотал Роджер. — Если бы у вас было столько же времени для работы над этим случаем, вы пришли бы к такому же выводу значительно раньше меня. Вы примете необходимые меры, чтобы Энн Пеглер надежно охранялась?
— Да, и я немедленно допрошу Муччи…
— Не будет ли разумнее последить за ним? — вставил Роджер.
Северини резко возразил:
— Я думаю, его следует допросить сразу же, инспектор, но я проконсультируюсь со своими… — Он снова перешел на итальянский.
— … руководителями, — подсказал Джонсон.
— У нас те же проблемы, — улыбнулся Роджер. Ему хотелось как-то пробить стену отчужденности, возникшую в результате физической и умственной усталости Северини и всего прочего, но этого было трудно добиться.
— Вы выяснили, с кем ужинал Барнетт в тот вечер, когда был убит?
— Он ужинал с англичанином и с женщиной, которых до того в ресторане не видели, — ответил Северини. — Мы не знаем их имен. Там был еще итальянец, которого метрдотель не знал, но… Возможно, Барнетт дал пленку одному из этих людей. Дело с пленкой имеет огромное значение. Муччи интересовался и другими пленками?
— Девушка думает, что да.
— Я проведу расследование более тщательно, инспектор, — пообещал Северини. — Если будут результаты, я вам непременно сообщу.
— Вы очень добры, — сказал Роджер и вышел.
Джонсон, как большая тень, следовал за ним. Везде, кроме главной улицы, освещение было плохое, движение слабое. Отблеск в небе говорил о том, что Кафедральная площадь залита светом. Где-то там ужинала и танцевала с Уайттекером Джанет. Не присоединиться ли к ним? Он не думал об этом всерьез.
— Пойдем выпьем, Джонсон.
— Да, сэр.
Среди сослуживцев Джонсон слыл человеком неинициативным. От него можно было ожидать каких-либо результатов лишь в рутинной работе. Его специальностью была контрабанда, и именно это привело его в Италию. Скучное, бесцветное лицо, с голубыми невыразительными глазами. Отнюдь не дурак, просто — не энергичный человек. Однако он отличался надежностью.
— Вы хотели бы пойти в какое-нибудь определенное место?
— В кафе на галереях, — ответил Роджер.
— Хорошо, сэр, — сказал Джонсон. — Недалеко отсюда есть отличное кафе. Это в задней части галереи; там есть одна синьорина, которая, скажу вам, в полном порядке. Как певица, я имею в виду, сэр, — добавил он неторопливо. — Не могу сказать, что у меня много времени для этой итальянской певческой публики, но в этой что-то есть особенное. Вас это устраивает, сэр?
— Да, сойдет. Но сначала я хотел бы договорить с вами.
— Она не выйдет раньше, чем через двадцать минут, — уверенно сказал Джонсон, — так что у нас есть время. Мы можем занять столик рядом с выходом и, если она будет задерживаться, просто потихоньку уйдем. Каждый вечер ее встречают бурей аплодисментов. — Они не спеша шли сквозь теплую тихую ночь к галерее. — Что конкретно вы хотели бы узнать от меня, сэр? — спросил сержант.
— Все, что касается убийства Барнетта или покушения. И вообще все, что вам удалось собрать.
— Не очень много, — медленно произнес Джонсон. — Если вы спросите меня, то я скажу, что мистер Северини не ест, не пьет и даже не спит. Он стал каким-то одержимым. Не осуждайте его за то, что он иногда заносчив. Ведь у него столько забот. Если принца прикончат в Милане, он мгновенно вылетит с работы.
Они свернули к ярко освещенному концу галереи. Потоки гуляющих двигались в обоих направлениях, у большинства витрин толпились зеваки.
— Теперь недалеко, сэр, — продолжал Джонсон. — Есть одна вещь, с которой я мог бы вам помочь. Это касается тех людей, с которыми Барнетт ужинал в понедельник.
— Вы уверены?
— Я сам был там до полуночи, — сказал Джонсон, указывая на кафе, где не менее сотни посетителей сидели за столиками, потягивая кофе из маленьких чашечек. Еще человек пятьдесят стояли вокруг и, казалось, ожидали какого-то важного события. — Приходится самому развлекаться по вечерам, и что мне нравится здесь в Италии, так это то, что здесь всегда что-нибудь происходит на открытом воздухе. Не надо нырять куда-то вниз, где все время будет надоедать какая-нибудь красотка. Раз или два я обратил внимание на Барнетта. В то время я его не знал, но, как только увидел его в морге, сразу же понял, что это он. В ту ночь, когда он погиб, он тоже находился здесь с одной парой. Мужчиной и женщиной. Англичанин и женщина выглядели солидными людьми. И денежными. И мне кажется, я узнал бы итальяшку — простите, сэр, итальянского джентльмена, — который также был с ними, если бы имел счастье увидеть его снова.
«Вот вам и «тупой, без всякого воображения» Джонсон», — подумал Роджер и спросил:
— И где вы рассчитываете его увидеть?
— Ну, я бы не удивился, если бы мы встретили его сегодня, — произнес Джонсон довольным тоном. — Некоторые такие места стали модными, а певица здесь — просто шик! Вы знаете, это как в ночном клубе у нас дома. Если она стала популярна, вы приходите каждый вечер, пока не появится новая сенсация. Так и здесь: это то место, где следует побывать и выпить чашечку кофе или стакан вина. А человек, который был с Барнеттом, занимал позицию как раз около выхода.
Они уже подошли к кафе, внутренние двери которого были закрыты. Несколько человек сидели и что-то ели. Пять столиков были отгорожены ящиками с цветами. За одним из них пара англичан ужинала с тем видом превосходства, который они всегда приобретают, когда едят на людях. Один маленький столик около окна был свободен.
— Если мы сядем здесь, сэр, то сможем ускользнуть, когда вам надоест, — сказал Джонсон. — Что вы будете пить? Я всегда беру кьянти или чинзано, пиво здесь нехорошее.
— Я остановлюсь на мартини, но выпивка за мной, — твердо заявил Роджер. — Вы это заработали!
Джонсон был доволен.
— О, я внимательно слежу за всем, сэр, и я откровенно признаюсь вам, что очень обрадовался, узнав, что вы приезжаете сюда. За моей спиной все время маячит Северини, но я не уполномочен заниматься этими делами. Мне, однако, не нравится то, что я здесь вижу. Северини совсем помешался из-за этого Братства Зары. Он дюжинами таскает их на допросы. Нет никакого сомнения, что его заранее информировали о том, что будут предприняты попытки совершить покушение. И если вы спросите меня, то я скажу, что они не остановятся, пока не прикончат бедного парня. Я имею в виду принца, сэр, если вы это поняли. Я не хотел б