До конца дней король любил рассказывать историю своих былых приключений, начиная с той минуты, когда часовой прогнал его от дворцовых ворот, и кончая ночью, когда он искусно вмешался в толпу рабочих, украшавших аббатство, проскользнул в собор, спрятался в гробнице Исповедника[36] и уснул так крепко, что на следующее утро чуть не проспал коронацию. Он говорил, что частые повторения этого драгоценного урока укрепляют его в намерении извлечь из него пользу для своего народа и что, пока жив, он будет рассказывать эту историю, оживляя в своей памяти скорбные впечатления и укрепляя в своем сердце ростки сострадания.
Майлс Гендон и Том Кенти во все его краткое царствование оставались его любимцами и искренне оплакивали его, когда он умер. Добрый граф Кентский был достаточно благоразумен и не слишком злоупотреблял своей особой привилегией, но все же он воспользовался ею дважды, кроме того случая, который нам известен: один раз — при восшествии на престол королевы Марии, и другой — при восшествии на престол королевы Елизаветы. Один из его потомков воспользовался тою же привилегией при восшествии на престол Иакова I. Прежде чем этой привилегией собрался воспользоваться его сын, прошло около четверти века и «привилегия Кентов» была забыта большинством придворных, так что когда в один прекрасный день тогдашний Кент позволил себе сесть в присутствии Карла I, поднялся страшный переполох! Но дело скоро объяснилось, и привилегия была подтверждена. Последний из графов Кентов пал в гражданских войнах времен Английской революции, сражаясь за короля, и с его смертью кончилась эта странная привилегия.
Том Кенти дожил до глубокой старости; он был красивый седовласый старик величавой и кроткой наружности. Все искренне уважали его и оказывали почет его странной, особой одежде, которая напоминала о том, что «в свое время он сидел на престоле». При его появлении все расступались, давали ему дорогу и шептали друг другу:
— Сними шляпу, это королевский воспитанник!
И все кланялись ему, а он в ответ ласково улыбался; и эту улыбку ценили высоко, ибо во время описанных здесь событий он вел себя с таким благородством.
Да, король Эдуард VI жил недолго, бедный мальчик, но он достойно прожил свои годы. Не раз, когда какой-нибудь важный сановник, какой-нибудь раззолоченный вассал короны упрекал его в излишней снисходительности или доказывал, что тот или другой закон, который хотел он смягчить, и без того достаточно мягок и не причиняет никому чрезмерных стеснений и мук, юный король устремлял на него свои большие, красноречивые, полные грустного сострадания глаза и говорил:
— Что ты знаешь об угнетениях и муках? Об этом знаю я, знает мой народ, но не ты.
По тем жестоким временам царствование Эдуарда VI было на редкость милосердным и кротким. И теперь, расставаясь с ним, попытаемся сохранить о нем добрую память.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Разве могли в жизни произойти те необыкновенные события, о которых рассказал Марк Твен? В книге вы прочли, будто бы в Англии около четырехсот лет тому назад королем стал маленький оборвыш со Двора Отбро сов, а принц Эдуард VI вдруг сказался за стенами своего великолепного дворца, без власти, без слуг, никем не признанным бродягой, нищим. Разве был такой случай в истории Англии?
Нет, конечно. Английская история не знала такою чудесного, сказочного приключения. Недаром и сам писатель предупреждает в предисловии тех, кто возьмется за его книгу: повесть эта похожа скорее на старинное предание. Но преданию этому можно верить в главном — вы узнаете о том, какой была Англия в XVI веке.
Вот вы вместе с Томом очутились во дворце, и перед вами раскрывается пышный, уродливый и жестокий мир королевского двора. Начитавшись книг о королях и принцах, благородных рыцарях и прекрасных дамах, Том мечтал хоть одним глазком взглянуть на этот недоступный ему мир. Но как прекрасны были его недавние мечты и как мрачна и ужасна была действительность!
Жизнь принца оказалась совсем не такой, каком она представлялась Тому в мечтах. Очутившись во дворце, Том с первых же минут почувствовал себя пленником, попавшим в раззолоченную клетку. Конечно, во Дворе Отбросов Тому жилось трудно — приходилось переносить бедность, голод, побои отца, — но зато он был свободен, у него было много товарищей, они вместе играли, купались… Недаром Эдуард, когда услышал об играх Тома, воскликнул, что он отдал бы корону за удовольствие побегать босиком по грязи, поплавать вместе с другими мальчиками в канале. И Том, став королем, думал: «Чем прогневил я господа бога, что он отнял у меня солнечный свет, свежий воздух, поля и луга и запер меня в этой темнице, сделал меня королем!..»
Вы смеетесь над нелепыми правилами этикета королевского двора, когда Марк Твен рассказывает, как во время торжественного обряда одевания пышная одежда Тома переходила из рук в руки доброго десятка сановников. Придворные одевали, раздевали, подавали и принимали — делали за Тома все, что можно сделать за другого человека. Том в первый день даже побоялся почесать нос — он думал, что и на этот случай существуют какие-нибудь сложные правила, свой обряд.
Привыкнув все делать сам, этот уличный мальчишка увидел в пышных церемониях, в том, что у него свита в триста восемьдесят четыре человека, не почет, а нелепость и скуку. Недаром он заявил, что незачем превращать его в несчастную безмозглую куклу, точно у него нет ни рук, ни головы.
Но королевский двор оказался совсем не таким, каким он был в грезах, не только потому, что правила этикета, вековые обычаи сковывали Тома, лишали его свободы. Чем дольше играл он роль принца, тем больше видел, каким безжалостным к человеку, к народу был этот сказочно пышный двор. Том понял, как жесток старый король, хотя по отношению к Тому он был ласковым и добрым. А когда по приказу короля должны были отрубить голову герцогу Норфольку, то все придворные беспрекословно склонились перед монаршей волей, весь парламент рабски подчинился его решению.
А «мальчик для порки»! Том долго не мог понять, зачем находится при дворе этот худенький, одетый во все черное мальчик. Как бессердечны были люди, которые могли изобрести такую позорную и мучительную должность!
Вместе с Томом вы начинаете понимать, что скрывается за золочеными решетками королевского дворца, а вместе с будущим королем Англии, Эдуардом, вы узнаете жизнь улиц и базаров, дорог и лесов страны — жизнь английского народа.
Эдуард сталкивается с многочисленными жертвами жестоких законов королевства. Толпы бродяг и нищих, воровские шайки наподобие той, с которой ему приходится некоторое время жить вместе, — это не выдумка писателя; в этом Марк Твен исторически точен. В Англии тех лет богатые лорды разводили огромные стада овец, чтобы добыть шерсть для развивавшейся текстильной промышленности. Понадобились обширные пастбища, и крестьян стали сгонять с земли.
«Овцы поедают людей», — сказал об этом писатель того времени Томас Мор.
Участь безземельных крестьян была ужасна. О ней и узнает Эдуард, когда слушает рассказы бродяг. Их, честных фермеров, лишили земли, а потом били плетьми, привязывали к позорному столбу, бросали в тюрьмы, клеймили раскаленным железом, отрезали уши — и всё это за то, что они вынуждены были нищенствовать. За бродяжничество людей продавали в рабство и даже осуждали на смерть.
Эдуард видит, как сжигают живыми двух женщин за то, что их религиозные убеждения не совпадают с учением господствующей церкви, видит полупомешанную старуху, которую приговорили к смерти за пустяковую кражу. Он сам едва избежал смертной казни, хотя не совершил никакого преступления. И Эдуард, относившийся сначала с презрением к оборванному, невежественному люду, начинает сам расспрашивать «преступников», заполняющих тюрьму, чтобы по-настоящему попять свой народ, его тяготы, чтобы увидеть всю глубину несправедливости королевских законов.
Яркую страницу жизни Англии раскрывает и образ сумасшедшего монаха-отшельника, который чуть не убил Эдуарда. Король Генрих VIII, как мы знаем из истории, боролся с римским папой, главой католической церкви, за власть и богатство. Желая пополнить казну, он уничтожил в Англии монастыри и отобрал обширные церковные земли. Поэтому отшельник ненавидит короля и хочет отомстить тому, кто лишил его крова и будущности.
Но обиженный королем монах-отшельник вызывает не жалость, а ужас и отвращение — ведь католическая церковь была таким же угнетателем народа, как и монархия. Простые же люди ничего не выиграли от борьбы короля и церкви: отобранные земли были распроданы или розданы королевским любимцам, — ведь и Тому пришлось подписать указ о передаче больших участков земли лорду Гертфорду и его родственникам.
— Но разве нельзя было, — скажет, может быть, кто-нибудь из читателей, — рассказать об истории Англии иначе, без выдумки, без «сказки» о нищем мальчике на троне и о короле, которому будто бы пришлось испытать участь бродяги?
Разумеется, можно было бы рассказать и иначе, но Марк Твен не был историком; и дело не только в том, что его повесть читать интереснее, чем учебник истории, — в своей «легенде» писатель объясняет историю, высказывает свои мысли о прошлом и настоящем, учит своих маленьких читателей, и чем истинное благородство м что такое справедливость.
Маленький нищий, став королем, начал управлять страной по-своему. Если придворные на заседании королевского совета думали лишь о пышности королевского двора, о собственных выгодах и титулах, Том вспоминает прежде всего о простых людях — о том, как бедно живет семья в домике около Обжорного ряда, о своей бедной матери, о несчастных жителях Двора Отбросов. Именно потому, что Том связан с народом, все время о нем думает, он стал мудрым правителем: отменил несправедливые законы, приказал отпустить на свободу невинно осужденных на смертную казнь. Том старался помочь людям еще тогда, когда был принцем в воображении, в царстве своих грез во Дворе Отбросов. Таким народным королем остался Том и на троне.