По итогам встречи с Александром І Строганов составил ряд документов, в которых постарался максимально точно сформулировать для себя выраженные в этой беседе взгляды царя на реформу и конкретизировать дальнейшую программу действий «молодых друзей». Особо важным он счел то, что император, как ему показалось, полностью разделяет два его основных принципа: а) преобразования проводятся «сверху», волей самодержца; б) административная реформа предшествует всем остальным изменениям государственного строя.
Соответственно, в «Генеральном плане работы с императором над реформой» Строганов поставил себе задачу упрочить приверженность Александра этим принципам, особенно первому из них. В политических условиях, сложившихся после насильственного свержения Павла І, полномочия молодого самодержца были де-факто ограничены Государственным советом, где первую скрипку играли организаторы и исполнители переворота. Вот почему Строганов считал настоятельно необходимым сначала укрепить положение монарха в качестве единственно возможного источника любых изменений и уж затем заняться организацией работы тайного комитета по подготовке плана преобразований, первым из коих, по его мнению, должно было стать усовершенствование государственного аппарата:
«Дабы реформа была хорошо исполнена, ее надо сначала произвести в сфере управления, все части которого должны быть приспособлены для того, чтобы обеспечивать неприкосновенность собственности и свободу делать все, что не наносит ущерба другим. В том, что касается последнего, то пределы, выход за которые наносит ущерб другим, должны быть очерчены законом, и все, что не запрещено, будет разрешено».
Эту же мысль Павел Александрович повторил в мемуаре «О состоянии нашей конституции», где попытался конкретизировать содержание предстоящих реформ:
«Текущие действия правительства должны быть согласованы с его конечной целью. Этой конечной целью является прочное обеспечение счастья нации. […] Чем обеспечивается счастье людей? Счастье людей состоит в неприкосновенности их права собственности и свободы делать с нею все то, что не наносит вреда другим. Средство дать им сие благо – упорядочить систему управления. Гаранты подобного упорядочения системы управления – фундаментальные законы государства или, иначе говоря, конституция».
Таким образом, задачей реформ Строганов считал законодательное закрепление прав граждан и установление гарантий, позволяющих населению реально пользоваться ими.
По его убеждению, конституция должна включать в себя три основных компонента: определение прав, порядок пользования ими и гарантии. В России, полагал Строганов, существуют, по крайней мере частично, два из них – права дворян и мещан, а также порядок пользования ими, закрепленные в жалованных грамотах. Правда, отсутствие гарантий в значительной степени обесценивает последние. Права же крестьян вообще никоим образом не обеспечены. Исправление подобного положения Строганов признавал одной из важнейших задач новой администрации, подчеркивая при этом необходимость действовать крайне осторожно:
«Из всех сословий в России крестьяне заслуживают наибольшего внимания. Большинство их одарено и большим умом, и предприимчивым духом, но лишенные возможности пользоваться тем и другим, крестьяне осуждены коснеть в бездействии и тем лишают общество трудов, на которые способны. У них нет ни прав, ни собственности. Нельзя ожидать ничего особенного от людей, поставленных в такое положение; даже те небольшие проблески ума, которые они проявляют, уже удивляют нас и заставляют предвидеть, на что крестьяне наши будут способны, получив известные права. Но задача в том, чтобы предоставить им эти права без всякого потрясения».
Соответственно, Строганов считал наиболее разумным начать с обеспечения неприкосновенности имущественных прав крестьян, что, как полагал он, позволило бы улучшить положение крепостных и в то же время не вызвало бы сопротивления помещиков.
Двадцать восьмого апреля Строганов получил официальное назначение в государственный аппарат на пост обер-прокурора 1-го департамента Сената. Размышляя о предстоящих преобразованиях, он изложил свои соображения в ряде новых документов. В основном это те же принципы, о которых речь шла в предыдущих записках, лишь несколько более развернутые. Так, необходимость подготовки реформ втайне и проведения их исключительно «сверху», по инициативе одного лишь императора, обосновывалась тем, что опасно излишне волновать общество, поскольку есть «головы, способные воспламениться при малейшем известии о подобном проекте».
На встрече с царем 9 мая Павел Строганов подробно изложил свои идеи, вновь подчеркнув необходимость готовить реформы в сугубой тайне:
«Со своей же стороны, я особенно буду настаивать быть возможно осмотрительнее в задуманном Вами предприятии, чтоб не вселять в общество несбыточных надежд, не давать повода к излишним разговорам, с которыми впоследствии трудно будет совладать и придется считаться, тогда как необходимы лишь осторожность и должный такт, чтобы предотвратить несчастные последствия. Хотя Ваше Величество мне передавали свои опасения, что реформа будет некоторыми встречена с неудовольствием, но, с другой стороны, найдется много охотников принять участие в занятиях, и это обстоятельство только затруднило бы работу, и многие, узнав о Ваших намерениях, могли бы воспламениться совсем понапрасну».
Соображения Строганова были с одобрением восприняты Александром. Император подробно остановился на вопросе создания тайного комитета по разработке плана реформ. Было решено составить его из «молодых друзей» и начать работу, как только из Англии вернется Новосильцев. Александр посоветовал членам комитета «тщательно ознакомиться со всеми уже появившимися конституциями, навести о них справки и составить нашу». Разработке законодательной базы нового государственного устройства царь придал особое значение, заявив, что желал бы иметь Свод законов, простой в употреблении, понятный каждому и свободный от противоречий, для чего полагает необходимым оживить работу унаследованной от Екатерины ІІ и Павла І Комиссии составления законов.
Джордж Доу. П.А. Строганов. Портрет из Военной галереи Зимнего дворца
В тот же день, 9 мая, Строганов увиделся с Кочубеем и сообщил ему о результатах разговора с царем. Обсудив сложившуюся ситуацию, оба с неудовольствием отметили, что в обществе ширятся разговоры о предстоящих реформах. Это нарушало планы «молодых друзей» сохранить в тайне подготовку преобразований, инициатором которых должен был выступать только император. Несколько дней спустя, вновь занося свои соображения на бумагу, Строганов заметил: «Весь проект реформы стал известен, только и говорят о конституции. Что же необходимо сделать, дабы пресечь такое брожение?» Весьма символично, что внесенное накануне императором в Государственный совет предложение не продавать крепостных без земли «молодые друзья» сочли преждевременным. Одобряя данную меру в принципе, они полагали, что решать проблему надо в рамках общего комплекса реформ, не будоража общество поспешными действиями.
Шестнадцатого мая в Петербург прибыл Новосильцев. Однако формирование тайного комитета, о чем Строганов договорился с Александром на встрече 9 мая, пришлось отложить из-за продолжительной болезни Кочубея. И только после приезда 18 июня Чарторыйского, когда все «молодые друзья» оказались в сборе, они во время посещения царем дачи Строганова поставили перед Александром вопрос о создании такого органа.
Разумеется, монарху не сообщили о том, как определил задачи будущего комитета Строганов в документах, предназначенных исключительно для «молодых друзей». Отмечая, что император взошел на престол с самыми похвальными намерениями, реализовать которые ему, однако, мешают неопытность и слишком мягкий характер, Строганов поставил перед своими единомышленниками цель направлять действия монарха в соответствии с разработанным заранее четким планом. Причем, зная приверженность Александра к либеральным идеям, Строганов предлагал придать влиянию «молодых друзей» на императора именно идеологический характер:
«Поскольку он отличается большой чистотой принципов, способ подчинить его самым надежным образом состоит в том, чтобы свести все к принципам, в коих он не смог бы усомниться».
Двадцать четвертого июня во дворце на Каменном острове состоялось первое заседание Негласного комитета с участием императора, Строганова, Чарторыйского и Новосильцева. В дальнейшем к ним присоединится и Кочубей. Именно в таком составе Негласный комитет и будет работать в последующие как минимум два года в качестве центра разработки и обсуждения будущих реформ. Хотя на первом заседании программу предстоящей деятельности огласил Новосильцев, предложив сначала изучить состояние государства, затем реформировать администрацию и, наконец, установить «конституцию, соответствующую истинному духу нации», все эти положения, как мы видели, были намечены еще в документах, подготовленных Строгановым.
А.Г. Варнек. Портрет А.П. Строганова
Эти же документы, как и рассмотренный выше фрагмент автобиографии Строганова, дают нам подробное представление о тех политических уроках, которые Павел вынес из «школы» Ромма. Думаю, их можно свести к двум основным. Первым стало знакомство с либеральными идеалами, которые Павел Строганов с тех пор горячо желал воплотить в жизнь у себя на родине. Однако гораздо более сильное влияние на его мировоззрение оказал второй урок – опыт непосредственного соприкосновения с революцией. Он вызвал у него такую стойкую неприязнь к любым социальным потрясениям, что в ситуации выбора – общественное спокойствие или либеральные реформы, чреватые хоть малейшим риском нестабильности, – молодой Строганов без колебаний предпочитал отложить преобразования, лишь бы не нарушить равновесие в обществе.
Уроки Ромма не пропали даром. Он очень старался, чтобы его ученик как следует познакомился с революцией. И тот действительно с ней познакомился. После чего уже ни за что не хотел ее повторения у себя на родине. Более того, не довольствуясь сугубо политической деятельностью, Павел Строганов отправился с оружием в руках сражаться против наследников Французской революции: в 1807 году он перешел на действительную военную службу и принял участие в кампании против Наполеона.