Пожалуй, здравая мысль. Я вытерла запястье салфеткой и принялась пробираться обратно, но не сделала и десятка шагов, как впечаталась в обтянутый полосатой рубашкой живот. Пузо отпружинило, и колебания недовольства передались пышным усам.
– Я неясно выразился, когда велел держаться подальше от паба до конца недели? – прогремел босс, переходя к концу фразы на крещендо, и, как всегда в таких случаях, вокруг примолкли, поэтому рык казался особенно раскатистым. – Напрашиваешься на новое взыскание, Финвар-р-р-а? – Глаза сузились. – Или вообще на уволь…
– Эта девушка со мной.
Мы с господином Улафом синхронно вытаращились на Касинеля. Он же только что стоял у входа, в толпе новых приятелей! Потом до меня дошёл и смысл фразы. Шеф тоже растерялся, даже усы поникли и теперь отливали бордовым.
– Я не знал, господин инспектор… – забормотал он, как-то нелепо жестикулируя. – Это ж Виски, вот и подумал…
Касинель прохладно кивнул – я и не подозревала, что он умеет так высокомерно припечатывать, – предложил мне руку и повёл к свободному столику в центре, который словно только нас и ждал.
Воздух неожиданно загустел, тяжёлые ботинки гулко впечатывались в пол, пока мы шли к месту под перекрёстным огнём взглядов и шепотков, а в ушах в такт шагам стучало:
ЭТА-ДЕ-ВУ-ШКА-СО-МНОЙ. ЭТА-ДЕ-ВУ-ШКА-СО-МНОЙ.
Оказывается, приятно быть чьей-то девушкой. Нет, не чьей-то… а вполне определённого человека. Пусть и всего на один вечер. И даже если господин Улаф меня теперь уволит, изумление на его лице того стоило!
Не без труда удержав порыв протереть стол и пополнить солонку с перечницей, я села и выдохнула. Голова слегка кружилась, но настроение улучшилось, как по волшебству. Я улыбнулась Касинелю и открыла меню. Он последовал примеру.
– Ты ж его наизусть знаешь.
Я посмотрела поверх книжечки на ухмыляющуюся Марику.
– Но не с позиции посетителя! Хочу насладиться сполна. – Я откинулась на спинку, вытянула ноги и представила, что впервые вижу эти названия. Придирчиво похмурилась, как делают дотошные клиенты, и ткнула в кроваво-красный напиток. – Скажите, а что входит в коктейль «Ураган»?
Марика закатила глаза, но принялась перечислять, подыгрывая. Я захлопнула меню и протянула ей.
– Отлично, мне подходит.
– Сожалею, – фальшиво вздохнула она и оскалилась ещё шире, – но в составе есть ром. Вам ведь ещё не исполнилось восемнадцать, не так ли?
– Тогда господину инспектору «Ураган», а мне молочно-шоколадный коктейль.
– Ещё что-нибудь? – повернулась она к Охотнику.
Тут к нам на стол приземлились четыре кружки пива по полпинты[8], синхронно качнув шапочками пены.
– Это инспектору, – пояснила Элена, напарница Марики на сегодня, и, обернувшись, ткнула в доброжелателей. – От них!
Конский хвост ударил её по плечу, и стразы на резинке вспыхнули сиреневыми капельками, оттеняя гладкие платиновые волосы.
– Этого мне хватит, – заметил Касинель, опуская меню.
Когда официантки удалились, он с любопытством огляделся. Я невольно сделала то же самое, внезапно осознав, сколь многое упускаешь, когда смотришь исключительно в рабочий блокнот и рот, откуда поступает заказ. Мне теперь не составляет труда узнать любого жителя Мистиктауна по губам: определяясь с заказом, одни их поджимают, другие пощипывают ими соломинку, третьи складывают трубочкой, невольно выдавая настроение и даже характер.
Но беглый взгляд на губы моего спутника принёс разочарование – он их не покусывал, не кривил и даже не шевелил ими, читая спецпредложение по бранчу на пластиковой подставке, – а ещё смущение, потому что шпионаж не остался незамеченным. Я поспешно отвернулась и принялась изучать предпраздничный декор: к потолку подвесили косички лука, интерьер оживили венками из ягод и колосьев, каждый стол украсили миниатюрной вазой с букетиком, а со стеклянной витрины во всю стену скалился ворон из огоньков. Музыкальный автомат в глубине зала переливался неяркими лампочками, наигрывая приятный медляк.
– С моих времён мало что изменилось, – заметил Охотник, вертя головой.
– Правда? – заинтересовалась я. – А как оно у вас было?
– В трактиры тоже ходили, чтобы есть, встречаться с друзьями, петь песни, танцевать на празднествах. – Он обвёл рукой оживлённо гудящий зал. Возле музыкального автомата ритмично двигали бёдрами подростки, потягивая газировку и что-то друг другу показывая на экранах мобильных. – Только у нас было меньше…
Тут к нам подплыла Элена, и Касинель убрал руки со стола, освобождая место для коктейлей – молочный подали в стаканчике на вынос. Игриво мне подмигнув, официантка воткнула в «Ураган» две кручёные соломинки и упорхнула.
– Меньше чего?
Он небрежно тронул пальцем трубочки:
– Лишнего вроде этого.
– Скучаешь по своему времени? По дому?
– Я не помню свой дом и даже не знаю, был ли он у меня…
– Конечно, был! – Я подвинула к себе «Ураган», оставив Касинелю молочный коктейль, и провела пальцем по шершавой кромке бокала, которую смочили лимонным соком и опустили в соль, создав эффект «снежной корочки». – Ты наверняка один из местных жителей, раз так тесно связан с Варлогом и всей этой историей.
Мои губы были на полпути к соломинке, когда напиток неожиданно переместился на другую половину стола, а передо мной оказался молочный коктейль.
– Эй, это моё! – возмущённо выпрямилась я.
– Кому там ещё не исполнилось восемнадцать? – снисходительно хмыкнул Касинель и, минуя пластиковые приспособления, отхлебнул от края сразу половину «Урагана».
– Нет! Его так не…
Всё равно уже поздно. Я откинулась на стуле и сложила руки на груди, приготовившись к зрелищу. В лице Охотника мелькнула тень беспокойства.
– В чём дело? Почему ты так… – Не договорив, он схватился за горло. Зрачки расширились, полыхнув алыми перцами, румянец затопил шею и лицо до самого лба. Даже волосы, казалось, вспотели. Зашарив выпученными глазами по столу, Касинель схватил вазу, выкинул цветы и осушил её одним глотком. Потом сбегал к соседнему столу и выпил и ту тоже. Только после этого краснота начала понемногу отступать. Возвращаясь на место, он с неудовольствием покосился на мою ухмылку и вытер рот.
– Ты прав, в наше время столько лишних аксессуаров, – невинно заметила я, покрутив соломинку, и с наслаждением сделала крошечный глоток своего молочного коктейля. – Ну как, закажем добавки «Урагана»?
Он с лязгом поправил стул и зловеще прищурился:
– Непременно.
Подвинул к себе остатки «горючей смеси», как официантки её промеж себя называли, и принялся цедить напиток через вторую трубочку, не прерывая зрительного контакта. Странное у нас получилось соревнование, полное вызывающих взглядов и подначивающих ухмылок. Я сдалась первой, прыснув со смеху. Охотник тоже приподнял уголки губ и лениво откинулся на спинку.
– Ты слишком забавная для ведьмы.
– Это хорошо или плохо?
Ответить помешала упавшая на столик тень. Рядом возвышался один из завсегдатаев, Мак, в своей извечной клетчатой рубашке с закатанными рукавами, бейсболке и с бутылкой в руке.
Только не это…
– Она такая, – уверенно сообщил он Охотнику, ткнув в мою сторону пивом. – В этом вся наша Виски – ходячая умора!
Я на миг прикрыла глаза, мечтая, чтобы он поскорее убрался, но, конечно, не тут-то было. Мак обвёл жестом презентованные кружки, к которым Касинель так и не притронулся.
– Пьёте пиво с Виски, а? – и захохотал, показывая, что здесь полагается смеяться. Видя, что его не поддержали, соединил указательные пальцы, иллюстрируя логическую цепочку. – Ну, вы поняли, да, виски и Виски…
Эта фирменная шутка, которую он рассказывал каждому новичку в «Весёлом вороне», давно натёрла мне мозоли в ушах. Зато остальным очень нравилась. Вместо «пива» легко подставлялся любой замеченный на столе напиток, неизменным оставалось лишь моё имя.
Касинель даже не улыбнулся.
– Я понял одно: вы желали обидеть эту девушку.
Мак заморгал в замешательстве от такой нетипичной реакции, но тут же панибратски хлопнул меня по плечу.
– Да ладно, инспектор, это ж Виски. Она не в обиде, правильно я говорю, а, Вискарь?
– Конечно, всё в порядке, – пробормотала я, разглядывая свои дрожащие руки на столе.
Ну уйди же, уйди!
Сколько раз в своём воображении я давала ему отпор: отвечала что-то эдакое – едкое и остроумное, – и все вокруг смеялись над ним, а не надо мной, но ещё никогда не получалось воплотить это в жизнь. Почему-то в подобные моменты, не только с Маком, но вообще, когда требовалась быстрота реакции, на меня нападал ступор. Язык прилипал к нёбу, а в голове звенела пустота, зато потом всплывало множество вариантов – столь же гениальных, сколь опоздавших.
Вот и сейчас меня сковало. Особенно неприятно было, что всё происходит при Касинеле. Лица я его видеть не могла, продолжая рассматривать свои пальцы и влажные полукружья от донышек на полированной поверхности, но голос, если так можно выразиться, нахмурился.
– Мне мнится иное. Извинитесь перед Виски.
Пауза, полная немого изумления, и неловкий смешок.
– Да ладно вам, инспектор, она же сказала, что всё Ок. Покажите лучше пару приёмчиков, которыми отбивались от этих, на дороге.
Мак помахал руками, изображая доморощенное кунг-фу, и немного пива выплеснулось на стол и мою футболку.
Шаркнул стул, и я невольно вскинула голову на поднявшегося Касинеля. Даже у меня от него побежали мурашки. Глаза, только что искрившиеся теплом и весельем поверх бокала во время игры в гляделки, замёрзли свинцовыми озёрами. Лицо замкнулось, а руки с проступившими венами опёрлись о стол.
– Извиняйтесь.
Мака надо было сфотографировать в этот момент – так по-глупому оттопырилась губа. Лучше бы он извинился. Не так уж трудно, в конце концов, вытолкнуть шесть букв. Но он предпочёл бегство. Молча отвернулся и поспешил к двери по узкому коридору между столиками, где двоим было не разминуться.