Корабли пустили на дно, а участников «гуляния» увезли в отдаленное и пустынное место Агора, где законным образом открылся монастырь «Святой Смерч», название которого не было понятно никому.
Предводительница воительниц Смарен рассказала Илиару, что их, если считать с теми, кто ушел из монастыря по возрасту или чтобы завести семью, было около десяти тысяч.
К сожалению, несмотря на общие интересы, женщины отказались подчиниться командованию армии Агора. Они сказали, что привыкли жить изолированно и не хотят подчиняться кому-нибудь извне. Но, впрочем, уже и так доказали свою благонамеренность.
Помпф, к которому Смарен была приглашена для официального знакомства, на протяжении всей беседы не переставал хихикать и все время угощал ее сладостями и фруктами. А женщина грозно хмурила брови, а иногда хваталась за меч.
Наконец, рыцари, которые какое-то время присутствовали при встрече, удалились.
Было далеко заполночь, когда баронет пихнул принца.
– Слушай, о звезда моего сердца! Ты разве не страдаешь любопытством?
Взбешенный принц вскочил.
– Вы, недоделанный баронет, не понимаете, что уже ночь? Мое терпение не бесконечно.
Дарт, не очень испугавшись, хлопнул принца по плечу.
– Высочество, мы с вами молодые люди, и назавтра у нас ничего важного не планируется. Что нам несколько бессонных часов? Вам не хотелось бы знать, чем занимается сейчас наш барон?
Принц мгновенно успокоился и спросил:
– Ты предполагаешь, что он предатель?
Баронет как-то странно ухмыльнулся:
– Может, проверим?
Они быстро собрались и двинулись в сторону палатки главнокомандующего. Их знали в лицо, и никто не задерживал. Охрана Помпфа стояла в некотором отдалении, поэтому рыцари без труда обошли палатку и встали с задней стороны.
– И что теперь будем делать?
Не отвечая, Дарт достал нож и, стараясь действовать как можно тише, начал резать ткань. А когда через прорез брызнул свет, прильнул глазом.
– Высочество! Мои последние сомнения в том, что барон – умный человек, развеялись. Пойдемте, это зрелище не для ваших целомудренных глаз.
Баронет отошел, а принц, поколебавшись, приник к отверстию. Голый барон и Смарен бурно занимались любовью.
– А барон, оказывается, живчик.
Дарт хохотнул в кулак.
– Зато теперь я уверен, что союз с «девками» будет достигнут.
Утром Помпф торжественно объявил, что, поскольку участие женщин в регулярных войсках Агора не принято, «девки» формально не могут к ним присоединиться. Но не существовало и никакого запрещающего вердикта, поэтому те остаются в резерве и принимают участие в боевых действиях тогда, когда посчитают, что нужна помощь, или если армия обратится с просьбой о такой помощи.
Появление «девок» улучшило положение войск Агора, хотя они продолжали проигрывать.
Небезынтересной была реакция махчетов на появление новых противников.
Как-то бадилира срочно вызвали, дабы что-то показать. В палатке лежали два свежих тела агорийских воинов, убитых стрелами.
Хонк пожал плечами, не понимая, чего от него хотят. Тогда один из махчетов снял с убитых шлемы и распахнул разрезанные кольчуги. Бадилир увидел раскинувшиеся густые женские волосы и красивые вызывающие груди.
– И что, – спросил он, – вы хотите, чтобы я присоединился к вашему обеду? Наши женщины тоже умеют владеть оружием.
Ответил пожилой махчет, знающий Хонка много лет.
– Бадилир! Эти женщины – не мои сварливые жены, с которыми мне хочется иногда свести счеты. И сейчас по нашему календарю не месяц чен. Эти женщины – храбрые воины, которые защищают свою родину. Это – предупреждение, а не приглашение на обед.
Бадилир понимающе посмотрел на него и произнес:
– Тогда похороните их по-махчетски, с почестями, и, ради духов, поскорее прикройте их тела. Женщин нельзя позорить даже после смерти.
Война затягивалась. Захватив довольно большую часть Агора, девонцы стали вязнуть в позиционной войне. И те, и другие набирались военного опыта, но в условиях, когда за спиной противника агорийцы развязали партизанские действия, девонцам становилось все более неуютно. Даже несмотря на помощь «бешеных» и махчетов, которых агорийцы ужасно боялись. Многие считали, что махчеты вообще неуязвимы, хотя дело было в ином. Те по традиции старались забрать тела погибших, и поэтому редко кто видел убитого махчета. А их хоронили в агорийских водоемах.
Ряды воинов Хонка таяли. А у Агора появились «девки», которые, не подчиняясь никому, были непредсказуемы. В любой момент мог раздаться визг и начаться бесстрашная атака конницы воинов с зелеными ленточками на шлемах. Полк Илиара со временем превратился в элитный, в котором служили «отчаянные». Они гибли десятками, но на смену им тут же приходили другие. Агорийцы считали честью воевать с Илиаром.
В один из моментов относительного затишья в армию Девона пришло известие о смерти от сердечной болезни короля Ферна. Это, как и предполагал верховный жрец Элиграс, вызвало брожение умов как в государстве, так и среди высокородных военачальников армии. Всем хотелось оказаться при дворе, получить руку принцессы и стать королем.
Хотя агорийцы и возликовали, узнав, что король Девона умер, но им приходилось противостоять большой и боеспособной армии. Дела ухудшились из-за того, что барон Помпф со своей охраной попал в засаду и погиб. В Агора начались склоки из-за того, кто его заменит, потому что принц категорически отказался от этого поста.
Однажды после очередного сражения сильно потрепанный, а, по сути, разбитый полк Илиара двигался к месту, где можно было разбить лагерь. Их осталось всего человек сорок.
Внезапно они нарвались на отряд махчетов. Тех было около семидесяти. Это были остатки двухтысячного войска, пришедшего из Махамарта во главе с самим бадилиром.
Стороны стали готовиться к бою.
В это время раздался визг, и к агорийцам присоединились около пятьдесяти «девок». Преимущество перешло к принцу, но нельзя было сбрасывать со счетов то, что против них стояли махчеты.
От них отделился всадник и спокойно подъехал к агорийцам. Илиар с удивлением узнал Хонка.
– Как дела, принц? – как на балу, спросил тот. – Видите, нам снова пришлось встретиться. Я вряд ли готов сказать, что рад вас видеть, но, очевидно, нам придется закончить эту историю.
Принц поклонился.
– А знаете, Илиар, у меня есть три человека, которые не хотят с вами воевать, и за это им грозит смерть. Хотите на них посмотреть?
Принц подскакал к махчетам, из которых выехали три всадника. Это были те, с которыми агорийцы ввязывались в свары с девонцами.
Принц прижал руки к пупку и поклонился. Махчеты ответили тем же.
Илиар вернулся к своим.
Бадилир снова обратился к нему:
– Видите, на кону уже стоят три жизни.
Принц без колебаний выехал вперед, и к нему тут же присоединились Дарт и Луста.
– Значит, трое на трое, – согласно кивнул Хонк, и из его отряда выехали еще два воина.
Может, когда-нибудь кто-то красиво опишет этот бой, и читатель будет восхищаться мужеством воинов, но все было не так. Оба отряда сохраняли полное молчание, а шесть испуганных людей, подняв мечи, поскакали друг на друга. Единственное, что они хотели, это выжить. Не соблюдались никакие правила, поэтому первыми пострадали лошади. Отразив удар, каждый стремился нанести следующий, по крайней мере по коню, который, упав или встав на дыбы, мог сбросить или придавить всадника. В итоге вскоре все дрались пешими. По-прежнему царило молчание.
Странным образом получилось, что в отдалении как бы лениво обменивались ударами оба принца, хотя каждый из этих ударов нес в себе смерть. А на некотором расстоянии бились четверо. Возможной ошибкой агорийцев было то, что Луста пытался одновременно защитить баронета, подставляя свой меч под удары обоих махчетов. Дарта это сердило. В какой-то момент обе пары, отскочили друг от друга, чтобы передохнуть, и баронет зашипел:
– Луста, не лезь.
А махчеты, отдышавшись, по их традиции вежливо поклонились.
Воины снова сошлись, и снова Луста попытался взять бой на себя и, стараясь одновременно отвести меч от Дарта и уворачиваясь от удара своего противника, сделал неточное движение, и меч махчета вместо того, чтобы пройти мимо, вонзился в грудь баронета одновременно с клинком Дарта, поразившим его самого. Баронет, умирая и плюя кровью, успел произнести:
– Какая же это грязная штука, война.
Затем погиб Луста. Смерть друга как будто парализовала его. Опытный противник мгновенно этим воспользовался, и охотник упал с разрубленной головой. Махчет тут же поспешил на помощь бадилиру, но тот, отступив на несколько шагов, дал тому знак не вмешиваться.
Бой продолжился. Но на этот раз с Хонком сражался не неопытный мальчишка, с которым он когда-то встретился в Девоне. Взгляды обоих были пусты. Ни ненависти, ни страха. Удар клинка – блок. Ответный удар – блок.
В этот раз судьба была не на стороне Хонка. Принц его перехитрил, и меч пронзил грудь бадилира. Тот упал на траву. Илиар с уважением склонился над его телом, а Хонк последним усилием ударил того кулаком с железным шишаком в лоб. Бездыханный принц упал на землю.
Махчеты перестроились и двинулись на агорийцев. Они напоминали покрытую щитами и ощетинившуюся мечами и пиками черепаху, несущую смерть. Агора приготовилась к защите. «Девки» заверещали и вытащили мечи, мужчины полка Илиара заорали привычное «АААА».
В это время раздался странный звук.
Обычно махчеты в атаке не кричали. Они считали, что воины кричат только от страха. Но из середины медленно двигающегося отряда начал доноситься нарастающий ритм, который поддерживали все больше воинов. Раз, два, три, четыре, шаг назад и – «ууу». Тихое, напоминающее волчье «ууу». И снова… Ритм тревожил. От него у агорийцев по коже пошли мурашки. Наконец одна из «девок» не выдержала и поскакала навстречу махчетам.
– Ну, кто хочет сразиться с Агора?
«Черепаха» продолжала двигаться. Раз, два, три, четыре, шаг назад и – «ууу». Двое воинов Агора подскакали к «девке» и, схватив лошадь за узду, отвели к своим.