– Ох, Ксения, не знаю я, что и думать! – вздохнула женщина, но тени на лице как будто слегка рассеялись. – У нас не принято так! Это у вас, городских, все не по-людски.
Несмотря на заявление, тон все же смягчился, но расслабиться мне не удалось: соседка зачем-то решила уточнить:
– А она красивая. Пока шла от станции, парни наши все шеи свернули. Отродясь в Зипунах такие не появлялись.
Я в очередной раз возблагодарила главреда за его жесткие методы работы. Никому не нравилось, как он порой строил нас, но сейчас без этого опыта мне бы было не справиться. А так я научилась играть и притворяться. И в любой ситуации держать лицо.
– Да, вы правы, – даже получилось улыбнуться, вспоминая холеную красотку из журнала. А в жизни она наверняка еще роскошней.
– Но знаешь что, Ксюша? – женщина как будто и не услышала последних моих слов, погрузившись в собственные мысли. – Не живая эта ее красота. Глаз не оторвать, а сердцу холодно. Уж не знаю, как Владушка в постель с ней ложится. Настоящая Снежная королева! Вот ты бы куда больше ему подошла!
Я могла бы усмехнуться такой непоследовательности. Только что осуждала меня за возможные отношения с женатым мужчиной – и тут же снова едва ли не сватает. Могла бы, но от ее слов в груди уже привычно заныло. Какой бы неподходящей ни была его жена, для меня это не значило ровным счетом ничего. Я просто помогу Владу и заодно выполню задание редактора. И на этом все.
Глава 20
– Правда, у меня самая красивая мама? – смотреть, как доверчиво Ванечка обнимает эту женщину, оказалось тяжело. Мы встретились все вместе на берегу реки, у того самого пирса, где несколько дней назад я увидела купающегося Сотникова, а потом – его сына.
Здесь было по-настоящему красиво. Идеальное место, чтобы сделать снимки для статьи про идеальные отношения. И здесь же собирались провести часть интервью.
Макс так воодушевился предстоящей работой, словно за эту статью ему пообещали Пулитцеровскую премию. Давно я не видела у него такого энтузиазма. И непонятно, в чем дело было, потому что с женой Влада он держался довольно отстраненно. Вообще ничем не показывая, что они прежде встречались.
– Правда, милый, – я заставила себя улыбнуться ребенку. Похоже, он действительно поверил в разыгранный спектакль. И искренне радовался тому, что папа с мамой снова вместе. И как бы ни было больно думать о том, что мы все его обманываем, я понимала, что сейчас это самое правильное. – Твоя мама просто королева.
Снежная… Я вспомнила слова соседки и поспешила отвести взгляд. Елена Сотникова, в отличие от своего сына, понимала все прекрасно. Я не знала, что именно сказал ей Влад и на чем настаивал, но улыбчивой и милой была лишь натянутая на лицо маска. А в глазах бурлило столько эмоций, далеко не благодушных, что и думать не хотелось о том, что действительно происходит в ее голове.
– Оксаночка, вы уверены, что здесь получатся приличные фотографии? – окружающие красоты женщине явно не нравились. Это и понятно, таким, как она, не место в деревне. Если бы у меня не было так тоскливо на сердце и не пришлось бы прилагать столько усилий, чтобы это скрыть, я, возможно, посмеялась бы над ее стараниями вытерпеть невзгоды деревенской жизни. Неровную дорогу, в которой увязали каблуки, травинки, забивающиеся в дорогущие туфли и царапающие ноги, комаров, становящихся у воды особенно активными. Иногда на ее лице отчетливо проскальзывало брезгливое отношение: ко всему, что окружало. И, кажется, ко всем. Умела ли она хоть кого-то любить, кроме себя самой? И зачем понадобилась вся эта игра? Сидела бы в городе, в привычной роскоши, где наверняка полно и развлечений, и желающих их разделить. Так нет же, заявилась сюда!
Одно во всей этой фантасмагории было хорошо: я убедилась в том, что Влад сказал мне правду. Никаких добрых и теплых чувств между ним и женой не было и в помине. Он едва ее выносил. Изображал любезность, даже обнимал для красивых постановочных фотографий, где они были все втроем. Но и только. А во взгляде таился такой холод, которого я даже в свой адрес не видела в начале знакомства, когда мы вовсю ругались с ним.
Правда, лично в моей судьбе это осознание мало что меняло. Отсутствие отношений с женой совсем не означало, что мне есть, на что рассчитывать. Я приказывала себе не думать об этом, не позволять развиться ложным надеждам, но все равно возвращалась в памяти и к звездному небу, распростертому над полем, и к душистому сену, у которого было так тепло в объятьях мужчины. И к этому самому мужчине. К его рукам и губам, к завораживающему омуту глаз, к силе и нежности, которые удивительным образом сочетались в нем.
– Вы же покажете статью перед публикацией? – неожиданно спросила Елена. Только это было похоже, скорее, не на вопрос, а на приказ. Хотя с чего бы ей настаивать, ведь знала наверняка, что любой материал согласовывается перед тем, как пойти в печать. Тем более с птицами такого полета. Но Максим неожиданно вцепился в произнесенную фразу Сотниковой и, отойдя с ней в сторону на несколько метров, громко и убедительно начал доказывать, что это обязательно состоится.
Стоящий рядом со мной Влад усмехнулся. Посмотрел задумчиво на играющего неподалеку сына и тихо сказал:
– Этот твой якобы жених спит с моей женой. Ты знала об этом?
Мне в первое мгновенье показалось, что я ослышалась. Знала ли? Нет, конечно. Такое и в голову не могло прийти. Макс на многое был способен, чтобы добиться своей цели, но даже от него я не ждала подобной подлости. Он ведь клялся мне в любви, совсем недавно, и уверял, что приехал в Зипуны, только чтобы быть рядом. И хотя я подозревала, что в действительности за его визитом стоит совсем иное, не думала, что все окажется настолько серьезно. Я не считала себя ханжой, но ведь этические принципы в нашей работе никто не отменял. И связь с чужой женой, тем более, женой клиента никак невозможно было оправдать.
Как он вообще мог вляпаться в подобную историю? Максим ведь не мальчишка, чтобы вестись на женские прелести, да и вниманием он никогда не был обделен. Мне частенько приходилось сталкиваться с завистливыми и обиженными взглядами девушек-коллег, которым явно хотелось бы занять мое место в постели и жизни этого человека. Так чем его соблазнила Сотникова, помимо своих роскошных форм?
Конечно, он мог связаться с этой снежной королевой, чтобы потешить свое самолюбие. Скорее всего, потому что другого объяснения у меня попросту не было. Ну, не влюбился же!
Хотя со мной-то случилось именно это. Может, и жена Влада обладала таким же магнетизмом, как и он сам. И любой мужчина рядом с ней терял голову.
Было от чего. Я исподтишка рассматривала Елену, чувствуя, как отравляет внутренности едкая ревность.
Сотникова в жизни оказалась еще красивее. Распущенные густые волосы искрились на солнце, соблазнительно струясь по плечам. Идеальная кожа, чистая, сияющая, без единой морщинки и даже без мельчайшего изъяна. И дело было точно не умелом макияже – эта женщина определенно знала, как следить за собой. И в ее жизни наверняка не имелось ни бессонных ночей, оставляющих неизбежные следы на лице, ни слез, ни вообще никаких лишних эмоций. Зато дорогущих процедур для поддержания такой красоты – точно в избытке.
Изящные руки, стройная фигура тоже с идеальными пропорциями. В вырезе блузки то и дело мелькало кружево белья. И я могла бы поспорить, что оно стоит больше, чем вся моя вместе взятая одежда. И демонстрировала Сотникова его тоже неспроста. Знала, как произвести впечатление. Даже на меня, что уж говорить о мужчинах!
Как Влад мог разлюбить ее? Теперь, после его слов, я рассмотрела то, чего не замечала раньше. Как пылает темным желанием взгляд Макса, обращенный к этой женщине. Каким тяжелым стало его дыхание. Как напряглись мышцы под рубашкой. И совсем нетрудно было представить, какие мысли бродят сейчас в его голове.
– Это всего лишь оболочка, – в мои собственные пробрался тихий голос Сотникова. – Совершенная, не спорю, но и только. А внутри – такая грязь, от которой за годы не сможешь отмыться.
Я перевела взгляд на Влада, заглушая бушующее в груди смятение. Выходит, он видел все, что происходило со мной? То, как рассматривала его жену, изнывая от ревности? А это значило, что о моих чувствах к нему самому тоже прекрасно все знал. Хорошо хоть на это не делал намеков, иначе я не представляла бы, куда деться от стыда.
– Ты так спокойно говоришь о ее романе с Максом… – для меня это оставалось загадкой. Даже если любовь прошла, самолюбие-то все равно должно было заявить о себе.
Мужчина приподнял бровь.
– Романе? Нет, Оксан, это называется совсем не так. Роман предполагает какие-то чувства. Желание быть рядом. Стремление хоть как-то позаботиться о другой человеке. А здесь ничего подобного и близко нет. Она просто пользуется им, потому что сейчас это выгодно. А он… я не знаю, что движет им. Да и не хочу знать. Меня давно перестало это волновать.
– Не понимаю… – от его слов вроде бы должно было стать легче, но я только расстроилась сильнее. Подобные вещи подрывали веру в самое светлое, что только может быть в жизни. В возможность близости, нет, не тел – душ двух людей. В понимание друг друга. В желание быть рядом, несмотря ни на что. В готовность удвоить силы, чтобы спасти ребенка. Неужели это все не имело для нее значения?
– Ты просто другая, – Влад улыбнулся одними губами, глаза же остались серьезными. – Поэтому тебе и кажется дикостью то, что для нее в порядке вещей. Но знаешь, сейчас я рад, что в моей жизни была вся эта грязь. Потому что иначе мы бы с тобой не встретились.
Сердцу стало тесно в груди, и я обхватила себя руками, пытаясь хоть немного унять пронзившую меня дрожь. Его слова слишком сильно напоминали… признание. Такое для меня желанное, но такое невозможное. Даже если бы ни было Елены, кто я – и кто он? Мне давно не шестнадцать лет, чтобы верить в сказки.
Влад посмотрел беседующих в стороне Корецкого и свою жену, а затем впервые за долгое время улыбнулся по-настоящему тепло, без натянутой, наигранной маски.