– Мы доделаем интервью, отснимем все нужные локации, а потом тебе нужно будет уехать. Пожалуйста. Сделай это для меня.
Я задохнулась внезапно подступившей болью, сделавшейся такой острой, что от нее потемнело в глазах. Знала ведь, что это случится. Тогда в чем дело? Не рассчитывала, что так скоро? Но, может, это и к лучшему, чем быстрее вырву все воспоминания о нем и убью все надежды, тем проще будет вернуться к привычной жизни. Вот только почему он улыбается? И почему при одном только взгляде на него хочется верить совсем в другое?
– Оксан, так сейчас нужно. Просто доверься мне. Я вылечу сына, решу вопросы с женой, а потом найду тебя. Обещаю. Слышишь?
Глава 21
Чем ближе подходило время отъезда, тем тяжелее было думать о нем. Я понимала, что Влад прав, и сейчас нельзя рассчитывать ни на что другое. Не то время и не то место. Хотя на самом деле такими мыслями только утешиться пыталась. Внушить самой себе, что это вынужденное расставание временно.
Мне очень хотелось поверить мужчине. Если он найдет меня, и я ему действительно нужна, то неважно, когда это случится. Буду ждать, сколько потребуется. Главное, чтобы было чего ждать…
В написанной статье оказалось очень мало правды, но я знала, что Мурзин останется доволен. Подробностей из жизни богатого и таинственного Сотникова в ней хватало, даже пикантных, о которых не писал раньше никто и никогда. Яркие, живые снимки должны бы закрепить эффект. Читателей ждала душещипательная история о счастливой семейной жизни местного олигарха, а значит, самые высокие рейтинги нашему журналу были обеспечены.
То есть с заданием главреда я справилась на отлично, но от этого чувствовала себя еще хуже. Моя командировка завершалась, и не было ни единой причины продлить ее хотя бы на один день.
С Владом после интервью мы виделись мельком лишь пару раз, когда я приносила его жене черновик для одобрения. Елена осталась довольна написанным, а он… едва взглянул в мою сторону. Холодно кивнул, возвращаясь к своим делам. И пусть я знала, что сделано это было лишь для того, чтобы отвлечь внимание супруги, легче от этого знания не стало. Каждую ночь подолгу ворочалась, не в силах уснуть, и все больше скучала по нему.
Зато Максиму в деревне неожиданно стало нравиться. Он хоть и планировал возвращение вместе со мной, не выглядел ни расстроенным, ни удрученным. И больше не делал попыток объясниться мне в любви. Вел себя не то, чтобы сдержанно, но совсем не как человек, планирующий связать со мной свое будущее. Я даже подозревала, что они с Еленой продолжают встречаться: уж слишком довольным иногда он был. И это мучило еще сильнее. Не потому, что мужчина мне лгал, но из-за того, что делал это с той, которая сейчас должна была думать только о больном сыне. Уж точно не о любовнике.
Вечером накануне отъезда я зачем-то пошла к реке. Вещи уже собрала, и находиться в собственном доме было особенно тяжело. Словно я сознательно приближала разлуку. А здесь, у воды, в окружении удивительной природы, боль в груди как будто ощущалась меньше.
Спустилась на пирс, усаживаясь прямо на деревянный настил, и снова вспоминая встречу с Владом. Тогда я едва выносила его, но как бы хотелось вернуть то время и пережить все заново. Упоительные, драгоценные минуты, когда менялось наше отношение друг ко другу, и менялись мы сами.
– Ксюшенька, как хорошо, что я встретила тебя! – раздался голос за спиной, и я, обернувшись, увидела приблизившуюся ко мне бабу Глашу. Не особенно была расположена общаться сейчас с кем бы то ни было, но и проигнорировать ее появление не могла. Улыбнулась, поднимаясь.
– Да, решила пройтись перед отъездом.
– Уезжаешь-таки? – уточнила старушка. – А я напарника твоего встретила, он и сказал, что вы завтра уже собираетесь в город. Жаль, жаль…
Я недоуменно смотрела на нее. Чего жаль? Это у меня сердце рвется на части, а ей-то что за дело? Мы и не общались толком, вряд ли она бы успела ко мне привязаться.
– А пойдем в дом, дочка, чайку попьем. Я свежий заварила как раз, – и, видя мои сомнения, добавила: – Не отказывайся, может, и не увидимся больше. А я кое-что рассказать тебе хочу. Про церковь здешнюю, то, что не договорила в прошлый раз.
История местных достопримечательностей меня сейчас волновала меньше всего на свете, но посидеть за чаем со старушкой было лучше, чем тосковать в пустом доме, рассматривая приготовленный к отъезду чемодан. Я кивнула и пошла за Глафирой Кузьминичной.
– Мне историю эту бабушка моя рассказывала, часто, как сказку перед сном. Очень я слушать любила! – начала свой рассказ баба Глаша, когда мы сели за стол. – А ей – ее бабушка. А той – ее. Много лет назад жил на этой земле барин. Имение у него большое было, больше всех в округе. И хозяйство, и скот – всего в избытке. Вот только счастья не нажил он. Что-то не заладилось у них с женой, так что она все больше в городском доме находилась, а сюда почти не приезжала. Это сейчас люди с легкостью семьи рушат, если что-то не выходит, а тогда ох, как тяжело развод получить было. Да и не стремился он к тому. Жил себе, да жил, вроде бы женат, а вроде бы и один, как перст. А потом влюбился.
– В крепостную? – улыбнулась я. Не трудно предугадать. И фильмы, и книги пестрели подобными трогательными историями о красивой любви с трагическим финалом, потому что иначе и быть не могло. В те времена не складывалось счастье между такими разными людьми. Хотя, почему только в те?
Улыбка медленно сползла с моего лица, когда я подумала о Владе. Все очень даже похоже. Я не крепостная, конечно, но мы из противоположных миров. И как бы ни хотелось верить в хэппи энд…
– Ну, почему в крепостную? – перебила мои невеселые мысли старушка. – Она из дворянок была. Попроще, чем он, конечно, но точно не служанка. Приехала на лето погостить у родственников. Барин тот увидел ее – и пропал.
Баба Глаша замолчала, взял в руки массивную глиняную чашку, и принялась медленно, по глоточку, тянуть чай. Будто испытывая мое терпение, ведь теперь хотелось дослушать историю до конца.
– А дальше? – я представила, как могли развиваться события. – Жена неожиданно вернулась и застукала неверного мужа? Соперница была изгнала с позором, а он до конца дней тосковал о ней? И, наверно, даже стихи начал писать?
– Тьфу на тебя! – неожиданно рассердилась Кузьминична. – Совсем не так все было. Вот уже не думала, что у современной молодежи нет фантазии никакой! Жена и вправду вернулась, да только поздно решила она отношения налаживать. Он так сильно полюбил ту девушку, что решил во что бы то ни стало развода добиться и сделать ее хозяйкой и имения своего, и всей жизни. В город поехал, к священнику, здесь-то не было церкви. Да по дороге случилось что-то, понесло лошадей, и карета опрокинулась.
Она снова замолчала, а я поняла, что дышу через раз от волнения.
– Все вышло наоборот, да? Он погиб, а та девушка до конца своих дней хранила о нем память и так не вышла замуж?
В глазах бабы Глаши заискрились гневные огоньки.
– Ох, девка, не ту ты профессию себе выбрала! Надо было романы писать. Только я бы твою книжку не купила! Что же одни мрачные мысли тебе в голову лезут-то? Не погиб он. Пострадал сильно, да так, что доктора одни за другим руками разводили. Жена его тогда и сбежала. Уехала за границу с каким-то заезжим солдатиком. Больше и не слышал о ней никто.
– А та девушка? – я не могла отделаться от странного чувства. Почему только сейчас Глафира Кузьминична решила мне это рассказать? Ведь я специально приходила раньше и выспрашивала ее, мечтая услышать что-то подобное. Но в прошлый раз повествование старушки было куда более скудным и обобщенным. Что же изменилось теперь?
– А та девушка снова приехала к нему, сюда. Разогнала слуг, распродала драгоценности и скотину, а на вырученные деньги распорядилась заложить церковь. Аккурат на месте его старого имения.
– И где же они жили? – теперь пологий склон над рекой, заросший густой сочной травой, воспринимался как-то иначе, окутанный дымкой романтики. И я уже почти не сомневалась, что финал старушкиной сказки будет счастливым.
– Да там и жили, неподалеку. Построили небольшой домик, сразу за оградой церкви, в нем и поселились. А барин поправился. На первую службу на своих ногах пришел, хотя никто не верил, что такое возможно.
– И стали они жить-поживать, да добра наживать? – снова улыбнувшись, спросила я. Такой конец мне нравился. Хоть и понимала, что это всего лишь предание, от него на душе становилось спокойней и теплее. Будто история и мне дарила надежду, что те, кому вроде бы не суждено быть вместе, все-таки могут оказаться счастливы.
– Что-то вроде того, – кивнула Кузьминична. – Напиши об этом в своем журнале. Все поинтересней будет, чем ваши современные глупости читать.
Распрощавшись с бабой Глашей, я долго стояла на тропинке над рекой, рассматривая темнеющую под склоном воду и играющие на ее поверхности тени. На чернильно-синем небе рассыпались сотни тысяч звезд, таких ярких, что окружающий меня мир сейчас напоминал продолжение той сказки, о которой рассказала женщина.
Может, и напишу. Когда-нибудь потом. Когда все решится с Сотниковым, и я смогу спокойно вспоминать свое пребывание в Зипунах. Сердце отболит, а моя нежданная любовь попросту забудется. Или…
Он подошел неслышно, будто находился где-то рядом, дожидаясь меня. Сплел пальцы с моими, сжимая так крепко, словно собирался удерживать силой. Да только я, если бы и хотела, не смогла бы сбежать. Слишком сильно соскучилась по нему. Слишком не хотела расставаться. Нуждалась в этих нескольких минутах наедине до безумия. Просто чтобы снова хотя бы ненадолго почувствовать его рядом.
Влад развернул меня к себе, обнимая за талию. Уткнулся лицом в волосы.
– Я пытался, правда. Но при одной мысли о том, что завтра ты уедешь, меня на части рвет. Ни о чем другом думать не могу. И отпустить тебя… не могу!
Взял меня за руку, сплетая пальцы, и потянул за собой, уводя с тропинки в сторону полей. Ускорил шаг, переходя почти на бег, словно за нами кто-то гнался. А когда мы, запыхавшиеся, остановились у душистого стога, неожиданно рассмеялся.