– Да кто их знает, этих богатеев! Совсем из ума выжили из-за своих денег. Пусть плачут, да только не на наших глазах! – снова вздохнул Мурзин. – А ты выздоравливай побыстрее. Мы тут тебе фруктов собрали, витаминов, – он опустил на прикроватную тумбочку внушительных размеров пакет. – Вот выпишут, поедешь в санаторий, набираться сил. Думай пока, куда тебе хочется.
– Теперь вы меня пугаете, Сергей Семенович, – я снова не смогла сдержать улыбки. – То говорили, что не пустите в отпуск, а теперь сами в санаторий прогоняете.
– В отпуск не пущу! – насупившись, подтвердил он. – А в санаторий сам лично отвезу, проверю, чтобы все там на высшем уровне было. Ты мне здоровая нужна! – на его лицо внезапно набежала тень. – Вот ведь как бывает, да, девочка? Пока не случится беда, то и не поймешь, как тебе дорог и важен кто-то. Я всю жизнь журналу отдал, хотел его лучшим в городе сделать. А людей, которые мне в этом помогают, всех вас, почти видеть перестал. В машину бесчувственную превратился. Ты прости меня.
Глазам почему-то стало горячо, и я заморгала, опуская голову.
– Перестаньте сейчас же! Мне волноваться врач не разрешает, а вы меня до слез довели своими душещипательными речами.
Он засопел, переминаясь с ноги на ногу, и вдруг подошел ближе, наклоняясь над кроватью, и неуклюже обнял меня, будто и вправду на короткое мгновенье превращаясь в доброго дедушку, которого давным-давно уже не было в моей жизни.
Глава 25
Неделю спустя меня выписали. С кучей запретов и предписаний, с требованием побольше отдыхать, не волноваться, не перегружаться. И еще много-много всяких указаний. Не слишком удобный вариант для меня, привыкшей почти постоянно быть в движении. Но это все равно оказалось лучше удушающей неизвестности больничных стен.
Потому что Влад так и не позвонил. Ни разу. Не прислал ни единого сообщения. И с каждым новым днем ожидание давалось мне все тяжелее.
Навещали подруги, ребята с работы, несколько раз снова приходил Мурзин. Палату завалили сладостями и фруктами, а от количества цветов она стала похожа на маленькую оранжерею. Вот только от НЕГО не было ни крошечного букета, ни какого другого подарка.
Я и не нуждалась в подарках как таковых, нет. Но без его внимания было невыносимо. Варианты и сценарии, которые прокручивала в голове, казались один фантастичнее другого, да и легче от этих мыслей нисколько не становилось. Невыносимо соскучилась, волновалась и накручивала себя. И даже поговорить об этом было абсолютно не с кем.
Главред продолжал уговаривать меня поехать после выписки в санаторий. Даже место какое-то выбрал, потому что сама я проигнорировала его просьбу и ничего искать не стала.
– Вот чего ты упираешься, Ковалева? Работать тебе я все равно пока не разрешу. А там природа, свежий воздух. Отдыхай, спи, да набирайся сил.
Аргументы Мурзина не могли не напомнить о другом месте, с которого и начались кардинальные перемены в моей жизни. Там тоже была незабываемая природа. И не только она… Память вообще в последнее время была слишком щедрой. То и дело подкидывала картинки, будто яркие кадры из фильма, оживая в самые неподходящие моменты и заставляя снова и снова терзаться одним и тем же вопросом: почему? Почему он до сих пор молчал? Если даже решил порвать со мной, почему не сказал об этом прямо? Зачем оставил мучиться в неизвестности?
Через несколько дней после возвращения домой я не выдержала. Какой бы ни оказалась правда, все равно лучше, чем вот это подвешенное состояние. Не хочет говорить сам – значит, придется ответить на мои вопросы.
Но нажав на кнопку вызова, тут же сделала отбой, даже не дождавшись первого гудка. Это было так унизительно и до жути обидно. Словно я навязывалась, напоминая о себе, а именно это мне всегда претило в отношениях. Я осуждала таких женщин, а теперь сама рисковала стать одной из них.
Через минуту телефон ожил, высвечивая имя Сотникова, и я задохнулась, зажмурилась, пытаясь унять пробившую тело дрожь. Выходит, сигнал все-таки прошел, и Влад успел увидеть, что я звонила.
Дрожащими пальцами поднесла телефон к уху и тронула экран, принимая вызов.
– Здравствуй, Оксана.
Снова та же самая фраза, что и в прошлый раз. И голос, тихий и далекий. Безумно далекий, будто не километрами расстояние между нами измерялось, а чем-то иным, куда более непреодолимым.
– У меня высветился пропущенный звонок. Ты что-то хотела?
Как ни старалась я сдержать слезы, они сорвались, застилая глаза и обжигая кожу. Всхлипнула вместо ответного приветствия, не успев отодвинуть телефон. Влад не мог не услышать. И пауза в трубке только подтвердила мои опасения. Услышал. И было очень похоже, что ему это не понравилось.
– Ты плачешь? Что-то случилось? – голос напоминал монотонный звук автоответчика, словно спрашивал лишь потому, что так положено, но совсем не из-за того, что это хоть сколько-нибудь было ему важно.
– Хотела узнать, как твои дела, – я прикусила губу, стараясь успокоиться и говорить ровнее. Если на самом деле не нужна ему, не стоит показывать, как мне от этого больно.
– Нормально. Как обычно. Дом, работа. Снова дом. Снова работа.
– Как Ваня? – я надеялась, что хотя бы вопрос о сыне его растормошит, но тон мужчины даже теперь не изменился.
– С ним все хорошо. Уже выписали. Привыкает жить без болезни. Как обычные дети.
Да что же такое происходило?! Мне на одно безумное мгновенье показалось, что я говорю с кем-то другим. Что моего Влада нет или он где-то далеко, а на его месте находится совершенно чужой человек, с которым нас ничто не связывает. Но так ведь не бывает!
– Влад, мы можем увидеться? – затаила дыхание в ожидании ответа, но он прозвучал почти сразу.
– Если хочешь, почему нет.
Я снова заплакала, прикрывая рукой микрофон. Если хочу… А он, значит, не хочет. Да и могло ли быть иначе, если после аварии прошло уже больше месяца, а мужчина, который говорил, что любит, даже ни разу не попытался увидеться.
– Назови адрес и время, я пришлю за тобой водителя.
Так просто? И он даже не спросит, зачем я хочу его видеть?
– А прямо сегодня можно? Или ты занят?
Конечно, занят. Я ждала отказа, отсрочки и совершенно не готова была услышать, что машина приедет в течение часа. А отключив телефон, вместо того чтобы собираться, разрыдалась уже в голос, чувствуя, как разверзается огромная и бездонная. Под моими ногами и… между нами.
Всю дорогу меня не оставляло странное ощущение: будто я смотрю какой-то фильм, с банальным и не слишком хорошо продуманным сценарием. Потому что так обычно бывало именно в фильмах: пустынная дорога, хмурый водитель, не произнесший за все время пути ни звука. Уверена, если бы спросила, услышала бы в ответ, что указаний общаться со мной ему не поступало. Только доставить в определенное место. И чем дальше мы ехали, тем тревожней становилось на душе.
Помимо измучившего меня молчания Влада, я снова очень отчетливо почувствовала, насколько разные наши с ним миры. Съехав с основной трассы, автомобиль повернул на проселочную дорогу и через несколько километров оказался перед проходной с высоченным забором. А когда шлагбаум поднялся, и мы въехали на территорию поселка, показалось, что я попала в какой-то другой мир.
И не знала, что в относительной близости к городу существуют такие места. Каких-то нереальных размеров и дизайнов дома, больше похожие на дворцы. С зимними садами на стеклянных крышах, какими-то диковинными деревьями, которых я прежде никогда не видела. С фонтанами в центре виднеющихся за забором засаженных цветами дворов и выстриженных лужаек с изумрудными газонами. Появись где-то на дорожке павлин с распущенным хвостом – это не было бы удивительно. А вот то, что меня не обыскали при входе, не сфотографировали и не взяли отпечатки пальцев, было странно, ведь простые смертные сюда точно нечасто попадают.
Машина, наконец, остановилась перед огромных размеров белокаменным особняком, и появилось стойкое желание вернуться обратно, даже не выходя из автомобиля. Попросить отвезти меня в город и забыть обо всем, как о страшном сне. Почему-то уже не сомневалась, что ничего хорошо от этой встречи ждать не стоит.
Водитель так же молча открыл дверь и указал на вход в дом, где стоял такой же мрачный и могучий богатырь. Снова почувствовала себя персонажем из какого-то фильма, в котором сейчас по сценарию должно случиться что-то плохое.
Я оказалась в огромном светлом холле. Настолько огромном, что только в нем запросто поместилась бы вся моя квартира, да еще и не раз. Высоченные потолки, светло-бежевые обои, украшенное лепниной обрамление. С обеих сторон на стенах – подставки-консоли с цветочными вазами с резьбой на греческий манер.
Резной декор мебели, многослойные драпировки. Очень много света и совершенно немыслимые размеры помещения. Это куда больше походило на дворец царственной особы времен основания города, и, будь я на экскурсии, могла бы восхититься. Теперь же такая роскошь пугала гораздо больше, чем привлекала, потому что я не могла представить, как здесь можно жить.
– Владислав Романович ждет вас в кабинете, – позади меня раздался голос, и я, обернувшись, увидела невысокую женщину средних лет в строгом костюме и с гладко зачесанными волосами. Горничная? Домработница? Управительница? Я даже не знала, как называются должности в домах подобного рода. А ее слова заставили напрячься еще сильнее.
Ждет наверху? Даже так? Конечно, не царское это дело: встречать гостей у входа.
– Вверх по лестнице и в конце коридора направо, – пояснила женщина лишенным эмоций голосом.
Я кивнула, попытавшись выдавить благодарность. Двинулась в указанном направлении, продолжая озираться по сторонам. Белые античные колонны и широкие перила с ажурными балясинами. В лестничном пролете фигурная люстра и двойные бра с бежевыми плафонами. Наверху – двойные распашные двери с зеркальными вставками.
Нужную нашла без труда и, дернув за ручку, оказалась в кабинете. Почему-то сначала тоже бросилось в глаза внешнее убранство. И я начала оглядываться, стараясь не думать о самом главном. Или просто пыталась оттянуть неизбежное.