– София! – закричал он. Затем посмотрел на меня и протянул ко мне пальцы. Я взял его за руку. – Ты пришел слишком поздно, – задрожал он. – Проклятье, брат. Ты пришел слишком поздно!
И тут глаза министра встретились с моими. Он смотрел на меня так, словно точно знал, во что я играю.
– Ты у меня на крючке, – сказали мне его змееподобные глаза. Он скривил рот в хитрой усмешке. Я тяжело сглотнул и смял красный платок в своей руке. – Ты проиграл, Эрик.
– Должно быть, ее похитил кто-то, кто знал об этих потайных проходах, – услышал я голос министра. – Кто-то, кто знает их так же хорошо, как наш дорогой принц и капитан.
Внезапно на меня устремились сотни глаз.
И среди них было прохладное серебро моего брата, его черты лица окаменели, а сам он стал выглядеть таким нечеловеческим, что у меня кровь застыла в жилах.
61
Мы ехали до раннего утра и остановились, только когда Медный город размером с песчинку не исчез на горизонте. Перебирая сумки, мы обнаружили, что Эрик все продумал. Я нашла даже свой любимый бубен между бутылками с водой, вяленым мясом и теплыми одеялами, которые должны были помочь нам в ночное время.
– Вытри, – сказала Яна, указывая на мои щеки и подав мне один из своих платков. Другим она собрала свои жирные волосы, пока каждая светло-каштановая прядь не исчезла под ними. Я кивнула ей и дала лошади немного воды.
– Они должны быть в двух днях езды от нас, – сказал Элиа, позволяя песку просочиться между пальцами.
– Куда они направляются?
– В Леало, – ответил Элиа и посмотрел на меня. Леало был хорошим выбором. Путь туда менее напряженный, чем путешествие из Фриоле в Купфоа. В Леало было достаточно мест для охоты. Достаточно природы, чтобы накормить нас и наших животных.
– А почему вы не пошли с ними? – Как и должно было случиться.
– Потому что мы хотели спасти тебя.
Мне следовало догадаться, и я, измученная этой длинной ночью, уселась в пыли. Яна сделала то же самое и устало подтянула ноги к подбородку.
– Вы должны поспать, – произнесла я, посмотрев на них по очереди. Под их глазами залегли темные тени, что указывали на бессонные ночи. – Я буду следить. – Элиа сначала запротестовал, но после долгого зрительного контакта наконец уступил. Зеленые глаза по-прежнему были такими же дикими, как и в начале нашей дружбы.
Чуть позже они уснули в пыли пустоши, – вечной пустыни, которая осела на наших платках, как и всегда.
Спящие оболочки, которые рисковали жизнью, чтобы спасти меня. Я знала, что Яна сделала это из-за Элиа. А Элиа намеренно подвергнул их обоих опасности, за что он услышит кое-что еще.
Но не сейчас. И не здесь.
Я смотрела, как на горизонте сиял Медный город. Мельчайшая точка вдалеке, разбуженная красными объятиями утреннего солнца. Она была похожа на золотые часы, которые я надела на запястье.
Тик-так.
Секундная стрелка, которая всегда будет напоминать мне о нашем танце. Я провела пальцем по восхитительно сверкающему металлу и подумала о фестивале танцев, когда пыталась украсть их у Эрика, как коварная маленькая сорока. Они ощущались так приятно под моими подушечками пальцев. И еще прекраснее они чувствовались на моем запястье, когда я поворачивала их вперед и назад в утренних лучах. Наконец я обнаружила колесико на стекле часов, защищавшее секундную и часовую стрелки.
«Они копия часов на рыночной площади», – взволнованно подумала я. Шестеренки, которые вращались вокруг друг друга, словно кринолины танцовщиц, мелькали за стрелками.
Кончиками пальцев я покрутила колесико, пугаясь щекочущего пламени, которое легло в мою ладонь.
Сначала я дернулась, ожидая жгучей боли. Но ее не было.
Боль пришла только тогда, когда пламя приняло форму лица Эрика. Его золотых глаз, в которых я тонула, пока не могла думать больше ни о чем другом.
«Но это пройдет», – услышала я голос Зан Захрай.
Любая боль в какой-то момент проходит. Я снова покрутила колесико, и огонь беззвучно потух. И тут я увидела гравировку под механизмом зажима, которую однажды уже нащупала у него на руке. Вновь обнаружила буквы. Несвязанные сочетания, которые было трудно читать.
Я узнала буквы К, Р, О и еще П. Судорожно провела пальцем по буквам, как будто они могли проявить себя. И тут я узнала почерк: изогнутые строки и завитки, как у Эрика. Король Платос. Эти часы принадлежали королю Платосу, отцу Эрика. Реликвия его семьи, которую он подарил мне, маленькой воровке-стэндлерке. Слеза стекла по моей щеке, когда я прижала часы к груди, как самое большое сокровище, которым я когда-либо владела.
Символ, что я для него что-то значила.
После того, как Элиа и Яна выспались, мы поехали дальше. Пыль закружилась, а мы так далеко продвинулись вперед, что Элиа подсчитал, что мы догоним наш народ уже на следующий день. Тем не менее мы экономно расходовали нашу провизию. Мы, стэндлеры, всегда брали столько, сколько нам было нужно.
На следующем привале развели костер из платков, без которых мы могли обойтись, и сожгли бумагу и ткани, которыми Эрик упаковывал нашу провизию. Огненные часы оказались настоящим спасителем жизни, потому что ночь стала ледяной, а мои зубы стучали друг о друга. В какой-то момент Яна ушла по делам. В маленькую ямку, которую мы выкопали и потом закопаем, чтобы уничтожить следы на случай, если кто-то последовал за нами.
Как долго Эрик сможет сдерживать короля? Когда он обнаружит обман? Если план Эрика сорвется, Люциус пошлет войска, чтобы найти меня. Что, если он найдет нас?
Мое сердце забилось быстрее.
Элиа посмотрел на меня поверх огня, скривив покрытые кровяной коркой губы в язвительной усмешке.
– Я ожидал большей благодарности, должен признаться.
– Что ты хочешь этим сказать? – раздраженно спросила я, зарываясь руками в прохладный песок.
– То, что сказал. Ты, кажется, совсем не рада, что снова свободна, София.
– Такое может утверждать только дурак, – прорычала я. – Тот, кто не имеет ни малейшего понятия, что я пережила!
– Так оно и есть, я прав?
– Ты спятил, Элиа Леан.
– Нет! – рассерженно произнес он и вскочил. Пламя костра бросало красную тень на его лицо. Перекошенные губы, закрытые глаза.
– Это из-за этого принца, не так ли? Он промыл тебе мозги. Отравил их! Я вижу это в твоих глазах, София, так что не лги мне.
– Ты что, ревнуешь, Элиа Леан? – Я тоже вскочила, так что одеяло соскользнуло с моих плеч, а холодный ветер положил руки мне на шею. Только угли били меня по пылающим щекам, когда я выдержала его жаркий взгляд и сжала руки в кулаки.
– Я и ревную, не смеши меня!
– Тогда почему тебе беспокоит, что я думаю об Эрике?
– Эрике! – разгневанно передразнил он меня, зарываясь дрожащими пальцами в непослушные волосы. – Он был хорош, да? Тебе понравились его поцелуи?
– Ты перебарщиваешь! И это не твое дело, понятно? – Он размашистыми шагами подошел ко мне и обхватил мое лицо своими горячими пальцами.
– Ты знаешь, что я переживал за тебя, София? Я думал, что навсегда потерял тебя.
Я замерла, когда его зеленые глаза сверкнули, прежде чем он с надеждой прижался своими губами к моим. Они были требовательными и грубыми, вызвали у меня отвращение.
Я резко вывернулась из его хватки и подняла руку, оставившую на его щеке пылающий красный отпечаток.
– Что на тебя нашло?!
С хрипом его голова повернулась в сторону, а медная рука накрыла то место, по которому я ударила. Сердито фыркнув, он посмотрел на меня и в конце концов кивнул. Губы его при этом крепко сжались, словно он пытался выдавить слова, которые могли еще сильнее ранить меня.
– Мы друзья, Элиа! Ни больше, но и ни меньше! Ты действительно думал, что это когда-нибудь изменится? Ты сумасшедший! Совершенно сумасшедший!
– После всего, что я для тебя сделал… – произнес он и исчез в тени лошадей. В тени ночи.
Дрожа от вынужденного поцелуя, который накрыл мои губы, я столкнулась с остекленевшими глазами Яны. Я знала, что она чувствовала к Элиа. «Знала об этом все эти годы», – сказал тихий голос в моей голове.
– Прости, – прошептала я и тоже отошла. Прислонилась к покоящемуся телу своей лошади и укрыла нас одеялом.
Элиа был прав – я не радовалась так, как должна была. Слишком много было связано с воспоминаниями, которые золотом окружили мое запястье.
Их лица не отпускали меня. Их тихое пение, смешавшее мое имя с ветром.
Да здравствует королева.
Королева София.
Наследница ветра.
Надеюсь, Эрик все изменит.
Все, что шло не так в этом королевстве.
62
Это правда, что на мою силу влияли эмоции. Я хранила ее и отдавалась ей, снова и снова переживая тот момент, когда Элиа поцеловал Софию.
Было больно. Гораздо больнее, чем все остальное, что я когда-либо испытывала на собственном теле. Как будто мое сердце окружали заостренные камни, которые медленно и мучительно вонзались в меня. Напоминали, как ужасно было любить Элиа. Я больше не хотела этого.
Сила струилась сквозь мои пальцы, вызывая небольшой вихрь, поднимающий пыль пустыни. Я знала, что если бы позволила выйти этому чувству полностью, этот ураган был бы настолько силен, что смог бы проглотить все. Но мне удалось обуздать свои чувства. Упаковать их в сверток и завязать толстой веревкой.
Это имело тот же эффект, что и давящая повязка, останавливающая кровоточащую рану. Но все равно больно, как туго ни завязывай вокруг нее веревки.
София и Элиа уже спали. Только я все еще бодрствовала и смотрела на танец огня, который, извиваясь, тянулся вихрем к небу.
Великолепная картина, напомнившая мне пламенную танцовщицу в длинном одеянии, размахивающую юбкой.
Я вновь подняла руки. На этот раз изогнула огонь дугой, пока он не сформировал почти круг. И снова я подумала об их поцелуе, рискуя сорваться из-за этого. Тихие слезы побежали по щеке,