Я прикусила внутреннюю сторону щеки, пока не почувствовала вкус крови, и кивнула ему на прощание. Сейчас не время для сентиментальности. Я должна была спасти жизнь. Особенно потому, что его кровь прилипла к моим пальцам, даже если это была не моя вина. Можно ли унаследовать кровавый долг? Я стиснула зубы, вспомнив его глаза. Такие наивные и доверчивые.
Но при этом такие пронизывающие, что у меня, казалось, кровь стыла в жилах. Без сомнения. Фриолец был когда-то одним из детей-солдат, которыми управляли в Тумбаре.
Таранс.
– Давай, пошли, – язвительно сказала я медной жительнице, которую резким движением своей сельтерской руки подбросила в воздух и посадила на свою лошадь. Она раздраженно захрипела, что не мешало ей энергично выкрикивать ругательства в мою сторону, хотя дыхание обжигало ее горло. Мы ехали верхом на трех лошадях. Они еще будут полезны нашему народу.
– Око за око. – Так всегда было, и я пожала плечами, когда повернулась к ней на лошади и кивнула своим попутчикам. Элиа вооружился кинжалами. София представляла собой подобие воительницы с накрашенными черным глазами, что скрывало их красноту.
«Боль – самое сильно оружие», – слышала я голос Ивана.
Боль и печаль. Потому что эти чувства могли изменить все. Все. Сельтерская сила покалывала в моих пальцах, когда я схватила поводья и устремилась навстречу пыльному горизонту. Игра золотого и красного смешалась на безоблачном небе. Приближался новый день. Поле битвы из красок на полотне.
Осталось всего пять дней, чтобы совершить невозможное.
Пыль взметнулась, когда мы тронулись в путь. Я не оглянулась, потому что после этого дня стэндлеры никогда больше не будут моей семьей.
Моя настоящая семья – в Тумбаре. Разбросанная и уничтоженная войной. И она ждала, пока ее истинная принцесса вернется домой.
Дочь адского короля Тумбары. Того, кто похищал и порабощал детей, пока не сбежал, как канализационная крыса, и не утонул, как трус.
Но Яна не была трусихой. Нет, я не была трусихой. Осознание этой невероятной истории все еще заставляло меня терять дар речи. Я слушала голос Ивана, который мне все объяснил. Заверил во всем. Встряхнул все, что было давно потеряно.
Я не хотела признавать, что была той, кем он меня считал. Но все это имело смысл.
Я была принцессой Яной с просторов Тумбары. И я освобожу Таранса, ребенка-солдата, даже если это – последнее, что я сделаю.
Мы остановились только для того, чтобы дать нашим лошадям отдохнуть. Даже тогда мы почти не разговаривали и ели сухари в свете костра, который напоминал нам о стэндлерах. София позволила пламени плавать в ее ладони, как будто могла увидеть в нем то, что случилось с ее принцем. Элиа, наоборот, рассекал песок своими кинжалами. А Саманта сердито смотрела на него, когда ей надоел звук песка, в который вонзались клинки.
– Что теперь? – огрызнулась она. Ее волосы спутались от ветра. Я предложила ей один из своих платков, который она отпихнула грубым жестом. София же игнорировала ее и молча закипала, когда Саманта снова получала свои пять минут. Она была такой самовлюбленной женщиной, что даже я предпочла бы заткнуть ей рот. – Вы же не хотите в самом деле просто зайти туда!
– Теперь ты беспокоишься о нас? – рассмеялась София. Но я знала, что Саманта беспокоилась не о нас. Она беспокоилась о том, что ей не удастся вовремя спасти брата и что король не выполнит свою часть соглашения: она должна привести ему Софию, чтобы спасти жизни Кайрона и Таранса.
– У меня есть приглашение, – сухо сказала София и даже не взглянула на нее поверх своего огненного шара. – Если я приму его, то выполню твою часть сделки. Ты вернешь своего брата, и я больше не буду у тебя в долгу.
– Да, а остальные? Они могут все испортить.
Я закатила глаза и позволила песку просочиться сквозь пальцы. У нас оставалось еще четыре дня, а наш план вряд ли можно было назвать таковым. У нас не было плана, мы полагались на интуицию. А София сыграет роль приманки.
Но как только окажется, что король не выполнил свое обещание, мы с Элиа вмешаемся – если вообще можно считать Элиа оружием.
Я не смотрела на него. Слишком много боли в моей груди, когда я видела его взгляд, направленный на Софию. И слишком сильно мне пришлось бороться с этим чувством внутри себя. То самое чувство, которым я вызывала свою силу. Печально, но это было так.
– И, скорее всего, я права, – прошипела Саманта и капризно скрестила руки на груди. Она больше не была той женщиной, которая одним вечером приставила кинжал к моему горлу. Не та уверенная женщина с красивым лицом, которое я хотела бы расцарапать. Она скорее походила на маленькую вредную девчонку, у которой отняли куклу.
– Тебе, должно быть, тяжко сидеть здесь с нами, – наигранно произнес Элиа и бросил в нее кинжал, что приземлился рядом с ней. Она растерянно вздрогнула, из-за чего мы начали смеяться. – Если бы ты не была таким жалким зверем, я бы опробовал на тебе ножевое искусство. Ты правда красивая, только невероятно колючая. Перед деревянной доской ты мне понравилась гораздо больше. Такая тихая.
– Ты пытаешься флиртовать со мной? – истерично спросила она, выхватывая кинжал, который я одним движением сельтерской руки подняла над ее головой, словно это была змея, гипнотизировавшая ее.
Если Элиа в самом деле пытался это сделать, тогда это довольно жалкое зрелище. Он хотел заставить Софию ревновать? Но теперь она смотрела на него прищуренными глазами, взглядом, грозившим его убить.
– Что ты имеешь против нас, стэндлеров, а? – раздраженно спросила София и наконец посмотрела на нее.
– Ничего, – надулась она, хотя я догадалась, что мы не узнаем от нее правду. У нее была огромная проблема со странствующим народом.
– Тогда заткнись. Твой голос действует мне на нервы.
Она замолчала, и каждый из нас погрузился в собственные мысли. Каждый далеко отсюда.
Где-то в разных областях.
Мы довольно далеко продвинулись вперед и уже на третий день достигли точки, где на горизонте можно было увидеть сияющий Медный город. Даже сейчас мы мчались, укрывая потных лошадей теплыми одеялами, которые делили с животными по ночам. Как и каждый вечер, мы поглощали запасы и смотрели, как танцует огонь. Время от времени я тренировалась с кинжалами Элиа, которые метала между пламенем или над головой Саманты. Но ее это, казалось, больше не беспокоило. Она смотрела в пустоту. Стала тенью самой себя, как и мы все.
В какой-то момент мы уснули в пыли пустоши, чтобы набраться сил. Они нам понадобятся, если король схватит Софию, что совсем не страшило ее. Она смирилась с этим, потому что, как и предсказывала Зан Захрай, София танцевала со смертью. Покончить с жизнью намного проще, если знаешь свою судьбу.
Она вернулась не только для того, чтобы спасти принца, – если она вообще могла это сделать. Она вернулась из-за людей этого королевства. Народа, который сам выбрал себе королеву.
Она будет там, когда ее народ будет смотреть. И она будет плакать вместе с ними о принце, если это будет необходимо.
Меня разбудили тихие всхлипывания. Прямо рядом с собой я увидела, как хнычет Саманта. Поднимая и опуская грудь. Ее лицо осветилось тлеющими углями. Увидев меня, она быстро вытерла глаза, будто таким образом могла остановить слезы. Но слезы были самым чистым, что могла открыть душа. Нас, людей, связывало то, что все плакали одинаково.
– Не смотри так, – прошептала она, хотя это звучало далеко не так решительно, как она, казалось, пыталась. – Никогда не видела плачущую девушку?
– Видела, – шепотом ответила я. – И поэтому я знаю, что девушка плачет только тогда, когда ей сдавили грудь.
– Девушки плачут постоянно, – возразила она. – Кайрон всегда говорил, что девушки плачут из-за всего.
– Но не так, – произнесла я, ненавидя себя за то, что испытываю жалость. Она боролась за жизнь брата. Своей семьи. Это было уже довольно смело.
– А как?
– Украдкой, – ответила я. – Украдкой, чтобы никто не видел.
Она обдумала мои слова и еще раз провела рукой по лицу. Перевела взгляд на Софию, которая натянула одеяло на лицо, а затем на Элиа, который начал тихо храпеть.
– Вы не понимаете, – в конце концов призналась она. – Он значит для меня весь мир.
– Твой брат?
– Да, – сказала она. – Он все, что у меня осталось. Моя самая большая слабость.
– Или твоя самая большая сила. – Она слегка улыбнулась, и я одарила ее кроткой, искренней улыбкой.
– Я боюсь, что потеряю его до того, как придет время.
– София тоже боится, – сказала я. – Даже если этого никто не видит.
– Эта и страх? – прошипела она, вновь становясь прежней Самантой, которой я бы с удовольствием высунула язык. – Для меня это больше похоже на раздражение. – Я покачала головой.
– Иначе она не пошла бы с тобой. – Это правда. София была ветром. Она бы никогда не позволила добровольно заковать себя в цепи. Если бы давно не покончила со своей жизнью.
– И это то, чего я не понимаю, – так тихо произнесла Саманта, что я изо всех сил старалась разобрать ее слова. – Она пойдет туда и добровольно сдастся.
– Верно, – ответила я. К сожалению, я понимала, что она сделает именно это.
– Почему?
– Потому что ее сердце осталось там, – сказала я. – Сердце женщины нельзя спасти. Элиа наконец тоже это понял.
– Этот? – Она приподняла брови, и я кивнула, почувствовав, как заныло мое сердце. Да, этот. – Он любит ее?
– Да.
– И поэтому отпускает ее на погибель?
– Если это то, чего она хочет, он должен. Ее невозможно остановить.
– А я не верила, – прошептала она и вновь посмотрела на меня. – Значит, правду говорили о ней в деревнях. Что она придет. Королева, которая сможет все изменить. Все.
Так и было. Она могла все изменить. Она приняла приглашение короля, чтобы спасти жизни, которые могла, – даже если это была не жизнь человека, которого она любила.
Так же, как и я. Если с Тарансом что-то произойдет, я никогда не смогу простить себя за это.