Королем-сельтером, каким когда-то был мой собственный отец. Я с трудом сглотнула, когда прошла мимо них и зарылась пальцами в ткань своей юбки. Если Таранс узнает об этом, продолжит ли он так же смотреть на меня? Будет ли он все так же ко мне прикасаться?
Потому что его пальцы, сомкнувшиеся вокруг моих, были самыми нормальными в мире…
– Сюда! – прошептал он, когда позади Саманты и Кайрона выстроились солдаты и направились к сцене. Немой сигнал, за которым последовали все остальные солдаты. Они гнались за нами…
Тик-так. Топ-топ.
– Быстро!
Еще один побег, от которого у меня горело в горле. Элиа прижал принца к себе и последовал за Тарансом. Развевающиеся платки, хриплое дыхание. Саманта и Кайрон, спотыкаясь, бежали за мной и Софией.
– Схватите их, – закричал один из солдат, который дышал нам прямо в затылок. Их шаги гремели позади нас, как бушующая непогода.
– Проклятье! – задыхаясь, выкрикнул Элиа, перекинув тело через плечо. Ужасающее зрелище заставило меня отвести взгляд. Я слышала их оружие. Их длинные мечи, которые они вытащили, когда побежали за нами.
Проклятье!
Я повернулась к ним. Их было много. Слишком много, чтобы справиться с теми немногими силами, которые покалывали на моих пальцах.
– Яна! – закричал Элиа, когда нам отрезал путь еще один отряд, и мы свернули в ближайший переулок, где нас застали еще более сверкающие доспехи.
Проклятье!
Их было так много. С дрожащими руками я обернулась вокруг себя. Должен был быть выход, который мог бы спасти нас в последнюю секунду! Но мы оказались в тупике. Стены слишком высоки, чтобы вскарабкаться по ним. Река позади слишком глубокая и слишком бурная, чтобы мы отважились на прыжок.
– Сдавайтесь или умрете, – сказал один из солдат, выступая из толпы. Я заметила пальцы Софии, которые она протянула к нему, словно могла задушить голыми руками.
– Хэймиш, – прорычала она, вращаясь по кругу, как загнанная мышь. Мы встали спина к спине. Взгляд беспокойно искал выход. Я не смогла бы одолеть их всех. Нет, для этого мои способности были слишком слабы. Я знала это… – Король сказал, что арестованные должны уйти! Они обязаны покинуть королевство!
– При этом он говорил об этих! – Подбородком солдат указал на Таранса, Кайрона, Саманту, Элиа и меня. – О том, чтобы ушли вы с принцем, не было и речи!
– Я могла бы догадаться, – сказала она себе и посмотрела на меня. Я видела это в ее глазах. Знак, что мы должны уйти и оставить их здесь.
Нет!
Никто больше не должен страдать от этого тирана!
Сердито фыркнув, я сделала шаг к солдату и подняла руку, на которую он весело посмотрел.
– Что теперь, куколка? Что ты задумала, а?
Собери силу, направь силу, выдохни силу, как она вдыхает тебя.
– Возможно, это? – Я обхватила его невидимыми пальцами и закружила так, что он врезался в остальных солдат, увлекая тех за собой. Я сосредоточилась на доспехах, которые медленно отпустила, и подбросила следующего солдата в воздух. Они закричали от ужаса, подняв мечи. Но я была быстрее. Вращаясь, как танцовщица, я заставляла одного человека за другим парить в воздухе и биться о стену, пока они не переставали шевелиться.
– Она сельтер! Сельтер!
– И не только! – Я снова подняла солдата Хэймиша невидимыми пальцами и заставила его повернуться ко мне. Глаза широко распахнулись, когда я схватила его за горло. – Передай своему королю, что принцесса Тумбары вернулась… и что она не успокоится, пока жалкий король-сельтер Купфоа не падет!
Ужас отразился в его глазах. И даже на лицах других солдат я могла заметить страх, когда уронила Хеймиша на землю, где он остался лежать, не переставая постанывать.
Но гораздо хуже был взгляд, которым наградил меня Таранс. Смесь страха и отвращения. Любви и ненависти, заставившей мое сердце содрогнуться. Я знала, что он никогда больше не посмотрит на меня так, как делал с самого начала. И даже София и Элиа смотрели на меня с широко распахнутыми глазами. Прошлое быстрее настоящего. Оно всегда догоняло его.
Откровения причиняли боль. Ложь была намного проще…
69
Я посмотрела на безоблачное звездное небо и зарылась пальцами в пучок волос на затылке. Песок оседал в моих кудрях и стекал по моей щеке, когда я поворачивалась к костру. Молчаливые и безжизненные лица смотрели на танец огня. Занятые призраками, которые поселились в мыслях. Мы никогда не забудем вид, как сердце принца запиралось в груди по приказу собственного брата. Он по-прежнему спал крепко. Я завернула его в теплое одеяло, смыла кровь с его лица и обработала раны мазью. Я охраняла его сон и гладила подрагивающие веки. Кошмары, которые удерживали его в Медном городе. Как и меня. Спать не хотелось – я знала, что мне приснится. Что ждет меня во снах.
Каждое слово, вылетевшее из губ Люциуса, было похоже на инструкцию для жуткого спектакля. Голос драматурга, который решал, что делать дальше. И так случилось, что я слышала его голос даже сейчас.
Он больше не сможет любить тебя. Никогда.
Я посмотрела на медную пластину, которая покрывала его сердце. Место было ледяным… и мертвым. Я боялась, что он не переживет этого. Что может умереть в любую минуту, если я не буду внимательно следить за ним. Потому что, кто мог жить без сердца, которое заставляло кровь пульсировать по венам?
Я снова погладила его по слипшимся волосам и накрыла его щеку робким поцелуем, прежде чем снова повернуться к звездам. Они казались такими бесконечно далекими, что я чувствовала себя одинокой.
Мы уже далеко ушли. Разделили вес на трех лошадей так, чтобы быстрее двигались вперед. Элиа привязал Эрика к себе, отдал сумку с провизией и посадил Саманту на свою лошадь. Рядом ехала я с Тарансом, а Яна с Кайроном.
Я знала, что откровения чаще всего причиняли боль. Одной фразой Яна открыла нам свое истинное «Я». И все же именно Таранс пострадал от этого больше всех. Больше, чем мы с Элиа, – ее семья, которую она знала недостаточно, чтобы признаться в подобном.
Я знала, что она никогда не любила говорить о своем прошлом, что она вытеснила большую его часть. Но то, что она смогла скрыть подобное, лишило меня дара речи и чуточку ранило. Я думала, мы были подругами.
Подругами или даже сестрами, которые все друг другу рассказывали и не хранили никаких секретов.
Таранс избегал ее взглядов и не произносил ни слова. Он тоже охранял своего принца, снова и снова проверяя, спал ли он еще. И делал это еще несколько дней, в течение которых мы убегали и ехали по пустоши, пока не достигли лесов Леало. Он по-прежнему спал крепко, словно его одолел вечный сон, не выпускающий из плена. И я молилась призракам прошлого, чтобы он проснулся. Но каждый день мне приходилось разочаровываться.
– Он умрет с голоду, – предсказал Элиа. – Он умрет, если не очнется в ближайшее время.
– Или он переживет это, – сказал Таранс, устремив свой взгляд на Яну. Крылья носа раздувались. Губы скривились. – Как дети, которых забрали из семей, чтобы они боролись за свое выживание. Как выживали солдаты. Он борется!
– Ты не понимаешь, фриолец, – прошептала она и исчезла в тени костра. Мы не понимали, но и она ничего не сказала для того, чтобы мы во всем разобрались.
Как я.
Я молчала. Молчала о своих страхах и картинах в голове, которые мучили меня.
Молчание было золотом, когда больше нечего сказать.
Принцесса Тумбары и наследница ветра. Заклейменные дети, которые зализывали свои раны.
На четвертый день закончилась вода. Но я справлялась с жаждой лучше, чем Саманта, которая снова и снова облизывала пересохшие губы. Здесь, в пустоши, дождь шел редко, а большую часть воды нам пришлось пожертвовать для лошадей, которые везли нас. Нам требовался еще один день, чтобы присоединиться к моему народу. Она должна была вытерпеть. Мне стало интересно, как Саманта совершила первое путешествие в одиночестве.
Когда я рассказала Саманте, что мой отец обходился пять дней без воды, она округлила глаза.
– Чистая сила воли, – говорила я ей всякий раз, когда она спрашивала, как он справился.
«Чистая сила воли», – всегда говорил мой отец Ооли.
Я подозревала, что эта сила воли подстегивала и ее, чтобы спасти брата.
Эрик все еще спал. Каждую минуту я проверяла его дыхание. Его поднимающуюся и опускающуюся грудь.
– Его сердце слабое, – сказал Таранс во время нашего последнего привала, что отделял нас от цветов моего народа.
– Надеюсь, он справится.
И сейчас я вновь повторила:
– Чистая сила воли. – Потому что я знала, что принц был бойцом. Таранс кивнул и кинул песок в огонь.
– Сила воли. – Вздохнув, он подтянул ноги к подбородку. – Думаю, только из-за этой силы воли я все еще жив.
– Да? – Я не смотрела на него, но следила за его взглядом, направленным на языки пламени, отделявшие нас от остальной группы. Его голос напоминал тихое шуршание. Мурлыканье кота, даже когда волосы на моем затылке встали дыбом, когда он раскрыл свою историю.
– Я беженец из Тумбары, один из бывших детей-солдат.
Теперь я поняла, почему его взгляд до сих пор осуждал Яну. Я посмотрела на него и вдруг заметила каждый удар клинка, впившийся в его светлую кожу. Как и в случае с Айделиной, я могла различить их в плоти, разорванной в клочья, на его шее. Розовый цвет выделялся среди остальной части кожи, которая бросилась мне в глаза с самого начала.
У Амы были такие же шрамы. От ударов плетью. Растерзанная кожа, покрывающая всю ее спину и руки. Она никогда не говорила о времени, проведенном в Тумбаре. Ей никогда не хотелось расковыривать раны прошлого, которые заставляли ее бодрствовать по ночам.
– У Айделины такие же шрамы, – произнесла я и невольно протянула к нему пальцы, на которые он посмотрел остекленевшими глазами. – Она так и не рассказала мне, откуда они…
– Моя младшая сестра, – сказал он, прижимая пальцы к закрытым глазам. Всхлипы вырвались из его горла, когда он продолжил говорить: – Мы жили во Фриоле, в маленьком пригороде столицы. Знаешь, каким он был? Все дома выкрашены в темно-синий цвет, королевский синий, такой же, как замерзшее озеро, по которому мы с Айделиной всегда катались на коньках. Наши родители управляли небольшим постоялым двором с посетителями из ближнего и дальнего края. Мы с Айделиной помогали на кухне. Но в основном дурачились, – сказал он и маленькая улыбка скользнула по его лицу. – Она всегда таскала кусочки, когда Нанна готовила свой знаменитый чизкейк. Все знали, что это ее маленькие пальчики присваивали его себе. А потом пришли они… Однажды солдаты появились на нашем дворе. Мама сначала подумала, что они пришли снять комнату. Но они вытащили мечи до того, как она успела задать вопрос. Там она и упала… кровь растеклась по деревянному полу, когда нас волокли мимо ее мертвого тела. Я до сих пор помню, что шел снег и как стало жутко холодно, когда они вывели нас в тапочках в метель и погрузили в повозку. Я держал Айделину в своих объятиях, когда мужчины ударили ее, потому что она заплакала, увидев нашу мертвую маму. Папа подъезжал к нашему дому на своей лош