Вот он, Дэниел, – в обтягивающей белой футболке-поло и мешковатых штанах – неистово отплясывает под красными лампами какого-то небольшого клуба с двумя фигуристыми шоколадными красотками. Крохотный зальчик забит битком, кажется – это танцует единое, извивающееся живое существо.
Хорошо. Очень хорошо. Дэниел улыбается. Дэниел счастлив.
Чуть раньше Дэниел с Мариусом посещали в Муниципальном театре представление Лондонского балета. Дэниел в обычной своей обаятельно-рыцарской манере уговаривал старшего друга пойти в клуб вместе с ним. Но Мариус не мог заставить себя согласиться.
– Ты же знаешь, чем мне надо заняться, – ответил он, направляясь к выбранному для работы старому полуразрушенному дому с бледно-голубыми стенами. – А ты держись подальше от клубов, куда часто ходят другие вампиры. Обещай!
Нет, они не воевали с этими маленькими дьяволятами. Рио огромен. Самые большие охотничьи угодья в мире: безбрежные толпы народа, высокое, усыпанное звездами небо, зелень огромных сонных деревьев, бесконечное биение жизни от заката и до рассвета.
– Малейшие проблемы – хоть даже слабый признак, немедленно возвращайся ко мне.
Но что, если проблемы и вправду уже начались?
Что – если?
А вдруг правдив рассказ Бенджи Махмуда о том, как вампирский приют в Токио был безжалостно испепелен дотла, а все, кто пытался из него бежать – испепелены на месте? Когда на следующую ночь сгорело вампирское убежище в Пекине, Бенджи сказал: «Что, если это новое Великое Сожжение? Будет ли оно таким же страшным, как прошлое? И кто стоит за всем этим ужасом?»
Во время последней массовой бойни Бенджи еще не родился на свет. Честно говоря, Мариус сомневался, что это и впрямь новое Великое Сожжение. Да, вампирские приюты в Индии гибли один за другим. Но скорее всего, это просто разборки среди отребья. Мариус достаточно повидал в жизни и знал: такого рода стычки и войны неизбежны. Или, может, какой-нибудь древний вампир, устав от грызни молодежи, вышел на тропу войны и уничтожает тех, кто посмел задеть его.
И все же сегодня вечером Мариус велел Дэниелу: «Держись подальше от приюта вампиров в Санта-Терезе». Сейчас он еще раз послал юноше телепатическое сообщение, вложив в свои слова все силы, что только мог собрать. «Увидишь другого вампира – немедленно возвращайся!»
Был ли ответ на его послание? Слабый шепот?
Мариус сам не знал.
Он застыл на месте, сжимая в левой руке палитру, а в правой занесенную кисть. В голову ему пришла диковиннейшая, самая неожиданная в мире идея.
А что, если самому отправиться к вампирскому приюту и всех там сжечь? Он знал, где находится приют. Знал, что там сейчас отсиживаются два десятка юных вампиров, считающих это место безопасной гаванью. Что, если прямо туда и отправиться, выждать предрассветного часа, когда они все возвращаются домой и укрываются в грязных самодельных могилах под фундаментом – а тогда и сжечь всех до единого? Измолотить крышу у них над головой ударами Огненного Дара, стереть здание со всеми его обитателями с лица земли?
Он так и видел, как делает это! Так и чувствовал, как Огненный Дар сбирается у него в голове, так и предвкушал дивный выплеск силы, когда телекинетическая сила вырывается на свободу подобно змеиному жалу.
Языки пламени, всюду пламя. Дивное, дикое пламя, пляшущее у него в воображении, точно в замедленной съемке – вздымающееся все выше, бьющее во все стороны.
Но нет! Он совсем не хотел этого делать. За все свое долгое существование Мариус никогда не хотел этого – уничтожать своих же соплеменников лишь чистой радости ради, лишь ради самого уничтожения.
Он стряхнул наваждение, сам не понимая, как ему вообще в голову пришли подобные мысли.
Но ты ведь хочешь этого.
– В самом деле? – переспросил он и снова увидел мысленным взором, как пылает старый колониальный дом, многоэтажный особняк в Санта-Терезе – как белые арки тонут в пламени, а юные вампиры дергаются и вертятся в огне, точно вращающиеся дервиши.
– Нет! – вслух произнес Мариус. – Отвратительное, гнусное зрелище.
Он несколько мгновений простоял, не двигаясь, всем существом вслушиваясь, не обнаружится ли поблизости иного вампира – незваного, навязчивого гостя, подобравшегося к нему ближе, чем следовало.
Но ничего не услышал.
Однако все эти чужие, чужеродные мысли явно принадлежали не ему. По спине Мариуса пробежал холодок. Какой внешней силе хватило могущества забраться ему в разум?
Раздался слабый смешок. Совсем рядом – точно незримое существо у него над ухом. Но нет, не над ухом – внутри головы.
Какое право имеют эти отбросы угрожать тебе и твоему возлюбленному Дэниелу? Сожги их! Сожги дом, где они укрываются. Сожги их, когда они попытаются сбежать!
Он снова видел пожар, видел, как рушится объятая пламенем квадратная башня особняка, видел, как осыпаются глиняные черепки кровли – и как разбегаются во все стороны Дети Крови…
– Нет, – тихо проговорил он и, подняв кисть в отважной попытке изобразить небрежное спокойствие, нанес на стену мазок яркой зелени, почти автоматически вырисовывая яркий вихрь тщательно проработанных листьев…
Говорю тебе: сожги их. Сожги, пока они не успели сжечь младшего. Почему ты меня не слушаешь?
Твердо решив игнорировать возмутительное вторжение, он продолжал писать, как будто злокозненный подстрекатель мог видеть его со стороны.
Внезапно внутренний голос зазвучал громче, отчетливей, словно разносился уже не в голове, а во всей этой длинной, полной теней комнате.
Говорю тебе: сожги их!
Голос уже чуть не рыдал.
– Кто ты?
Нет ответа. Но все знакомые, привычные, предсказуемые звуки вдруг умолкли. Топоток крысиных лапок в глубине дома. Тихое шипение фонарей. Неумолчный гул машин под окнами, рокот кружащего в небесах самолета.
– Дэниел! – вслух позвал Мариус. – Дэниел!
Звуки ночи вдруг снова обрушились на него, почти оглушили. Отшвырнув палитру, Мариус достал из кармана плаща айфон и торопливо набрал номер Дэниела.
– Возвращайся домой. Сейчас же. Встречаемся там.
Он еще несколько мгновений в нерешительности стоял посреди комнаты, глядя на длинные полосы красок и фигур, которыми он расцветил это безымянное, никому не нужное здание. А потом погасил лампу и зашагал прочь.
Не прошло и часа, как он вошел в пентхаус отеля «Копакабана». Дэниэл лежал на обитой мшисто-зеленым бархатом кушетке, скрестив ноги в щиколотках и подперев голову рукой. Открытые окна выходили на обнесенную белыми перилами веранду, за которой пел ослепительный океан.
Темноту комнаты слабо освещало лишь мерцание яркого звездного неба над пляжем и экрана открытого лэптопа, пристроенного на лакированный кофейный столик. Голос Бенджи вещал с экрана о горестях Бессмертных по всему земному шару.
– Что случилось? – поинтересовался Дэниэл, мгновенно вскочив на ноги.
Мариус застыл, не в силах даже ответить, залюбовавшись младшим другом – его чутким красивым лицом, выразительными глазами и небывало свежей молодой кожей. Сейчас он слышал лишь одно – биение сердца Даниэла.
Постепенно сквозь транс пробился голос Бенджи Махмуда: «Сообщения об убийствах молодых вампиров в Шанхае, на Тайване, в Дели…»
Дэниел почтительно и терпеливо ждал.
Мариус молча прошел мимо него к белым перилам, подставил океанскому бризу запрокинутое к бледным, светящимся небесам лицо. Снизу ловил отсветы машин с набережной белоснежный пляж.
Испепели их! Да как можно, глядя на него, допустить хоть мысль о том, что его кто-то обидит? Повторяю тебе, сожги их. Уничтожь все гнездо. Их всех. Выследи и убей всех, до единого…
– Прекрати! – Его тихий шепот терялся в шелесте ветра. – Открой мне, кто ты?
В тишине прокатился негромкий смех. В ушах Мариуса снова зазвучал все тот же Голос.
Разве ты сам не знаешь? Я бы никогда не причинил зла ему или тебе. Но остальные… что они тебе? Лишь помеха! Разве ты втайне не радовался, когда Акаша преследовала их по улицам и глухим переулкам, в лесах и болотах? Разве не восторгала тебя идея ступить, безоружным, вместе с твоими могущественными друзьями, на гору Арарат?
– Ты лишь понапрасну расходуешь мое время, если не хочешь назваться.
– Со временем, прекрасный Мариус, – отозвался Голос. – Со временем. И, кстати, я всегда так любил цветы…
Смех.
Цветы. Пред мысленным взором Мариуса возникли цветы, нарисованные им сегодня на растресканных, облупившихся стенах брошенного дома. Но что это означало? Что могло означать?
Дэниел стоял рядом.
– Я не хочу, чтобы ты снова меня покидал, – выдохнул Мариус, все еще глядя на переливающийся горизонт. – Не только сегодня или завтра – но в обозримом будущем, не знаю, сколько еще ночей. Будь рядом со мной. Слышишь?
– Хорошо, – покладисто согласился Дэниел.
– Я знаю, что испытываю твое терпение, – промолвил Мариус.
– А разве я не испытывал твоего? Был бы я здесь – или вообще где-либо, – когда б не ты?
– Мы найдем, чем заняться. – Мариус говорил тоном, каким урезонивают не в меру беспокойного, требовательного супруга. – Отправимся завтра куда-нибудь. Поохотимся вместе. Столько фильмов надо бы посмотреть. Не помню сейчас названий, не могу сосредоточиться…
– Скажи мне, в чем дело.
Из гостиной снова донесся голос Бенджи Махмуда:
– Зайдите на наш вебсайт. Сами посмотрите изображения. Посмотрите фотографии – мы каждый час помещаем все новые и новые снимки. Смерть, смерть и смерть нашему роду. Говорю вам – это новое Всесожжение.
Мариус повернулся к Дэниелу, обвил рукой его талию.
– Не знаю, – честно признался он, кое-как выдавливая из себя ободряющую улыбку. Редко кто из других пьющих кровь доверял ему так искренне и безоглядно, как этот юноша, которого он так легко и так эгоистично спас от безумия и распада.
– Как скажешь, – согласился Даниэл.
Всегда любил цветы.
– Да, ты уж порадуй меня. Держись со мной рядом, чтобы…