– Прости, Милли, но тебе необходимо успокоиться и прийти в себя. Пойди умойся холодной водой, а я поищу, что у тебя есть выпить.
Через десять минут они сидели на том же диване перед журнальным столиком, на котором стояли бутылка виски, содовая и стаканы со льдом.
– Ну а теперь говори, почему так рыдаешь. Что стряслось?
Милли сделала глоток из своего стакана, поморщилась и поставила его на место.
– Это Донни. Доналд Мередит. Он пропал, – опустив голову, проговорила она. – Чертов судья вышвырнул его из состава жюри, и с тех пор он больше не появлялся. И не звонил. А я его телефона не знаю. И адреса тоже. Он же меня к себе на машине возил...
– Ах вот оно что, – внезапно более чем прохладным тоном откликнулась Стефани. – А я как раз хотела поговорить с тобой именно о нем.
– О нем? – удивилась Милли.
– Да, о нем. И сразу предупреждаю, разговор будет неприятным.
– Ну конечно, чего же еще от тебя ждать? Обзавидовалась, что мне такая удача в жизни привалила?
– Да уж, удача... Ты, Милли, еще молодая и глупая и в жизни ни черта не понимаешь. Так слушала бы лучше старших, а не лезла очертя голову бог знает куда. Ты хоть раз спрашивала, какие фильмы этот твой продюсер делает, а?
– Не-а, а какая разница? Я в любом согласна сниматься, если получится.
– В любом, да? – Стефани встала, включила DVD-плеер и принесла диск. – Хочешь взглянуть? – И не дожидаясь ответа, нажала воспроизведение.
Круглыми от изумления и ужаса глазами Милли смотрела на саму себя, занимающуюся любовью с Доналдом в той самой его шикарной спальне.
– Достаточно, полагаю. – Стеф выключила плеер и повернулась к подружке. – Ну что, довольна? Вот какие фильмы снимает твой драгоценный будущий работодатель. Порнографические!
– О-откуда... откуда у тебя это? – заикаясь спросила Милли.
– Я наняла детектива, – призналась Стефани, ожидая взрыва, но Милли была настолько потрясена увиденным, что даже не обратила на это внимания. – Тотчас же после нашего прошлого разговора. Я сразу поняла, что он прохвост и непременно втянет тебя в неприятности. Что мне еще оставалось делать, кроме как выяснить, кто он такой? Благо этот детектив мой старый знакомый, так что взял с меня на тридцать процентов меньше, чем с других клиентов. Впрочем, ему потребовалась всего пара дней, чтобы все узнать. Этот Мередит довольно известная фигура в определенной среде, так что...
– И эта... этот диск... этот, который мы...
– Тебе повезло, малышка, ты даже не представляешь, как повезло! Он уже давно сам не снимается, и это лишь пустяк для его личного развлечения. Мой знакомый обыскал и проверил всю виллу. Мередит, кстати, там не живет. Это, так сказать, рабочее помещение. Студия. Но он нашел его дом и там все проверил. Это единственный экземпляр. Был еще в компьютере файл, но он его стер. Так что в плане огласки беспокоиться тебе не о чем.
– О господи, Стефи... боже мой... но как же так... не... не понимаю... как он мог так... – в полной растерянности бормотала ничего не понимающая Милли.
– Детка, это его работа. Он начинал актером, а сейчас занимается в основном подбором кадров для фильмов. Чаще за границей, но, случается, вербует и тут. Так что, сама понимаешь, какой была бы твоя будущая роль. Ладно, давай не будем больше о нем. Надеюсь, ты не злишься, что я... – Она пожала плечами. – Сама понимаю, лезть в чужое дело не классно, но что мне еще оставалось?
– О Стефи, – обхватив ее за шею обеими руками и снова всхлипывая, пробормотала Милли. – Я так тебе... что бы со мной было, если бы не ты... Поверить не могу... то есть...
– Ладно, не будем больше об этом. Но я хочу еще кое о чем с тобой поговорить. Ты ответишь мне честно?
– Конечно, Стефи, после того что ты для меня...
– Вот и отлично. Тебе заплатили за то, чтобы ты проголосовала определенным образом на процессе, верно?
Милли высморкалась, вытерла слезы и потрясла головой.
– Нет... пообещали только.
– Как ты должна голосовать?
– Невиновен. Они сказали, что если все будут за то, чтобы осудить того типа, то моя задача – подвесить жюри. По-моему, я правильно запомнила. Ну, в смысле...
– Я знаю, что это значит. Процесс признают недействительным и через какое-то время назначат другой. Слушай, Милли, ты не брала никаких денег, правда ведь?
– Нет... они только пообещали, но я...
– Ты, почитай, только что выбралась сухой из целого океана дерьма, Миллисент Тэтлер. И обязана этим мне. Теперь я требую расплаты.
– Все, что скажешь. Только с деньгами у меня сейчас неважно...
– Не болтай чуши. Я хочу, чтобы ты поклялась мне, что будешь голосовать так и только так, как подскажет тебе совесть. И если решишь, что тот тип действительно невиновен, то не возьмешь за свой голос ни единого цента. Клянешься?
– Клянусь, Стефи, конечно. Ты... ты просто чудо. И почему только ты все это делаешь для меня?
– Потому что ты хорошая девушка, Милли. Но, уж прости меня, дурочка и не всегда понимаешь, что творится вокруг. А я не хочу, чтобы твою жизнь изломали всякие подонки. Ну ладно, давай-ка еще нальем и скрепим наш уговор, идет?
Дни шли за днями, процесс двигался своим чередом, и Саманта наблюдала за битвой юристов. Прокурор представил двоих свидетелей, которые своими глазами видели, как белый «ламборджини» сбил женщину и унесся прочь. Оба помнили часть номера. Одних этих показаний, казалось, достаточно, чтобы отправить постоянно улыбающегося самоуверенного Уэстлэнда в тюрьму, но прославленный адвокат не зря считался лучшим во всем штате. На перекрестных допросах ему удалось дискредитировать как их, так и большинство экспертов, предъявленных обвинением.
Да, если на кого-то из членов жюри надавили успешнее, чем на нее, то, похоже, мерзавцу удастся ускользнуть от заслуженного наказания. А в том, что он виноват, у нее лично не было ни малейшего сомнения.
Сердце Саманты сжималось при мысли о том, каким мучительным испытанием это должно быть для ее возлюбленного. Рассказ Уильяма Ирвина о том, как погибла его жена, мать Рея, постоянно звучал в ее мозгу, причиняя боль. Но что же делать, что делать?!
Вечерами Саманта расхаживала по дому, пытаясь найти решение. И однажды ее осенило! Да это же так просто! Дядя губернатор – вот кто как сильное, так и слабое звено в защите Уэстлэнда. Она кинулась в библиотеку, открыла ноутбук и принялась лихорадочно писать. На составление письма ушел весь вечер, но ей хотелось, чтобы каждое слово било в цель, и потому она шлифовала его до состояния совершенства. А когда осталась довольна полученным результатом, распечатала документ в двенадцати экземплярах, подписала, запечатала в конверты и с нетерпением стала ждать следующего утра.
– Мне необходимо срочно повидать мистера Стэнтона, – заявила она секретарю, бодрым шагом войдя в знакомое по предыдущему визиту здание. – Нет, у меня нет предварительной договоренности. Но дело крайне важное. Можно сказать, жизни и смерти.
Тот пожал плечами, указал ей на кресло и приступил к телефонным переговорам.
– Пройдите, офис одиннадцать, – в конце концов возвестил он без улыбки.
Видно было, что подобные визиты в адвокатской конторе не одобряются, но Саманте было все равно.
Впрочем, мистер Стэнтон, у которого она в порыве отчаяния оформляла завещание, встретил ее более чем радушно. Однако поставленная ею задача заставила его нахмуриться.
– Насколько помню, мисс Брукс, я в прошлый визит уже спрашивал, не угрожает ли вам опасность. И вы заверили меня, что нет. Однако сегодняшнее поручение свидетельствует об обратном.
– Мистер Стэнтон, давайте назовем это мерой разумной предосторожности, – заявила Саманта.
– Не знаю, понимаете ли вы, мисс Брукс, но по закону все, что вы мне расскажете, не подлежит разглашению мною ни при каких обстоятельствах. Поэтому вы можете спокойно изложить правду, а я дам вам наилучший совет.
Она вздохнула и поведала ему о попытках давления на членов жюри присяжных.
– Я хочу таким образом добиться того, чтобы решение было вынесено свободно, без постороннего давления. Когда мы приступим к голосованию, я зачитаю письмо и расскажу, что губернатор поставлен в известность о том, что, если кто-нибудь из нас или наших близких по чистой случайности хотя бы ногу сломает, то копии будут доставлены в десяток крупнейших газет штата и в штаб республиканской партии.
– Если это он осуществляет давление, то безусловно. А если нет?
– А если нет, то у него достаточно времени и средств, чтобы разыскать того, кто стоит за всей этой возней. Завтра вечером у него встреча с избирателями в Сан-Диего, там я и вручу ему письмо. Как вам такой план?
Адвокат посидел, сложив пальцы рук, пожевал губами, несколько раз хмыкнул, потом сказал:
– А что, пожалуй, у вас получится, мисс Брукс. Только, смотрите, не проговоритесь, где оставили письма на хранение. Устроить налет на контору...
– Я же не дура, мистер Стэнтон. Естественно!
Они обговорили кое-какие подробности, Саманта выписала очередной чек и уже направилась к выходу, как вдруг вспомнила.
– Да, и еще одно. Возможно, в моей жизни произойдут некие перемены, тогда мне бы хотелось внести изменения в завещание.
– Без проблем, – улыбнулся адвокат. – Только в следующий раз все же не забудьте записаться на прием.
План Саманты удался на сто процентов. Когда юристы закончили свою битву, судья Лондберг произнес напутственную речь и жюри удалилось на совещание. При первом голосовании они разделились поровну – шесть «виновен», шесть «невиновен». После непродолжительной дискуссии они попробовали еще раз, и теперь уверенных в невиновности Уэстлэнда осталось пять. Рей произнес пылкую речь, взывая к совести и чувству сострадания к оставшимся сиротами детям, а также напирая на то, что закон должен быть одинаков для всех.
– Мы не можем дать виновному уйти от наказания лишь потому, что тот купается в деньгах. Это неправильно, несправедливо и глубоко безнравственно, – прочувствованно закончил он.