И сельская девка Клавка превратится в роскошную белокурую красавицу по имени Клаудиа! И Сережа будет гордиться такой женой!
Что? С ее крепенькой фигуркой и натруженными ладошками довольно сложно стать настоящей Клаудией? Ни фига подобного, а салоны красоты на что? И всякие там пластические хирурги? Все можно подправить, были бы деньги!
А деньги будут. Потому что этот кинжал явно стоит очень дорого, потому что редкая вещь! И это будет ее приданым!
Девушка так погрузилась в океан мечты, что едва не прошла мимо спрятанной в кустах отцовской моторной лодки. Но все же не прошла, успела заякориться за глубокий след от волочения на песке.
– Ты на моторке когда-нибудь плавал? – повернулась она к шедшему почему-то метрах в двадцати спутнику.
– Если честно – нет, – смущенно почесал затылок Тарский. – Только на яхте, и то сам ею не управлял, у нас для этого человек есть.
– На яхте? У нас? У тебя что, своя яхта имеется?
– Ну, не у меня, у отца, но есть.
– Ух ты, здорово как! Красивая? Белая?
– Красивая и белая. – Сергей озабоченно посмотрел на неудержимо катившийся к горизонту шарик солнца. – Слушай, а до этого твоего острова далеко?
– И ничего он не мой, – хихикнула девушка, отвязывая лодку от ствола дерева. – Он общий. А до него – с полчаса на моторке.
– Это хорошо, тогда успеем до темноты. Вот только не знаю, смогу ли управлять этой древностью.
– Сам ты древность! – обиделась Клава. – Эту лодку папка всего пять лет назад купил! А с управлением и без тебя справлюсь, я умею. Ты хотя бы ее до воды дотяни, и ладно.
– С удовольствием! – улыбнулся Сергей.
А потом они сели в лодку и поплыли…
И временное затишье чувственной бури закончилось. Ведь здесь невозможно было держаться подальше от этой фантастической девчонки, не убежишь на двадцать метров. А она вон как смотрит, и краснеет, и губы облизывает кончиком розового язычка, и капельки пота на верхней губе выступили…
И разум окончательно капитулировал, вывесив за окно белый флаг.
А Сергей пошел в атаку, собрав все свои чары, весь немалый опыт обольщения. И крепость держалась недолго…
Ведь ОН говорил так красиво, и именно те слова, которые так хотела услышать Клава! И про ее чистоту, и то, что влюбился с первого взгляда, и даже замуж позвал!
И… и… от умелых ласк грудь напряглась, а разум исчез, свернувшись в крохотную точку. Клава совсем забыла о привязанном к поясу кинжале, который она должна была вручить именно на острове, она вообще забыла обо всем на свете…
Пока лодка от порывистых движений Сергея не закачалась и не черпнула бортом ледяной воды.
Вмиг охладившей чересчур разгоряченные тела и мозги.
– Ох ты, – хрипло произнес Сергей, с трудом отодвигаясь от податливого девичьего тела, – едва не перевернулись! Ты меня с ума сводишь, детка!
– Ты меня тоже, – прошептала Клава, даже не пытаясь спрятать обнаженную грудь. – Я себя берегла, я никого к себе не подпускала, я знала, что когда-нибудь ты придешь! И ты пришел! И я… я так хочу тебя, что мне не стыдно в этом признаться, вот!
– Прекрати! – простонал Тарский, страдальчески поморщившись. – Иначе я не смогу больше сдерживаться! И спрячь грудь, чертовка! Ведь утонем же!
– Вот ты и спрячь, – зазывно улыбнулась девушка. – Ты расстегнул, тебе и застегивать. А я не могу, у меня руки заняты, я лодкой управляю, между прочим!
– Что же ты творишь, а? Долго еще плыть до этого дурацкого острова? Лучше бы мы с тобой там, на берегу, остались! И времени зря не теряли!
– Ничего, у нас теперь много времени впереди. Свадьбу вот сыграем, и вся жизнь наша!
– Да-да, конечно, свадьбу, – лихорадочно бормотал Сергей, не в силах оторвать взгляда от молочно-белой, упругой девичьей груди. Лодка подпрыгивала на волнах, а вслед за ней игриво колыхались и два идеальных по форме полушария… Сейчас мужчина был готов обещать все, что угодно. – Разумеется, мы поженимся! Прямо вот вернемся сегодня, и я попрошу твоей руки! И увезу тебя в Москву! Ты – моя судьба! Я уже и не надеялся встретить такое счастье! А-а-а-а! – Он покрепче вцепился руками в борт лодки и окунул голову в проносящуюся мимо воду.
– Ты что делаешь, Сереженька? – переполошилась Клава.
– Ничего, – мрачно пробурчал Тарский, отфыркиваясь. – Стараюсь нас не утопить. Ну, долго еще?
– А все, – кокетливо улыбнулась девушка, кивая за спину мужчины. – Вот он, Олешин остров.
Сергей резко обернулся и разочарованно присвистнул:
– Ну-у-у, он какой-то маленький!
– И ничего и не маленький, нормальный такой. Часа три надо, чтобы весь обойти.
– А мы с тобой не будем его обходить, правда, солнышко? – мурлыкнул Тарский, положив ладонь на круглое белое колено. – Мы вот сейчас лодку вытащим на бережок да найдем полянку с мягкой травкой, и там, наконец, я научу тебя искусству любви!
– Погоди ты, дай место подходящее найти, а то о камни разобьемся, – низким, горловым каким-то голосом откликнулась девушка. – А потом я подарю тебе…
– Себя! – плотоядно улыбнувшись, закончил за нее Сергей.
– И себя тоже. Но сначала… Ага, вот подходящее местечко. – И Клава заглушила мотор, позволив лодке мягко уткнуться в пологий песчаный берег. – Ну вот и приехали.
– Наконец-то! – Мужчина ловко перебрался через борт, затем помог выбраться своей полуобнаженной спутнице, мимолетно погладив ее грудь, торопливо оттащил лодку подальше от воды, а затем, дрожа от нетерпения, повернулся к девушке.
И замер от неожиданности, буквально прикипев взглядом к лежавшему на вытянутых руках Клавы предмету.
Пространство вдруг сузилось до размеров этого действительно странного, магнетического какого-то, словно светящегося изнутри кинжала.
Больше не существовало ничего и никого. В том числе и державшей клинок девушки, и ее обнаженной груди, и ее зовущего страстного взгляда…
– Это… – горло внезапно перехватил спазм, и Сергей закашлялся, пытаясь продавить внутрь сгустившийся воздух.
– Да, это он! – торжественно, как на школьной линейке, посвященной началу учебного года, произнесла Клава. – Именно этот нож и нашел здесь папка. И я хочу преподнести его тебе в качестве моего свадебного подарка!
– Да-да, конечно, – пробормотал Сергей, протянув задрожавшую вдруг руку к клинку. – Спасибо тебе, солнышко, ты не пожалеешь!
Он уже почти прикоснулся к нетерпеливо потянувшемуся навстречу артефакту (да, нож действительно словно дернулся к парню), но вдруг в ушах зазвенел отчаянный крик матери: «Не надо! Сынок, не бери его! Не надо!!».
Сергей вздрогнул и озадаченно посмотрел по сторонам.
– Что с тобой? – Голос Клавы доносился словно издалека.
– Ты ничего не слышала?
– Нет. В смысле – слышала, но только тебя. Ну же, возьми мой подарок, что ты застыл? Не нравится?
– Нравится, – Сергей встряхнул головой и улыбнулся девушке, – очень нравится. Спасибо тебе, родная! Но… и твой отец, и ты говорили, что нож невозможно удержать в руке долго, что он ледяной! А ты держишь его спокойно!
– Он ледяной, да. Для всех остальных. А для нас с тобой – теплый.
– Почему?
– Потому что он волшебный. Он призван исполнить мое заветное желание. И он исполнил – ты теперь мой! А я – твоя, навеки твоя! Бери, не бойся!
И он взял.
И сердце его едва не остановилось от жуткого, смертельного холода, устремившегося в его тело через ладони.
Этот холод убивал все живое на своем пути, все чувства, все эмоции, все то светлое, что стояло на дороге к душе Сергея Тарского, что пыталось защитить ее, уберечь.
Пока не добрался до самой души…
Глава 32
Он действительно был волшебным, этот кинжал!
И он на самом деле призван был соединить ее, Клавину судьбу, с судьбой этого живого воплощения ее девичьих грез в единое целое!
Потому что едва только девушка сняла с пояса и развернула отцовскую находку, как лезвие ножа вспыхнуло, словно внутри у него была встроена лампочка. Клава даже чуть не выронила эту странную штуку, но удержалась. И даже не закричала, вот! А то могла бы своим дурацким воплем весь сюрприз испортить.
И вообще, ничего удивительного – ведь сам по себе нож удивительный! Вот он и удивляет.
А когда Сергей повернулся и замер, буквально прикипев взглядом к кинжалу, Клава почувствовала, как подарок ощутимо завибрировал в ее ладонях, словно дрожал от нетерпения, стремясь побыстрее выполнить свое предназначение.
Соединить этого мужчину и эту женщину!
И, девушку, какая разница. Сути это не меняет.
Видно было, что Сергей потрясен, нет – он забыл обо всем на свете и даже о ней, но это ничего. Скоро вспомнит, ведь иначе и быть не может – лысый сказал правду.
Правда, ее мужчина поначалу повел себя немного странно – вздрогнул, оглядываться начал, но это быстро прошло.
Самое главное – он взял кинжал, осторожно, затаив дыхание…
И вдруг… вскрикнул так жутко, словно перед смертью, с ужасом посмотрел на кинжал, затем на Клаву, сипло выдохнул:
– Что ты на…
Но недоговорил.
По всему телу парня, начинаясь от все еще сжимавших кинжал ладоней, мгновенно растеклась синеватая, мертвенная какая-то бледность. Глаза закатились, и Сергей сломанной куклой упал на землю.
Так и не выпустив из рук клинок…
Показавшийся сейчас Клаве ядовитой змеей. Потому что… нож извивался!
Скорее всего, это был какой-то оптический обман, вызванный вибрацией воздуха вокруг клинка, но девушка отчетливо видела, как из пульсирующего лезвия в тело Сергея Тарского вползает что-то темное, похожее на скрученный в жгут мрак. А клинок сверкает все ярче, вот уже на него невозможно смотреть, и девушка, вскрикнув, закрыла ладошками глаза и присела на корточки, поскуливая от страха и горя.
Он обманул! Лысый черт из сна обманул ее! Он заманил бедного Сережу сюда, на этот проклятый остров, и с помощью своего мерзкого ножа забрал себе его жизнь! Вот почему этот урод настаивал на поездке сюда! Сереженьку выбрали в качестве жертвы, а она… она… ой, мамочки!!