— Почему вы улыбаетесь? — спросила она.
— Улыбаюсь? — он решил не говорить ей о настоящей причине. — От облегчения. Если бы я не нашел вас, вам пришлось бы провести очень неприятную ночь.
— Но сейчас я в безопасности, и единственное, что меня беспокоит, это моя глупость. Мне следовало получше привязать лошадь.
— Вам не следовало ехать одной.
— Я знаю. Поверьте, я раскаиваюсь, что так глупо себя вела. — Она вздохнула: — Но я заплатила за это. Ненавижу болеть и лежать в кровати. Это напрасная трата времени.
— Если вы лежите одна, — ляпнул Луи и с удивлением заметил, что ее лицо залила краска смущения. Привыкнув к фривольному нраву Элизы, он не предполагал, что вполне безобидный намек может так смутить современную девушку.
— Вы так невинны, — сказал он в замешательстве.
— Я думал, что у такой девушки, как вы, было много мужчин.
— Вы правы. Но они были друзьями, а не любовниками.
— Вы никого не любили?
— По-настоящему — нет, — ответила она, помедлив. — Мне, как и вам, наверное, хочется, чтобы меня любили за то, какая я есть, а не за мое положение.
— И все же вы вышли замуж за человека, который знает о ваших деньгах.
— Мои ухажеры не могли дать мне того, что дали вы, — холодно сказала она. — Титул княгини и прилагающийся к нему трон.
— Это многое значит для вас?
— Конечно.
Тон, каким она произнесла это слово, заставил князя рассердиться. Мелисса повернулась, и лампа полностью осветила ее лицо. Он заметил большие круги у нее под глазами: очевидно, приключение далось ей гораздо тяжелее, чем она хочет показать. Не слишком благородно с его стороны судить ее столь строго. За свои двадцать три года она просто не могла набраться жизненного опыта.
— У вас остались родственники после смерти Генри Бентона?
— Несколько двоюродных братьев и сестер. Но я их почти не знаю. Дядя Генри был не очень общительным человеком.
— Но вас он любил.
— Конечно, он ведь вырастил и воспитал меня, — Мелисса слегка улыбнулась. — Главный его урок заключался в том, что самое лучшее для меня — следовать его советам.
— Он настаивал на этом?
— Иногда, и только в последние годы жизни. — Ее улыбка угасла. — Он ни с кем не общался, кроме меня и Клемми.
— У вас, должно быть, была трудная жизнь.
— Да, нелегкая, — согласилась она. — Он постепенно превращался в параноика, подозревал буквально каждого. В последний год его жизни я была единственным человеком, которого он допускал к себе. Мы тогда жили на острове у берегов Шотландии, он охранялся, как военная крепость.
— Его смерть принесла вам облегчение? — спросил Луи, тщетно пытаясь представить себе жизнь, которую она вела.
— Она принесла облегчение дяде, — ответила Мелисса, — а меня она заставила пообещать себе, что деньги никогда не заменят мне самого главного.
— А что для вас главное?
— Дружба. Способность познать себя и разобраться в других. Деньги обычно мешают этому.
— Власть тоже, — ответил Луи. — А теперь у вас есть и то, и другое!
Ему показалось, что она рассердилась, и поэтому он поспешил сказать:
— Я вовсе не виню вас в предательстве собственных идеалов, Мелисса. Трудно устоять перед возможностью купить себе князя.
— Да, — прошептала она и закрыла глаза. — Я очень устала, Луи, и хотела бы поспать.
Понимая, что она обиделась еще больше, он пробормотал "спокойной ночи" и отправился в свою комнату. Князь все меньше понимал причину поступков Мелиссы. Он готов поклясться, что она не кривила душой, говоря о своем желании строить с людьми отношения на основе личных качеств, и в то же время хладнокровно вышла замуж за человека, который любит другую.
Внезапно ему до боли захотелось позвонить Элизе, просто, чтобы услышать ее голос. Но подумав, он решил воздержаться от этого. Хоть она и пообещала держать их отношения в тайне, тщеславие могло заставить ее рассказать кому-нибудь, что князь звонит ей даже во время медового месяца. Не стоит понапрасну рисковать.
Уже переодевшись в пижаму, он понял, что слишком устал, чтобы спать. Тогда он, накинув халат, решил спуститься в гостиную и пропустить на ночь стаканчик. Возможно, ему удастся забыться в объятьях алкоголя.
Он успел налить себе виски, прежде чем заметил, что в его частной кухне горит свет. Он подкрался поближе. Свет исходил от открытого холодильника, из-под двери которого можно было разглядеть две изящные ступни.
Луи расхохотался. Дверь немедленно закрылась, позволив увидеть Мелиссу, сжимающую в руке огромный кусок шоколадного торта.
— Охотитесь за калориями? — отсмеявшись, спросил он.
— Я проголодалась, — смущенно пояснила Мелисса.
— Вы можете найти что-нибудь получше.
— Зачем? — она откусила большой кусок. — Это достаточно вкусно.
Он посмотрел на ее босые ноги.
— Тогда сядьте на кушетку с ногами. Вовсе не обязательно ходить по холодному полу без обуви.
— Я не нашла тапочки и мне не хотелось будить сиделку.
— Ей не положено спать, — сурово сказал князь. — Утром я…
— Это не ее вина, — прервала его Мелисса. — Меня смущало ее присутствие и я отправила ее спать.
— Она должна выполнять распоряжения доктора, а не ваши.
— Я приказала ей.
Луи не мог удержать улыбку, заметив в ее глазах озорные искорки.
— Вы приказали, правда?
— Естественно. Какой смысл быть княгиней, если не можешь отдавать приказы? Ваши желания закон для меня, — Ваше Высочество, — сказала она измененным голосом, пытаясь, по-видимому, передразнить сиделку. — Вот я и пожелала!
Внезапно князь понял, что что-то не так. Он подошел поближе и внимательно присмотрелся. Глаза Мелиссы лихорадочно сверкали, а щеки раскраснелись. Он осторожно прикоснулся к ее руке — кожа оказалась чересчур горячей и сухой.
— Вы должны лечь в постель, Мелисса, — князь испугался, что она может заболеть пневмонией, если уже не заболела. — Вы нездоровы.
— Я чувствую себя хорошо, — пробормотала она и принялась танцевать пред ним, что-то напевая.
Князь мгновенно подскочил к ней и, не обращая внимания на ее протесты, поднял на руки и понес в спальню.
Там он уложил ее на кровать и принялся непрерывно звонить в колокольчик, пока в комнату не вбежала испуганная сиделка.
— У Ее Высочества жар, — сказал князь. — Вы не должны оставлять ее одну.
— Но Ее Высочество приказала мне…
— Когда моя жена больна, — взорвался князь, — она ваша пациентка, а не госпожа. Если вы еще раз оставите ее, я заставлю вас пожалеть об этом!
Он в ярости вышел из комнаты и направился в свою спальню. Беспокойство о Мелиссе заставило его забыть о выпивке. Сейчас, когда болезнь разрушила ту стену, которая стояла между ними, он не мог понять, кто она на самом деле: робкая девочка, ищущая друзей и понимания или хладнокровная женщина, способная любой ценой добиваться своей цели. Возможно, в ней поровну и того и другого.
Он пролежал без сна до утра, наблюдая, как звезды начинают постепенно гаснуть, и небо из черного становится серым, а потом голубым.
Глава десятая
Мелисса пролежала в бреду два дня, и хотя Луи заходил к ней несколько раз, она его не узнавала.
Доктор Вири вернулся в охотничий домик и привез с собой еще одну сиделку. Она была похожа на первую — то же темное платье, строгий взгляд и умение держать язык за зубами. Последнее было особенно важным, потому что фоторепортеры, вооруженные телеобъективами, следили за домом из окрестных лесов и считали, что Мелисса не выходит из комнаты по более романтическим причинам.
Интересно, какие заголовки появятся вскоре в газетах, угрюмо подумал Луи, и как на них отреагирует Элиза.
Ее реакция не заставила долго ждать. Она позвонила на третий день и сразу же взяла быка за рога.
— Что случилось с Мелиссой? — спросила она, не потрудившись даже придумать более приличную причину для звонка.
— У нее сильный жар, — ответил князь и рассказал ей о последних событиях.
Элиза мгновенно успокоилась, и ее голос принял сочувственный тон.
— Какая неприятность для тебя, дорогой! Этой глупой девчонке не стоило отправляться в горы одной.
— Часть вины лежит на мне.
— Это почему же? — спросила Элиза таким голосом, что Луи чуть не пожалел о сказанном. Он немедленно сменил тему разговора и принялся убеждать Элизу, что любит ее даже больше, чем раньше, и что время, проведенное вдали от нее, он считает потерянным напрасно.
— Тебе не стоило устраивать такой длинный медовый месяц, — вздохнула она в ответ. — Как долго ты сможешь делать вид, что счастлив в браке?
— Бесконечно долго, — сказал он. — Главное — позаботиться, чтобы у людей не появился повод для сплетен.
— Не беспокойся об этом, — ответила Элиза и понизив голос, добавила: — Вчера ко мне приезжал Красски.
— Чего он хотел?
— Попрощаться со мной. Он уезжает домой на несколько недель. Кроме того, он хотел удостовериться, что мы по-прежнему вместе.
— И что же ты ему сказала?
— Не волнуйся, дорогой. Я была сама скрытность. Я сказала ему, что ты весьма практичный монарх и решил, что брак по любви не идет ни в какое сравнение с возможностью жениться на богатейшей женщине мира.
— Что он на это ответил?
— Он сказал, что все еще готов помочь твоей стране.
— Теперь, когда за мной стоит Бентон Груп, мне не нужна его помощь.
— Он не думает, что они выложат нужную тебе сумму. Он показал мне смету, и оказалось, что придется потратить как минимум на сто миллионов больше, чем ты планировал.
— Красски преувеличивает, — сказал Луи спокойным тоном, хотя его сердце заколотилось так, что, казалось, выскочит из груди. Ему самому хотелось бы верить в свои слова, но он понимал, что Красски не станет шутить такими вещами.
— Не думаю. Я очень волнуюсь из-за этого, Луи.
— Тебе не о чем волноваться, — ему приходилось стараться, чтобы его голос звучал уверенно. — Все идет как надо.
— Надеюсь. Дорогой, мне так хочется тебя увидеть. Ты не можешь прилететь ко мне?