та. Хотел выслужиться поскорее, да не получилось. Бедняга, неужели добивался расположения вдовы? Для чего? Метит в новые правители Алгерты? Или все дело в любви? А что, возможно, любовь и превратила капитана в слепого тугодума. Кого хоть раз это безумное чувство не превращало в идиота? Дарлан убедился в этом на собственной шкуре.
- Пока что тебе придется познакомиться с темницей Зимнего города. – Спешившийся Ламонт, подошел к телеге монетчика.
- И долго придумывали название для города?
- Не знаю, этому месту пару веков. Избавь меня от шуток, убийца, я не в настроении. Город специально заложили здесь, чтобы обеспечивать зимнюю резиденцию королей.
- Так почему мы здесь, возле темницы, а не там, где на холме высится замок? – спросил Дарлан, вставая на ноги. Боги, наконец-то он хоть немного пройдется, наконец-то он перестанет слышать этот скрип.
- Мы разминулись с королевой, - с досадой ответил Ламонт, вцепившись в свою бородку. – Она изволила уехать на охоту, в замке только юный наследник. Проклятье!
- И что?
- А то, что Зимний замок – это не крепость. Крепость – сам город. Погреба с вином в замке есть, а каменных мешков для таких как ты нет. Не в королевских же покоях тебя запирать. Поэтому до возращения госпожи Феоралии посидишь с обычной мразью, которую тут держат до отправки на каторгу. Внимание, открыть клетку! И без глупостей, монетчик, дай хотя бы малейший повод всадить в тебя пару болтов.
Спрыгнув с телеги, Дарлан выпрямился в полный рост, размял шею несколькими поворотами и глубоко вдохнул. Ветер принес откуда-то аромат свежего хлеба. Монетчик понимал, что это еще далеко не свобода, но собирался получить от этого короткого мига все, что только мог. Всевышний Колум, он и не думал, что всего день в клетке может так его допечь. Будто годы провел в казематах. Прикрыв веки, Дарлан подставил лицо солнечным лучам.
- Вперед, убийца! – вдруг рявкнул Ламонт, испортив момент.
- Знаешь что, капитан? - произнес Дарлан, открыв глаза.
- Не знаю и знать не хочу.
- Я все равно скажу. Кажется, я даже рад, что проведу несколько часов в темнице.
- Почему?
- Там точно не будет тебя, Ламонт.
Не дожидаясь ответа, Дарлан зашагал к дверям под присмотром стрелков.
3
Люк над головой с лязгом захлопнулся, и монетчик осмотрелся. Подвал с трудом можно было назвать просторным – двенадцать шагов от одной стены до другой в длину и шагов десять в ширину. От пола, устланного старой соломой до потолка – два человеческих роста. Темницу едва озарял тусклый фонарь со свет-кристаллом внутри. Надо же, какая забота о будущих каторжниках: ни полная тьма, ни чадящие факелы или масляные светильники, а драгоценный камень, пусть совсем небольшой. Из дальнего, самого темного угла несло мочой и дерьмом в деревянной кадке. Эту вонь Дарлан услышал еще наверху, когда стражник Зимнего города открыл люк, а его напарники опустили вниз лестницу, поэтому притупил обоняние эфиром.
Помимо Дарлана тут находилось еще пятеро. Трое крепких мужиков сидели рядом друг с другом, подальше от отхожего места. Судя по лицам, это были матерые разбойники, возможно, члены какой-то банды, попавшиеся при облаве. Они переговаривались, и пока даже не обратили внимания на нового соседа. Ближе к монетчику на старом плаще лежал, глядя перед собой, старик, он лишь на мгновение оторвался от созерцания потолка, чтобы посмотреть на Дарлана, а затем продолжил бессмысленное занятие. Последним был молодой парень в разорванной белой рубашке, расположившийся в соседнем от смрадной кадки углу. Обхватив колени, он еле слышно скулил. Когда их с монетчиком глаза встретились, парень запричитал, словно Дарлан осудил его лишь взглядом:
- Да не хотел я ее убивать, она сама, сама виновата, вертихвостка. Все обещала и обещала, а как до дело дошло, нет и нет… Рука сама к ножу потянулась, не хотел я. Аэстас, смилуйся надо мной, не должен я тут быть, не должен. Не хотел я ее убивать…
- Заткнись! – хрипло крикнул один из тройки, чью щеку украшал внушительный шрам. – Насрать нам тута, хотел ты иль не хотел. Не мешай разговаривать, а то мочу хлебать заставлю.
- Да он поди совсем головой поехал, - загоготал второй, с порванным ухом.
Сняв с себя плащ, любезно оставленный стражниками, Дарлан постелил его у стены напротив старика, чтобы прилечь и хоть чуть-чуть погрузиться в спокойный сон без скрипящей оси. Ни запах испражнений, ни вши, ни соседи по тюрьме его не беспокоили. Здесь можно было удобно вытянуться, пусть под спиной и не мягкая перина, а каменный пол с тонким слоем соломы. Несмотря на прохладные ночи в подвале было вполне тепло. В конце концов, здесь никто не целился в Дарлана из арбалета. Конечно, монетчик предпочел бы одиночную камеру, но выбора ему не предоставили. Заложив руки под голову, Дарлан приготовился уснуть, однако услышав, о чем зашептались разбойники, понял, что его покой вскоре нарушат.
- Слышь, Зарлин, это ж монетчик.
- Чего? Заливаешь, откуда ему тут взяться?
- Чтоб мне к демонам провалиться, я татуировку видел на лбу.
- Твою мать, Тунк, может это тот, что короля порешил?
- Думаешь? Да ну, сдался бы он? Говорят, что он в ту ночь гвардейцев что щенков неопытных раскидал, а щас, значится, без шума по лесенке к нам спустился?
- Хм, так это может ненастоящий? Нарисовал на лбу монету и попался, когда кого-то надуть хотел, а?
- Точно! Варит у тебя котелок, Зарлин.
- Эй ты, лысый! – окликнул Дарлана тот, что со шрамом. - Ты что этот, фальшивомонетчик? – Приятели хриплого дружно захохотали. Простая игра слов знатно развеселила их, но не Дарлана. Он не хотел отвечать этим душегубам, хотя понимал, что молчание тут все равно не поможет. Такие, как эта назойливая троица, никогда не останавливаются, пока не получают своего.
- Нет, я мастер Монетного двора, - безразлично произнес Дарлан, не поворачиваясь к бандитам.
- И как же ты сюда угодил? – Это уже спрашивал Тунк, с рваным ухом.
- Случайно повернул не туда на дороге.
- Мы тоже не туда свернули, сечешь? – снова раздражающий смех. – Без дня неделю уже сидим, баб не тискаем, деньгу с простофиль не выбиваем. Скукота.
- На рудниках развлечений больше будет.
- А это мы еще поглядим, - сказал Зарлин.
Их светскую беседу прервал звук открывающегося люка. Из проема показался ящик, который покачиваясь на толстой веревке, стал опускаться вниз.
- А вот и жратва пришла, парни! – радостно крикнул третий разбойник, имени которого Дарлан не еще слышал.
В желудке внезапно заурчало так громко, что монетчик от неожиданности вздрогнул. Он не ел уже сутки, чего с ним не случалось даже когда он бежал из Фаргенете. Само собой, вряд ли здешняя кухня способна похвастаться чем-то питательными. Но не голодать же, не зная сколько он еще проторчит в этом подземелье. Что ж, придется попробовать местной баланды, тем более на сытый желудок спится слаще. Дарлан поднялся, старик не пошевелился, а парень в белой рубашке, будто, даже не заметил, что открылся люк.
- Тащи все сюда, Серлих, - небрежно сказал хриплый, поймав взгляд Дарлана. – А ты что пялишься? Там твоей порции нет, осел. Тот чокнутый ничего не жрет, дед за жизнь живот не раз набил, а ты еще не заслужил. Или думал, монету нарисуешь, так сразу уважение получишь? Все, видят боги, по справедливости складывается – нам по две порции на брата.
- Кажется от твоей справедливости несет дерьмом, Зарлин. – Монетчик проводил глазами Серлиха, который ловко подхватил шесть дымящихся мисок на подносе. Ящик тут же медленно начал подниматься наверх. Слышавшие перепалку стражники решили не вмешиваться. Когда люк снова загремел, Дарлан продолжил:
– Я очень голоден, советую не совершать глупость.
- Голоден? Поди да пожуй из кадки, господин якобы монетчик, - осклабился разбойник под хихиканье подельников.
Задержав дыхание, Дарлан слегка разогнал эфир по телу. Не то чтобы у него зачесались кулаки, но последний день не на шутку его разозлил. Клевета, путешествие в неудобной клетке, сверлящий до мозгов скрип телеги. Упрямый капитан алгертских воинов был вне досягаемости, так почему бы не отвести душу в этой провонявшей темнице? Монетчик медленно сделал шаг в сторону троицы разбойников, чтобы дать им возможность встретить его. Пусть думают, что у них есть шанс. Первым на него бросился Тунк. Чуть пригнувшись вбок, Дарлан поймал его за предплечье, а потом потянул так, что затрещали кости. С воем полным боли Тунк вынуждено наклонился вперед, и тогда, свободной рукой схватив сзади здоровое ухо разбойника, Дарлан резко дернул его за мочку. Брызнула кровь, а вой тот же час обернулся протяжным визгом. Швырнув Тунка на пол, монетчик обернулся к его приятелям. Те успели сообразить, что по одиночке нападать опасно, поэтому обходили Дарлана слева и справа. Сложив руки возле груди, монетчик ждал атаки, однако будущие каторжники не спешили. В их глазах читалась явная неуверенность, но скорее не из-за того, что они убедились в том, что перед ними мастер Монетного двора, ведь Дарлан не продемонстрировал ничего из своего обширного арсенала способностей. Когда они разом прыгнули на него, чтобы схватить и повалить, монетчик скользнул назад, так что Зарлин с Серлихом оказались рядом. Быстрое движение – и хриплый уже на полу от неуловимого удара по колену. Пока Серлих пытался понять, что вообще происходит, кулак Дарлана угодил точно ему в нос. Хрустнуло так, что монетчик сам изумился. Голова разбойника откинулась назад, и он рухнул прямо на Зарлина. Не переусердствовать бы. Убивать этих лихих людей Дарлан не собирался, только проучить.
Не глядя на лежащих разбойников, Дарлан забрал с их места три миски. Одну поставил возле старика, вторую перед обезумевшим парнем. Тот лишь снова запричитал, что невиновен в убийстве. Усевшись на плащ, монетчик обнаружил, что в миске плескалась вполне сносная похлебка. Даже небольшой кусочек сала плавал вместе с морковкой и зеленью. Здоровье заключенных, судя по всему, берегли для рудников. Пока Дарлан ел, поверженные разбойники, постанывая от полученной взбучки, побрели в свой угол. На монетчика они старались не смотреть. Однако он чувствовал, что на это еще ничего не кончилось. Как только Дарлан уснет, они попытаются отыграться.