- Пока нет, но завтра будет информация со всех уголков Тарьявальда. Сегодня предлагаю отложить все дела.
Сквозь шум набитого под завязку людьми зала, прорвался голос хозяина гостиницы.
- Олухи, - кричал он, - почему скамья голая?
Ближайшая к маленькой сцене служанка смешно всплеснула руками и юркнула в заднюю дверь. Обратно она вернулась с бархатной подушкой весьма крупного размера, которую тут же положила на скамью. Становилось душно, несмотря на распахнутые окна. Народ нетерпеливо гудел. Наконец, на помост взбежал трактирщик.
- Добрые гости «Золотого кряжа»! – начал он. – Сегодняшний вечер вам запомнится надолго. Встречайте – Сервас!
Зал приветственно взорвался криками и хлопками в ладоши. Знаменитый бард появился в тот же миг со стороны лестницы, ведущей в жилые комнаты. Этого певца и поэта монетчик видел и слышал несколько лет назад в Фаргенете, тогда он поразил его своим неоспоримым талантом. С тех пор Сервас чуть набрал веса, поседел, но по-прежнему мудро смотрел на зрителей, добродушно улыбаясь. Усы, как и в прошлом, делали его похожим на кота. За спиной Серваса величали Луком за то, что мог выжать слезы даже из самого сурового воина. Ему это прозвище не очень претило. Облаченный в подобие туники, которые носили придворные музыканты в древности, бард, опустившись на скамью, взял арфу. Первый же аккорд вызвал у публики восторг. Эту балладу Дарлан хорошо знал, она называлась «Звезды – холодные игрушки».
Голос Серваса не растерял силы. С легкостью он переходил с баса на баритон, с баритона на фальцет, а потом обратно, умудряясь проворно пробегать пальцами по струнам арфы. За вечер бард сыграл почти все свои известные песни, а затем представил вниманию благодарных слушателей несколько новых произведений. Нота за нотой Сервас по прозвищу Лук извлекал из инструмента то сладкие как мед, то горькие, как печаль расставания, мелодии. Не чуждые музыке люди могли заметить, что даже сложные для исполнения пассажи бард исполнял с непринужденной легкостью. К концу выступления, монетчик почувствовал, что смертельно устал. Его тело срочно требовало хорошего отдыха, к сожалению, даже лучшие баллады в мире не прибавляли бодрости и не излечивали ушибленные кости.
Комнату для них с Таннетом Куан снял по соседству со своей на третьем этаже. Гленнард обитал на втором. В скромных по обстановке, но просторных покоях правила темнота, здесь в горах сумерки предпочитали приходить раньше. Иллюзионист так и не явился, и Дарлан подозревал, что до утра его можно не ждать. Раздеваться сил не оставалось – организм уже откровенно бунтовал, требуя немедленного сна, чтобы эфир постепенно приступил к залечиванию травмы. Сумев только скинуть плащ и сапоги, Дарлан рухнул на кровать как подкошенный. Желанный сон тут же накрыл его.
Во сне монетчик очутился в королевском дворце Фаргенете. Это было ожидаемо, рассказ Гленнарда об Аладее задел его, и накопившиеся за вечер переживания выплеснулись в видение. Дарлан заходил в церемониальный зал, где в свете тысячи огней на массивном троне, высеченном из гранита, восседала та, которая предала его. Вокруг никого не было: ни стражников, ни придворных. Замок купался в таинственной тишине. На голове Аладеи сверкала изумрудами корона из красного золота.
- Подойди, - потребовала королева.
Дарлан не хотел подчиняться, но ноги вдруг сами понесли его к ней.
- На колени, – холодно приказала Аладея. Ее голос звучал так, будто бы он полон некой магической силой.
Стиснув зубы, монетчик стал бороться с собственным телом, готовым исполнить чужую волю. Краем разума он понимал, что все происходящее сон, но даже жар от сонма свечей ощущался реальным.
- Почему ты сопротивляешься, любимый? – Королева Фаргенете прищурила глаза. – Раньше ты был покладистей.
- Ты не моя королева, не моя любовь! - воскликнул Дарлан. Мощное эхо разнесло его слова по залу, затушив несколько свечей. – Проклятье, я почти забыл о тебе, но судьба каждый раз напоминает мне о нашем прошлом.
- Тогда не противься этому.
- Нет.
- Я приказываю!
- Нет! – Монетчик с усилием скинул с себя невидимые оковы. Глубоко вдохнув, он повернулся спиной к Аладее и зашагал прочь.
- Остановись! – крикнула королева.
- Прощай, Аладея.
- Дарлан!
Монетчик осекся. Голос, позвавший его по имени, уже звучал по-другому. С удивлением, он обнаружил, что Аладея исчезла, а на ее месте сидела правительница Алгерты во всей своей прекрасной наготе. Она с вожделением смотрела на Дарлана, подавшись всем телом вперед.
- Тогда останься со мной, - прошептала Феоралия.
Почти половина огней тут же погасла, а по углам церемониального зала поползли тени. Неведомая сила, сдавив грудь, потащила монетчика к трону. Внезапно где-то оглушающе хлопнула дверь. Все мгновенно испарилось: Феоралия, свечи, Фаргенете. Дарлан лежал на кровати в «Золотом кряже». Он ошибся - Таннет притащился не к утру.
- Спасибо, что разбудил, - прохрипел монетчик.
- Моя вина, признаю. – В темноте Дарлан видел, как иллюзионист присел на свое ложе. – Что-то приятное снилось?
- Трудно сказать.
Таннет недоверчиво хмыкнул, а потом ни с того, ни с сего принялся описывать в красках свой поход в бордель, запинаясь на отдельных словах. Но монетчик его уже не слушал, провалившись в крепкий сон.
Проспав почти до полудня, Дарлан встал в приподнятом настроении. Грудь все еще ныла, зато усталость как рукой сняло. Из приоткрытого окна пахло свежестью и жареным хлебом. В маленьком тазу на тумбе возле кровати была чистая вода. Умывшись, монетчик, немного размялся. Вдоволь нагулявшийся Таннет тихо посапывал на своем месте. Его рука свисала на пол, а правая нога согнулась под таким углом, что казалось будто она сломана. Будить друга Дарлан не стал, пусть отсыпается после любовных приключений. Принюхавшись, монетчик пришел к выводу, что баню нужно посетить как можно скорее после утренней трапезы.
В малом зале уже дымилась на столе пшеничная каша, явно сдобренная увесистым куском масла. Гленнард приводил в пристойный вид усищи с помощью миниатюрной расчески, а Куан внимательно исследовал развернутую перед ним карту Тарьявальда.
- Мастер пробудился, - пробасил купец, когда Дарлан вошел внутрь. – Гленнард предупредил, что тебе для отдыха нужно побольше времени, поэтому я попросил слуг не тревожить вашу с Таннетом комнату.
- Благодарю. – Монетчик зачерпнул из глиняного горшка горячую кашу. То, что надо для сытного завтрака.
- Будем ждать нашего юного друга?
- Не стоит.
- Знатно погулял, - заключил Гленнард, закончив с усами.
- Итак, - начал Куан. Он поднял к глазам листок, испещренный мелким почерком. – Удалось собрать все слухи о ходячих мертвецах или подобных случаях в Тарьявальде за последние пару месяцев. Их не так много, что облегчит поиски. Недалеко от Хаймонта в городишке у реки в начале лета буйствовал кровосос. Его угомонили стражники, понеся серьезные потери.
- Скорее всего некромант тут не при чем, - твердо сказал Дарлан.
- Почему?
- Кровососы что-то вроде перевертышей – у них полноценный разум, хотя ими и движет голод. То есть этот монстр мог пробудиться от давней спячки или прийти из другого места, чтобы сменить зону охоты. Вряд ли некромант создал кровососа, чтобы навредить городу. Слишком сложный путь, связанный с определенными ритуалами.
- Тогда это точно не наш случай, - согласился Куан. – В трех днях отсюда в старом некрополе заметили бродячих скелетов. Они не выходят за пределы некрополя, никого не убили, но люди недовольны. Барон, который правит этими землями, решил ничего не делать, поскольку мертвецы никому не вредят. Поговаривают, что жители двух деревень, соседствующих с этим захоронением, собрались нанять мага для избавления от проблемы. Святую инквизицию звать, по обыкновению, боятся.
- Уже ближе. Возможно, некромант обосновался там внутри, а скелетами отгоняет ненужных свидетелей.
- И последнее.
- Что последнее?
В зал влетел взъерошенный Таннет, он приземлился на стул рядом с Гленнардом и широко зевнул.
- Держите совет без меня? Не стыдно вам? О, каша! – Маг облизнулся.
- Нечего бродить допоздна. – Монетчик подавил желание стукнуть друга ложкой по лбу.
- Так что последнее-то?
- Последнее место в Тарьявальде, где видели мертвецов. Точнее, здесь и их не видели, - произнес торговец, вчитываясь в записи. – Трупы пропадают с деревенского кладбища на юго-востоке королевства.
- Проклятье, тоже подходит, - сказал Дарлан. – Придется ехать в оба места.
- Я отмечу на карте короткие маршруты. Когда думаете выезжать?
- Сегодня к вечеру.
- Я с вами, - деловито заявил Гленнард.
- А как же ты? – спросил монетчик, глядя на Куана.
- Обо мне не беспокойтесь, - пробасил купец, рисуя на карте чернилами линии. – У нас была договоренность, что контракт разрывается в любой момент по желанию Гленнарда. К тому же, он с самого начала собирался присоединиться к вам, а в Хаймонте хватает желающих поработать со мной. Я и сам через пару дней покину сей благодатный край, засиделся я тут, проклятый желудок подвел.
- Так. – Таннет отодвинул кашу. – Это что же получается, награды от заказов теперь на троих делить? Придется увеличивать цену, Дарлан, а ты этого страсть как не любишь.
- Как-нибудь перетерплю.
До отъезда монетчик все-таки посетил баню. Долгая дорога в любом случае оставит новую грязь, но Дарлан жаждал отправиться в путь чистым. Гленнард к нему присоединился, а вот иллюзионист отказался, сообщив, что его вчера так умело отмыли в борделе, что теперь ванну можно неделю не посещать.
На прощание Куан пожелал всем им увидеться в следующий раз, живыми и невредимыми. Вскоре три всадника покинули Хаймонт через центральные ворота. К этому времени потемнело - над головами сгустились грузные тучи. Наезженный тракт, стремящийся в долину, несколько миль шел прямо. Несмотря на вечер людей на дороге встречалось прилично. Тесно на тракте не было, но буквально через каждые двадцать-тридцать ярдов попадались либо обоз купца, либо конные воины, либо просто пешие, идущие поодиночке или группами. Когда мимо охотников прогромыхал очередной торговый фургон, Таннет заметил: