- Неужели? – распрямился Дарлан. Усиленным взором, он попробовал найти на хвойном ковре хотя бы намек на то, в какую сторону от оскверненной могилы ушло создание некромантов.
- Чего у тебя такой мрачный настрой?
- Потому что мы топчемся на месте, Таннет. Разве ты не замечал, как я этого не терплю?
- Что есть, то есть, - хмыкнул маг.
Задул ветер, заставляя сосны протяжно скрипеть. Молчаливый погост будто пробудился после долгой спячки, пространство немедленно наполнилось звуками жизни. Однако это продлилось недолго – потоки воздуха резко прекратились, вернув обратно тишину, постоянную спутницу кладбищ.
- Попробуй все-таки поискать с помощью обоняния, - серьезно сказал Таннет, вертя головой.
- Я же говорил, что это будет бессмысленно.
- Все лучше, чем злиться без дела, не так ли? Помнишь запах копача?
- Такое не забудешь. – В памяти монетчика тут же возник тот смрад, что окатил его, когда была пролита кровь поднятого черной магией чудовища.
Все-таки Таннет прав – когда другого способа нет, остается полагаться даже на самый, казалось бы, бесполезный. Уже спустя несколько ударов сердца, могущественный эфир пришел в движение. На Монетном дворе, естественно, обучали, как использовать свое обоняние, хотя именно этому чувству уделялось меньше всего времени на теоретических занятиях. На практике же Дарлан лишь раз обращался к нему - с завязанными глазами он по аромату духов Тристин смог точно повторить ее путь по замку, да и то с громаднейшим трудом. Сосредоточившись на вони монстра из воспоминаний, монетчик слегка погасил слух. За счет подавленного чувства можно было увеличить эффективность другого. В уши тут же словно залилась вода. Неприятное ощущение. Вцепившись всеми мыслями в зловоние копача, Дарлан решительно направил чудесную силу эфира к носу. Его в ту же секунду накрыл вихрь запахов, от которого закружилась голова. Свежая хвоя на деревьях, сухая под ногами, цветы на могилах, собственный пот и пот иллюзиониста – все это тараном ударило по его ноздрям. Казалось, что монетчик вот-вот задохнется от шока. Среди этого множества запахов монетчик старательно выискивал тот, что был ему необходим. Он лихорадочно отметал лишние, один за одним, заставляя разум на время игнорировать ненужные, откладывая их куда-то на задворки сознания; получалось с трудом, но Дарлан не сдавался. Погруженный в собственные ощущения, он не знал, сколько потратил времени на то, чтобы наконец уловить что-то похожее на смрад из воспоминаний. Всевышние боги, он смог! Сделав шаг, монетчик понял, какое направление выбрать. Жуткая вонь копача переместилась из воспоминаний в реальность, поэтому, не теряя драгоценного момента, Дарлан мысленно схватился за нее, как за веревку. Едва заметный отпечаток некромантского создания внезапно приобрел яркую краску, стал почти осязаемым. Через силу монетчик заставил себя пойти вперед, следуя по пути чудовища. Он двигался по тропкам среди могил, концентрируясь лишь на пойманном запахе. Бредущий рядом Таннет что-то произнес, но Дарлан его не расслышал. Нельзя отвлекаться ни на мгновение. Вскоре монетчика затошнило, то ли от того, что его организм с непривычки противился подобному насилию над собой, то ли от пульсирующего в носу смрада чудовища. Монетчик стиснул зубы. Только бы не упустить след, проклятье, второй раз может оказаться уже не таким удачным.
Тающий след привел охотников к северному краю погоста, где на невысокий пригорок взбегала широкая тропа, вдоль которой рос можжевельник. Дымчатый смолистый запах ударил резко, Дарлан даже оступился от неожиданности, но не потерял направления. Несомненно, разрывший могилу копач поднимался именно здесь. Очутившись на вершине пригорка, охотники увидели, что тропа спускается в протяженную ложбину, петляющую среди приземистых холмов и исчезающую за горизонтом. Чуть дальше с юго-востока сюда вела еще одна дорога. Здесь запах копача стал исчезать – на открытой местности он выветрился быстрее, чем на кладбище. С нескрываемой радостью Дарлан успокоил эфир и глубоко вдохнул, чтобы избавить нос от остатков водоворота ароматов. Свежий воздух привел его в чувство, дурнота почти мгновенно ушла. Лишь сейчас монетчик обратил внимание, что от напряжения вспотел так, словно только что закончил схватку с десятком врагов.
- Не густо, - заключил иллюзионист, приложив ладонь ко лбу.
- Зато сужает поиски.
- Ты побледнел.
- Скажи спасибо, что меня не вывернуло на твои сапоги, - проговорил Дарлан. – Возвращаемся в деревню за Гленнардом.
Старый друг ждал на скамейке у колодца, крышу которого украшал вырезанный из дерева медведь в кафтане. От скуки Гленнард что-то рисовал прутом у себя под ногами, видимо, расспросы свидетелей не отняли у него много времени. Свободной рукой он поглаживал свои усы. Приметив приближающихся компаньонов, воин оторвался от увлекательного занятия. Возле Гленнарда стояло полное ведро воды, на котором покоился ковш. Таннет схватил его, зачерпнул из ведра и стал жадно пить. Глядя на быстро работающий кадык мага, Гленнард поинтересовался:
- Вы что, в пустыне успели побывать?
- Чрезмерное волнение иногда вызывает во мне непреодолимую жажду, - пояснил иллюзионист, снова набирая воды в ковш. – У каждого свои причуды. Вот ты – постоянно трогаешь эти волосы у себя под носом.
- Какой ты наблюдательный. Нашли что-нибудь?
- Давай сначала ты, - попросил монетчик.
- Не то, чтобы мне есть чем похвалиться. Само собой, чудища никакого в Рукаве не видали, ни на кладбище, ни где-нибудь возле деревни. За все время пропало пять мертвецов – в первую и третью неделю по одному, два за раз во вторую. Подозрительных колдунов не встречали, якобы местный мальчишка видел однажды на погосте человека в черном балахоне, но староста заверил, что ребенок склонен к выдумкам – с полгода назад на реке видел, как из нее пил настоящий дракон с медной чешуей.
- Дракон мог в самом деле заскочить на водопой, - принялся размышлять Таннет. – Но мальчишка вряд ли бы уцелел.
- Говорю же, выдумщик. – Гленнард развел руками. – Еще стала захаживать в деревню травница. Молвят, что со странностями, денег не берет, за свои отвары выменивает еду. Носит маску.
- Маску? – встрепенулся Дарлан. – Почему?
- На руке у нее шрамы от огня, скорее всего прячет такие же на лице.
- Или скрывает некромантские метки.
Воин и маг внимательно посмотрели на монетчика.
- Откуда она приходит, Гленнард? – спросил он.
- Никто не знает, может из дальнего поселка.
- С какой стороны?
- С севера.
- Совпадение? – прошептал иллюзионист.
- Не думаю, - ответил Дарлан.
Гленнард прокашлялся.
- Может скажете, о чем вы, Малум меня забери, говорите?
- Мы смогли узнать, что копач уносил труп по дороге, которая ведет на север, - пояснил монетчик.
- Выходит, это она некромант?
- Сомнений нет. Если мы бы не ждали встретить в этих краях члена магического ордена смерти, я бы тоже посчитал, что несчастная женщина просто стыдится своего уродства, поэтому и носит маску. Но с учетом всего, что нам теперь ведомо, шансы на ошибку минимальны.
- Тогда нам крупно повезло, - сказал воин, поднимаясь со скамьи. – Она приходит всегда в одно время.
- Сегодня?
- Да, к вечеру.
- А вы еще сомневаетесь, что нити судьбы существуют, - засмеялся Таннет.
Дальнейший план родился быстро. Охотники договорились со старостой деревни, что займут ненадолго комнату в его доме, иллюзионист притворится раненым, а Дарлан заманит предполагаемую некромантку в западню. По правде, его смутило, что искомый колдун оказался женщиной. Греста ничего не говорила об этом. Убивать женщину монетчик не желал, воспоминания о несчастной демонопоклоннице Селии до сих пор иногда терзали его сердце. Может получится избежать кровопролития? Может до этого охотники наткнулись на некромантку в ее логовое и сражение было неизбежно? Может, теперь будущее действительно изменилось? Хотелось бы верить в это, ох как хотелось.
За пару часов до заката женщина в белой маске появилась в поселении верхом на молодой кобыле рыжей масти; внимательно следящий за въездом в деревню монетчик заметил ее еще издалека. Расслабленно покачиваясь в седле, она ехала, смотря прямо перед собой. Ее куртка-безрукавке как будто нарочно демонстрировала паутину ожоговых шрамов, которые тянулись от ее правой кисти до плеча. Жуткое зрелище. Страшно представить, при каких обстоятельствах она их получила и какую боль испытала. Опять ты жалеешь тех, кого не надо, в очередной раз отругал себя Дарлан. Чтобы не вызывать подозрений, свою татуировку монетчик скрыл под платком. Еще немного выждав, он бросился к женщине наперерез, стараясь убедительно отыгрывать роль наемника, товарищ которого получил серьезную рану. Увидев несущегося сломя голову к ней вооруженного человека, травница осадила лошадь и потянулась к кинжалу, торчащему из сапога. Боги, не спугнуть бы ее. Высоко подняв руки, чтобы показать отсутствие угрозы, Дарлан воскликнул:
- Нужна помощь, госпожа!
- Что случилось? – у женщины был слишком молодой голос для опытной травницы. Она оставила кинжал на месте.
- Мой друг серьезно ранен, мы пытались остановить кровь, но не вышло. Староста позволил нам разместиться у него.
- А что лекарь?
- Он еще не вернулся, уехал в полдень.
- Тогда скорее!
У жилища главы деревни девушка в маске не стала мешкать, она мигом спешилась, схватила большой мешок, притороченный к седлу, и бросилась внутрь. Удивительно, как некромантка стремилась помочь, спасти чью-то жизнь, неужели они ошиблись? Или просто фальшивая травница продолжала играть роль полезного человека?
Монетчик завел ее в комнату, где на кровати, изображая мучения, корчился Таннет. Он даже создал иллюзию – его руки, которыми он давил на живот, обагрились кровью. У окна на деревянном ящике занял место Гленнард. Когда Дарлан закрыл дверь и подпер ее спиной, ловушка захлопнулась – все пути отхода из комнаты были закрыты. Девушка опустилась на колени перед иллюзионистом.